Богдан Хмельницкий

десятки тысяч; я взял бы Краков и освободил бы хлопов от власти панов их и жидовъ».

При нем был найден универсал Хмельницкого, обращенный ко всем хлопам

польского происхождения. Гетман козацкий обещал, после подчинения себе

шляхетской державы польской, всему польскому черному народу свободу от всяких

повинностей и работ в пользу панов; он убеждал довериться ему наравне с

южнорусскими хлопами, отречься от своих панов, восстать против панской и

жидовской власти и, соединяясь в многочисленные, по возможности, отряды,

прибывать к нему для содействия вместе с русским народом заодно.

Напирского приговорили посадить на кол, Лентовского и Чепца—четвертовать, а

Мартину Радоцкому, которого также арестовали и привлекли к суду— отрубить голову.

Приговор был исполнен 28-го июня (нов. ст.) перед полуднем. Хотя Напирский,

следуя. на казнь, был смертельно бледен, но силился казаться равнодушным и

рассматривал по сторонам народные толпы, собравшиеся глядеть на сцену казнн

преступников. Но когда он увидал орудия ожидавшей его казни, все заметили, что ужас

отразился на лице его; однако, он оправился и быстрыми твердыми шагами пошел на

лютую смерть, как будто такого рода смерти он всегда и давно уже ожидал для себя 1).

Когда епископ краковский известил короля, из-под Берестечка отправлены были

отряды мечника Зебржидовского и конюшего коронного Любомирского для укрощения

восстания, но оно было уже укрощено, прежде чем посланные отряды прибыли к своей

цели.

Подобное возмущение сделалось около Познани, в Великой Польше. Туда явилось

шесть русских шляхтичей, православной веры, посланных Хмельницким. Сначала онп

прикидывались пред дворянами, будто бы убежали из родины, спасаясь от народного

восстания, а потом, когда, по случаю отхода шляхетства в посполитое рушенье, число

шляхетского сословия стало редеть в крае, они стали возмущать простой народ,

распускали слухи о победах Козаков, о поражении короля, толковали, что Хмельницкий

восстал за свободу не только русских, но вообще всего простого народа в Польше,

призывали свергнуть иго владельцев и, таким образом, набрали толпу, которая начала

возмущение. Один из эмиссаров, шляхтич серадского воеводства радомского повета,

Кулаковский, был задержан и рассказал о некоем Гржибовском, который,

возвратившись из татарской неволи, с разрешения коронного гетмана собирал

милостыню на уплату татарам за свою свободу. Этот Гржи-

Ч Knbala. Szkice Histor. I. Ссылка на рукопись Библиот. Оссолинск. № 189. рассказ

Голинского. — Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Декабрь, 542.—Bel. scyth. cos., 211

—214,—Pam. do pan. Zvgm. III, Wlad. IV i Jan. Kaz , II, 193, 194.—Annal. Polon. Сииш.,

I, 244, 270—272.—Hist. ab. exc. Wlad. IV, 75.—Stor. delle guer. civ. 254—255.—Woyna

dom. II, 50.

435

бовский в Познани открыл ему, Кулаковскому, что он принадлежит к обществу,

которого цель посылать своих агентов ходить, притворяясь нищими, осведомляться о

состоянии шляхетских дворов и подстрекать хлопов к восстанию, что таких агентов в

Польше есть до двух тысяч и все они под наблюдением полковника Стасенка,

отряженного для этой цели Хмельницким. Кулаковский был подвергнут мукам, а

другие его товарищи, которых по именам назвал Кулаковский пять, собрали толпу

хлопов в лесу у Кроликовец и укрепляли валом свою стоянку под командой

Гржибовского; кроме того, множество сновало их в одежде богомольцев, ксендзов и

даже женщин, все высматривали и при случае производили поджоги х). Но князь

Чарторижский, управлявший тогда познанским епископством, погасил мятеж в самом

начале. Отряд из пятисот всадников, посланных им против мятежников, напал на них:

хлопы пе знали ни военного строя, ни дисциплины, и с первого натиска разбежались.

Четверо из эмиссаров были схвачены и посажены на кол; другие скрылись в лесах. Это

поражение отняло отвагу у других хлопов, которые, по примеру этих, уже были готовы

подпяться. Весть о поражении Хмельницкого под Верестечком погасила всякую

попытку на новые движения; иначе Польшу ожидали бы большие перевороты 2).

После расхищения козацкого табора сам король намеревался идти в Украину со

всеми, и обещал не оставлять войска до тех пор, пока не прибудет в Киев, центр

неприятельской земли.

Вишневецкий и Калиновский были посланы вперед с семью хоругвями, для

преследования бежавших Козаков. Первый отправился к Дубно, а другой—на юг, к

Кременцу 3). Король, посылая эту погоню, обнародовал по Волыни универсал, который

должно было оповестить по приходским церквам городов и сел.

«Желаем смягчить правосудие милосердием,—было сказано в этом универсале,—и

объявляем милость свою русскому народу: мещанам и поселянам, если они не будут

иметь ничего общего с мятежниками, будут ловить хлопов, разбежавшихся из-под

Верестечка, и готовить королевскому войску мосты, а для содержания его—жизненные

припасы» *).

Король отправился по дороге в Кременец: повсюду поляки встречали несчастные

остатки сокрушенной русской силы. Во время бегства потонуло и было побито врагами

двадцать две тысячи русских. Страна вокруг была разорена и опустела; те, которые

успели пробиться из табора, умирали от голода, особенно пешие. Поля были усеяны их

трупами. Когда поляки ехали лесами, лесной гул доносил до них со всех сторон крики

умиравших, которые напрасно пытались поддержать жизнь кореньями и травами.

Слыша топот коней и польскую речь, русские силились бежать, но подламывались их

ноги и, спасаясь от .врагов, они заползали в кусты, как подстреленные птицы, желая, по