Богатырь, жги!

Дорога к славе… или наоборот…

— Ну, иномирец… Ты и дурень… Честное слово. Уж поверь, я каких только дурней не видал. Особо распространены Иваны. Тех вообще до чертиков. Но речь сейчас не об этом. Главное, что ты, вроде, не Иван, а дурак — Заявил мне конь, как мы отошли от села на приличное расстояние.

И, кстати, это были его первые слова, сказанные после того, как нас всей деревней отправили в столицу. Даже, наверное, не отправили… Это слово мало отражает степень активности местных жителей, которые подозрительно рьяно провожали в путь будущих героев.

Сначала конь просто сопел, вздыхал и, мне кажется, матерился. Не выходило разобрать слова, ибо бубнил Буян себе под свой конский нос слишком тихо. Он явно был не очень доволен предстоящим мероприятием. Имел, так сказать, легкое сожаление, что сам обозначился богатырским конем, когда староста начал свой расспросы, выясняя, кто есть кто.

Я же был настроен более позитивно. В моем представлении, все выглядело достаточно безобидно. Сейчас быстренько догоним Никифора с Аленой, отправим их обратно в село, а сами пойдем к царю, записываться в богатырские игры. И вообще, между прочим, большой вопрос, будут ли они теперь, после налета Змея Горыныча. Кстати, староста тоже выглядел несколько оладаченным из-за данного происшествия.

— Вот чаво не пойму…– Высказался он, почёсывая солидный живот. — Горыныча уже лет пятьдесят не видали. На кой черт ему столица понадобилась? Он всегда по окраинам охотится. Там богатырей днем с огнём не сыщешь. И зачем ему казна… Вот чует мое сердце, бояре проворовались, а теперь грешки прикрывают.

Я в данном вопросе поддержать беседу не мог, потому что вообще не особо выкуривал, о чем речь. Волновала меня только Алена. Я даже не до конца осознавал, почему. Виделись всего один раз. Перекинулись парой слов. А меня с души воротило, что дочку кузнеца отправили в качестве жертвы. Да еще в сопровождении мерзкого Никифора. От этого вообще ничего хорошего ждать не приходится.

В общем, как только стало известно, что зеленоглазку местные слили, по-русски говоря, решил в одну секунду — хрен там. Пусть других на роль жертвы ищут.

Кстати, сельчане мое желание спасти девчонку, как-то очень быстро связали с богатырским играми. Типа, два в одном сразу. И девкой откупились, и богатыря прислали.

Поэтому отправили нас с Буяном в дорогу очень быстро. Мы даже передохнуть толком не успели. И поесть, кстати, тоже хотелось очень сильно. Я, между прочим, не жрамши уже с…Да в клубе последний раз закусывал. И все…

— Вот черт…– Я остановился, переваривая информацию. Вроде мелочь, но какая-то странная.

Просто…А как это? Третий день пошел. Да, чувство голода есть. Но такое…средненькое. А должен, по идее, на стену лезть с голодухи.

— И главное, как ты это шустро решил…мы, говорит, с богатырском конем…А коня спросили? Коня спросили? Нет!

Буян, так увлекся своими рассуждениями, что даже не заметил моего отсутствия. Лучше бы и дальше молчал, ей-богу. Он топал вперед по дороге, ведущей к столице, возмущаясь тем, что нам вообще, в принципе пришлось туда топать.

— И вот спрашиваю…На кой черт мне это надо? Да я в любой момент Кощею только свистну…Эй…Ты где?– Буян остановился, побестолковился на месте, и только после этого догадался оглянуться. — Чего замер? Игры сами себя не победят. Змея Горыныч сам себя не убьет. Между прочим, это ты кричал — пойду! Спасу!

— Слушай…– Я покачал головой, недоумевая от своих размышлений, а потом подошёл к коню. — Вопрос странный, конечно…но…Почему я не хочу есть? Вернее, хочу, но не так как должен…

— Итить-колотить…– Буян несколько раз ударил копытом. — Вот это мысли тебя терзают…Да кто ж знает. Ты ведь иномирец. Вас понять сложно. К нам всего-то двое попадали. И те даже не к нам, а к немчуре. Братья. Ага…Забодали там всех. Ходили, нос совали всюду. Красную шапочку, бедолагу, до нервного тика довели. Она от них через лес сбежала, нарвалась на волка. Тот ее сожрать хотел. А потом они вдвоем от этих иномирцев еле ноги унесли. Белоснежку тоже едва не угробили. В общем, особо информации не имеется. А уж к нам, в Тридевятое царство, так и вовсе не заносило таких как ты. А вообще, на твоём месте надо о другом думать. Что мы в столице делать будем? И почему тебе в селе не сиделось…

— До этой столицы еще добраться надо…– Вздохнул я и посмотрел назад, в сторону деревни.

Вроде мы ушли далеко, и вроде казалось, что до города дорога короткая, а пока выходило наоборот. И деревню уже не видно, но и к столице ни черта не приблизились. Только за косогором виднелись крыши теремов.

— Ну, ты даёшь…– Буян покосился на меня одним взглядом. — Я думал, тебе нравится прогулка. Идём, птички поют…Так рвался, так рвался…

Вообще, конечно, он был в некотором роде прав. Рвался я сильно. Причем, честно говоря, сам не могу объяснить свой энтузиазм. Но отчего-то слова местных про Алену сильно меня взволновали. А факт, будто ее могут отдать на съедение трехглавому змею, вызывал желание найти этого змея и отрубить ему к хренам все имеющиеся в наличие головы.

— Почему ее-то?! — Первым делом спросил я у старосты. — Других девок что ли нет? Вон сколько… И все откормленные. Вашему Змею на сто лет вперёд хватит.

Я развернулся к толпе деревенских жителей, которые кучковались рядом, выискивая среди них подходящие кандидатуры.

— Так ее отец наш святой выбрал. Сказал, для жертвы более всего подходит. — Растерялся от моего напора Петр Петрович. Но тут же, нахмурившись, вспомнил, что он, вообще-то, представитель власти. Единственный. — Ты мне это брось, Богатырь! Ишь, раскричался, тут…Нам велено девку прислать от села. Отец Никифор, он в таких делах лучше разбирается. Вот и решили, Алёна пойдёт. А батюшка, между прочим, в сопровождающие отрядился. Сел поутру на телегу и поехали они к царю. Слушай…

Староста наклонился ко мне ближе, оглянулся на односельчан, а потом прямо в ухо зашептал.

— Девку эту…Которая черноокая…Ты ее куды?

Дело в том, что я не стал местным рассказывать, кем является Птичка. Между прочим, по совету Буяна. Он меня убедил. Сказал, мол, Жар-Птица –слишком ценная особа, за нее прибить могут. Или еще чего похлеще сделать. Что в понимании коня было хуже смерти, даже не берусь предположить. Но вращал он глазами при этом так активно, что я решил прислушаться к его совету. Сказал деревенским и старосте, мол, спас девицу от водяного. После ожившей и сильно помолодевшей русалки, народ уже ничему не удивлялся.

— Дюже девка хороша…– Петр Петрович отстранился немного и, пользуясь тем, что его супруга отвлеклась на соседку, с тоской посмотрел на восточную красавицу. — Дык еще ты её из полона речного царя спас… Диковинка, выходит…Думаю, должность ей предложить при нашей сельской управе…

— Чего?! Какую, блин, должность?!– Я, не выдержав, громко хохотнул.

— Ты енто…не ори на всю деревню. — Староста с опаской оглянулся на жену. — Пущай твоя спасенная девица будет у нас…писарчуком! Вот! Так что иди, богатырь. Иди и соверши героический подвиг. А я за ней пригляну. Не боись.

Петр Петрович бросил на Птичку еще один выразительный взгляд.

— Да я не боюсь. Это Вы поотереглись бы. А то не только писарчук понадобиться, но и инвалидная коляска. Когда супруга ноги Вам переломает.

Я усмехнулся, а затем отошел от старосты. Тем более, на Буяна, который успел объявить себя богатырском конем уже пытались натянуть седло. И данный факт его изрядно нервировал. Настолько, что несколько человек отлетели в сторону, получив копытом в разные места. Кто-то в живот, кто-то в плечо, кто-то в лоб. Хорошо, конь бил не сильно, а чисто для острастки.