Богатые тоже скачут, или Где спит совесть
Шрифт:
Офисный диван зеленой кожи, что стоял в отдалении напротив моего стола, с верхом погребли корзинами и сувенирами. Закопали в мягкие игрушки и розы с тюльпанами. О! И в лепестки.
Изящный овальный столик для чаепитий и два кожаных кресла вдоль него вообще было не узнать. Сплошное царство Флоры. Хорошо, обошлись без фауны, а то еще и оную здесь я бы тут точно не пережила. Впрочем, один представитель в моем королевстве все-таки завалялся.
Я кинула взгляд на мужа.
– Тебя жду, – с предельно невинным выражением лица сообщил мне страшно довольный элегантный
– Уже дождался, – открыла я ему глаза на грустную действительность и поскользнулась на опавших лепестках. Потом налетела на корзину. Споткнулась о вазу с букетами, проехалась верхом на гигантской коробке… В общем, в результате я закономерно оказалась в мужских объятиях и сильно расстроилась. Чулки сказали мне: «Ciao, bambino, sorry», – и ушли в «стрелки». Крошечная пуговица на блузке отлетела ровно посредине груди, а на каблуке в одном месте содралась кожа.
– И это все мне! – обрадовался Никос и начал изучать меня с декольте.
– Не надейся! – вывернулась я и попыталась отодвинуться.
Счас! Этот хитрый жук предусмотрительно заполонил все свободное пространство минными лепестками и даже покусился на несвободное!
Мои – нет, вы только вдумайтесь, МОИ! – стол, кресло и сейф скрылись под лавиной из разноцветных букетов, букетиков и лепестков и уже не отсвечивали. Совсем.
– Могу только порадоваться, что ты не пользуешься электроплойкой и не ведаешь о целительной силе геля сильной фиксации, – сдержанно констатировала я, с силой вонзаясь наманикюренными ногтями себе в ладони, чтобы только не вцепиться в чьи-то сияющие угольно-карие глазки. Очень уж хотелось. – О! И не пудришь носик шариковой пудрой. – Меня передернуло.
Казидис понимающе усмехнулся.
– Итак, зачем ты здесь?
– Поужинаешь со мной? – спросил Ник, с громадным энтузиазмом стягивая с меня пиджак и усаживая на стол. Лихорадочный жар, излучаемый Никосом, окутал меня огненным покрывалом. Меня начало изрядно потряхивать. Мужа, впрочем, тоже.
– Уверен, что ты не из противоположного департамента? – ядовито поинтересовалась я.
– А кто у нас противоположный департамент?
Законный вопрос!
Я предпочла промолчать.
Этот прохиндей тут же воспользовался моим попустительством и потащил наверх подол юбки.
– Я своих санкций на незаконное проникновение не давала! – заявила я, отпихиваясь.
– Ты мне вообще ничего не давала, – промурлыкал Никос, послушно забирая руки из-под моей юбки и запуская их мне же в декольте. – Но дашь…
– Если только по голове, – поморщилась я, разрываемая на части желанием отдаться и чувством долга. Выбирать становилось все труднее и труднее.
Но тут мне на помощь милосердно пришла Анна, которая вломилась в кабинет с уборщиками:
– Я тут подумала…
Узрела дивную картину – меня с Никосом, и покаянно застыла:
– Лучше б я не думала…
– Это не то, что ты подумала! – категорично рявкнула я, отпихивая Казидиса и спрыгивая со стола.
Лепестки вместо банановой шкурки, маленькая поездка – и снова объятия Никоса! В этот
раз я повисла на нем обезьяной, потому что мне в спину долбануло чем-то остро-угловатым. Видать, в ход пошли остальные презенты.– Я больше не буду думать! – туманно пообещала помощница, скрывая улыбку, и быстро захлопнула дверь, вытолкав предварительно рыцарей мыла и мочалки.
– Ты испортил мне репутацию, костюм и настроение! – поставила я Ника в известность, сидя на нем верхом и пытаясь сохранить ошметки чувства собственного достоинства. Достоинство сопротивлялось и сохраняться категорически отказывалось. Наоборот, стремилось освободить дорогу либидо и поучаствовать в разнузданной оргии.
– И что больше всего ты из этого набора жалеешь? – радостно улыбался Казидис, поддерживая меня под пятую точку и визуально не испытывая абсолютно никакого раскаяния. Скорее наоборот.
Ощущая себя абсолютной дурой, что было мне доселе в новинку, я вяло огрызнулась:
– Все! Ничего из этого не восстановимо!
– Ошибаешься, любовь моя, – заверил меня Ник, снова усаживая на стол и продолжая раздевать. Причем умело действовал и сверху и снизу одновременно. Постепенно рубежи пали, и я осчастливила его своими трусиками.
– Джулиэн… – В кабинет с топотом ворвалась Марча, за ней так же стремительно Анна, загораживая ей обзор.
– Я же сказала – она занята!
Допрыгались по моему офису они до того, что оказались обе по уши в цветах и присыпанные лепестками, как покойницы.
– Теперь мы квиты! – нахмурилась я, приходя в себя и одергивая юбку. – Обмен трусами – не грабеж, а нота протеста! Сгинь отсюда!
– Только если ты пообещаешь со мной сегодня поужинать! – тут же согласился Никос. – Или пообедать.
– Ни за что! – выпалила я, пытаясь срочно придать себе презентабельный вид.
– Я очень извиняюсь. – В кабинет сунулась рыженькая девушка. – Тут вам цветочки прислали, брать?
Убью! С особой жестокостью! И меня даже строгое начальство – и то оправдает!
Девушку спасла Анна. Со стоном отчаяния она на четвереньках выползла из клумбы с корзинами:
– Скажите, мистер Корзидис, вы только в Нью-Йорке цветы скупили? Или остальные штаты тоже пострадали?..
– Мои вроде бы все здесь, – озадачился Ник и даже выпустил меня из рук. Это он зря сделал! Ей-богу! Я попыталась сбежать и, в который раз поскользнувшись, проехалась по акватории крейсером-флагманом, вздымая кормой лепестки, и присоединилась к дамам в укрытии. Аминь.
– Ты их что, в лицо узнаёшь? – Я уже стонала. Нет, я понимаю, что месть, мстя и ты ды, но окончить жизнь в цветочках – чистой воды издевательство! Даже бордовая помада на белых штанах меркла перед этой перспективой.
– Нет, мы с ними не знакомы, – заверил меня Никос, протаптывая народную тропу к памятникам архитектуры, кои мы с девочками сейчас представляли.
– Это вам от мистера Фака. – В кабинет вплыла скромная корзинка из пятнадцати желтых роз. – На карточке указано.
– Факса, – строго поправила я, скрывая рвущуюся улыбку.