Богдан Хмельницкий

Вишневецкого и Конецпольского и вообще богатейших панов; этого казалось мало: он

отбирал у них целые имения, города, села, хутора с полями, лесами, всеми угодьями

под тем предлогом, что паны захватывали коронные поместья, которые должны

служить жительством козакам — королевскому войску. Гетман отдавал их генеральным

старшинам, полковникам и полковым чиновникам. С этих пор образовался на Украине

класс ранговых помещичьих имений, которыми владели козацкие чины до тех пор,

пока носили чин CBOJ. Этот порядокъ

г) Летоп. повеет, о Малор. Росс., 137. 2) Памяти, киевск. коми., II, 315.

341

впоследствии послужил основанием введению помещичьего права в Малороссии 1).

«У Конецпольского отнято было семьдесят сел; а что потерял Вишневецкий, то н

вспомнить жаль»,—говорит польский историк. «Хмельницкий воспользовался и на

счет тех имений, которые оставил панам, забирал господский скот, пчел, табуны, не

брал только недвижимаго», говорит историк 2).

В конце октября 1649 года король назначил к Хмельницкому коммпссаров для

окончательного устройства дел в Украине сообразно Зборовскому договору и для

водворения изгнанных панов. Главным коммиссаром был, попрежнему, Адам Кисель,

назначенный теперь воеводою киевским; он получил это место по Зборовскому

договору, обязывавшему назначать в русские провинции особ греческой веры. Вместе с

ним собрались на Волыни изгнанные паны, дожидаясь с нетерпением, когда пх пустят

в имения, а тех, которые ранее осмеливались приехать в свои дома, убивали хлопы. Для

установления порядка вступления владельцев в свои имения собрался в Житомир

шляхетский сеймик, под председательством Киселя. Хмельницкий, по просьбе

последнего, послал туда двух товарищей войска запорожского удерживать поспольство,

чтоб не мешало спокойно отправляться сеймику, и просил Киселя, чтобы владельцы

помедлили со вступлением в маетности до окончания составления козацкого реестра.

Кисель не совсем был доволен таким желанием и представлял гетману в своем письме,

что надобно войти в положение несчастного шляхетства, которое после таких

продолжительных тревог желает отдохнуть в собственных домах. Кисель советовал

Хмельницкому набирать прежде и более всего Козаков в Украине, из королевских

городов, а потом уже' дополнять нх из панских маетностей. Паны, уверял он, не будут

препятствовать желающим выходить из их имений в козаки и переселяться. Очевидно

это клонилось к тому, чтоб из панских имений набиралось в козачество как модано

менее и паны могли спокойно владеть большею частию тех, которые считались прежде

их хлопами. Это не сходилось с видами Хмельницкого и решительно было противно

общему народному стремлению того времени 3). Хмельницкий выслал полковника с

почетным отрядом для сопровождения коммиссаров.

«С радостью буду ожидать я дорогих гостей, которые привезут мне милость моего

государя и помогут привести чернь к послушанию. С удовольствием слышу, что

дворянство украинское возвращается в свои поместья; прошу, однако, дворян обождать

немного, пока окончится реестрование Козаков и отвод им земель: дело покажет, какие

имения королевские и какие дворянские, и тогда благородные паны приедут в свои

имения». Так писал он.

Прибыли коммиссары в Киев и увидели в русском народе сильное раздражение,

злобу против панов и готовность хоть сейчас воевать против Польши 4). Хмельницкий

приехал в Киев с полковниками 7-го ноября и обращался с коммиссарами самым

дружеским образом: не было ни тени похожого на прием в феврале. Он отдал киевский

магистрат во власть воеводы и

О Annal. Роиоп. Сиитп., I, 186.

2)

Histor. Jan. Kaz., I, 198.

3)

Grabowski. Ojczyste Spominki, II, 122—127.

4)

Рукоп. И. П. Библ. Akty Histor. od 1648 do 1680.

342

казнил до двадцати человек Козаков за убийство х) шляхтича Голуба, совершенное

незадолго перед тем. Когда воевода подал ему свой креденциальный лист, то-есть

уверительную гранату в том, что он действительно назначен коммиссаром,

Хмельницкий поцеловал подпись королевскую и, от умиления, заплакал.

«О, как милостив король!—восклицал Хмельницкий. — 0, еслиб мы могли

возблагодарить ему, благодетелю нашему!»

С удовольствием смотрели коммиссары на чувствительного козацкого вождя.

Началась попойка, пиры, праздники; гетман, казалось, выбивался из сил, чтоб угодить

гостям. Все носило вид искреннего согласия. С обеих сторон сыпались уверения в

неразрывной дружбе и вечном мире. Кисель рассказывал, как король любит и уважает

гетмана, величал милосердие своего монарха. Хмельницкий уверял, что ищет случая

доказать свою преданность его величеству, и готов, если нужно, пролить кровь за Речь-

Посполитую. Но гетман протягивал время и, под разными предлогами, долго

отклонялся от требований Киселя поскорее впустить дворянство 2). «Наступает зима,—

говорил Кисель, — каждый хочет согреться на своем пепелище, каждому дом свой мил

после двухлетней, передряги; поверьте, каждый будет вести себя скромно и стараться

привлечь к себе подданных; только ваша милость прикажите, чтоб те, которые не

войдут в козачество, оставались послушными панам, и не смели, под страхом

войскового наказания, собирать шаекъ» 3). Не прежде, как уже получив от короля

универсал от 16-го января 1650 года *), извещавший об окончательном утверждении

сеймом Зборовских статей, Хмельницкий выдал позволение панам вступить в их