Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Богатыриада, или Галопом по европам
Шрифт:

– Нет, ты погоди! – обиженно вскинулся Пухов, упершись, как это часто бывает с опьяневшими людьми. – Чего это он в бутылку лезет? Я что, неправду сказал?

– Где демоны?! – опять послышался рев за дверью, почти заглушенный громким топотом. Дружинники, кое-как отбившись от ополоумевших бояр, вспомнили про свой долг – защищать господина и кормильца, и вернулись.

– Живо!!! – рявкнул волхв.

Лесовичок, проворно заработав челюстями, схватил за рукав бывшего красноармейца. Раздался звон.

– Нет уж, пущай объяснит… – донесся голос Пухова из быстро исчезающего облачка.

Потом наступила тишина.

– А-а-а… – стуча зубами и вжавшись в высокую спинку кресла, торопливо крестился князь. Его волосы стояли дыбом, глаза вылезли из орбит.

– Где демоны?! – снова заорал старший дружинник, влетая с мечом наизготовку в гридницу. За ним поспешали другие.

Волхв, улыбнувшись, махнул рукой:

– Были демоны. А более – нету.

– А куда ж они делись?! – ахнул воин.

Волхв пожал плечами и вздохнул:

– Хрен их знает, демонов-то… Главное – исчезли.

Глава 7

Человек в кожанке угрожающе засопел:

– Симка, не играй с огнем! Я ведь с тобой могу и по-иному поговорить… А ежели к начальству моему попадешь, совсем плохо будет. Только потому, что раньше по тебе сох, с тобой и нянчусь, другую бы давно под арест упек. Хватит ломаться! Аль сама не понимаешь, какова политическая ситуация в стране? Недобитой контры полно, один Береза чего стоит… Что это были за мужики, откуда пришли, куда делись?! Откуда знают Петьку?! Говори!

– Да сколько можно повторять! – чуть не зарыдала Серафима Агеевна, ломая руки. – Сама их впервые увидела! Из воздуха они возникли, посреди избы! Я от страха чуть разума не лишилась…

– Ты меня что, за дурака считаешь?! – вызверился сотрудник ГПУ Семен Черногузов, он же – «Семка-балаболка», бывший ухажер Серафимы Агеевны, отшитый Петром Пуховым еще до Октябрьских событий семнадцатого года. – С каких это пор люди могут исчезать и возникать?!

– Так и исчезли же, у тебя на глазах! Или скажешь, что померещилось?!

– Кх-м! – откашлялся Семка. Возразить было нечего, но очень уж хотелось пришить ненавистному Петьке политическую статью. Упечь куда подальше, а потом занять освободившееся место… Все еще соблазнительные прелести Серафимы Агеевны, она же – «Симка-недотрога», манили неудержимо. – Ну, может, тут какое-то секретное изобретение, аль фенОмен…

– Ты не выражайся! – вспыхнула женщина. – Чай, в приличном доме!

– Ох, дуры вы, бабы, дуры! За что только вас любим! – вздохнул Семка, но тут же закашлялся снова. Услужливое воображение нарисовало во всех подробностях, что именно привлекало его в жене красноармейца Пухова. – Ну, ты того… Не уходи в сторону! Значит, мужиков этих не знаешь?

– Не знаю, вот те крест святой! – и женщина машинально осенила себя знамением.

– Так-с… Мало нам подозрительных личностей, так еще и религиозные предрассудки! – зловеще прогудел Семка. – Может, твой Петька тайком и в бога верит?

– А ты сам крестился, между прочим! – разозлившись, выпалила Серафима Агеевна. – Когда они исчезли! Да еще и твердил: «свят, свят»… Скажешь, не было такого?!

– Кх-м! Не было. Тебе померещилось, – не краснея, соврал Семка.

Лучше бы он этого не

говорил. Насмехаться над женщиной опасно. А уж когда она «на взводе», близкая к истерике – это опаснее во много раз. Пусть даже и не в «критические» дни…

ГПУ-шник на собственном опыте убедился, что чугунная сковорода – страшное оружие в ближнем бою. Даже в относительно слабых и неумелых женских руках.

Форменная фуражка, которую Семка не снял в чужом доме, наплевав на правила приличия, немного смягчила удар. Но и оставшейся мощи с лихвой хватило для сотрясения мозгов и лишения сознания.

– Ой! – запоздало спохватилась Серафима Агеевна, глядя на фигуру в кожанке, распростершуюся на полу. – Да что ж я наделала-то?! Никак, убила?! – Она по-бабьи всплеснула руками, готовясь завыть, но вместо этого заорала. От лютой боли.

Потому, что выпущенная из рук сковорода снова с большой точностью приземлилась ей на ногу.

– Ах вы, ироды! – от искреннего негодования Баба Яга чуть не начала заикаться. – Это что же такое?! Отлучилась ненадолго, ворочаюсь – на тебе! В сундуке шарят! Уж от кого-кого, а от тебя не ожидала! – напустилась она на Лесовичка. – На чужое добро потянуло, что ли? И не совестно? А это еще кто с тобой?! Такого ухореза я в наших местах не видывала…

– Гражданочка, вы нас неправильно поняли! – начал было сконфуженно объясняться бывший боец полка имени парижских коммунаров. Но его прервали:

– Он еще и выражается, охальник! Да какими паскудными словами-то! А ну… – и старая ведьма, окончательно выйдя их терпения, топнула ногой и что-то произнесла вполголоса.

Помело тут же встрепенулось, взлетело в воздух и стало попеременно охаживать Лесовичка и товарища Пухова. Те пытались увернуться, закрывались руками, но тщетно.

– Уймись, несчастная! – вопил любитель полусладкого шампанского. – Так-то с друзьями обращаешься? Совсем из ума выжила?!

– Друзья втихаря по сундукам не шарят! – огрызнулась Баба Яга.

– Да твой муж сам нам позволил! Сказал, что там она лежит, железяка эта! Мы что, виноваты, что тебя куда-то леший унес?! Дело-то спешное… Уа-а-а, больно! Уйми свою проклятую метлу, хуже будет, как волхву пожалуюсь!

– Гражданочка, сию минуту прекратите фулиганить, не то стрелять буду! – рявкнул разозленный товарищ Пухов, грозя ведьме именным наганом, который он успел достать из сундука. – Как положено: первый выстрел предупредительный, второй – прицельный… Ох!

– Как стрелять будешь?! – ахнул перепуганный Лесовичок. – Неужто по ней?! Она вообще-то баба хорошая, хоть порою дура дурой… Уа-а-а!!!

– Это тебе за «дуру», – ехидно ухмыльнувшись, пояснила ведьма. – Умница, верная подруженька! А ну, еще!

– Да нет же, по метле этой поганой… О-о-ййй! – взвыл Пухов.

– А это за «метлу поганую»! Ты мое любимое помело не смей хаять!

– Ну, все! – гаркнул бывший боец полка имени парижских коммунаров, направляя ствол в потолок.

Громыхнуло и запахло кисловатой гарью. Помело вихрем вынеслось за дверь, издав пронзительный визг (хотя вообще-то визжать неодушевленным вещам не полагается). Баба Яга, побелев и задрожав, бухнулась красноармейцу в ноги и заорала:

Поделиться с друзьями: