Боги мёртвого мира

— Угомони его, а заодно напомни, что такое уважительное отношение.

Рейто-Син с усилием сглотнул, перевел изумленный взгляд с задыхающегося фельдмаршала на женщину и промямлил:

— Я прошу… за него прощения.

— Уже лучше, — ответила Бессмертная и с треском обрушила обессиленное тело Влатрия на стол. При глухом звуке удара черепа о дерево мужчины подпрыгнули на местах, некоторые вскочили и отпрянули.

В звенящей тишине фельдмаршал сполз на пол, оставляя за собой на поверхности карты кровавую полосу из разбитого носа. Он вцепился в край столешницы и закашлялся в попытках отдышаться. По подбородку на пол текли красные пузыри.

— Вы хотели знать, когда армия Северного Союза переберется через горы, — обратилась Инмори к собравшимся. В ее голосе была легкая скука, будто бы все происходящее не более чем детская игра, в которую ей неинтересно играть. Влатрий корчился у ее ног, но на него уже никто не обращал внимания. — Сегодня ночью они начнут собираться у подножия горы Которды. Они не пойдут в бой сразу и они не ожидают увидеть здесь армию. Так что выстраивайте людей утром. Но для начала мы проведем переговоры.

— Но как же… ведь еще не все отряды подошли?

— Хватит и тех, что есть.

После собрания, на котором успели обсудить боевой порядок и место каждого из членов Коалиции, Инмори весь вечер просидела на крыше. Келл наблюдал за ней издалека. Проскальзывали мысли подойти к ней, узнать, какой у нее план, но Келл так и не решился. В последнее время он чувствовал себя виноватым, и не только потому, что зачастил в местный бордель. Ему казалось, что своим поведением он рассердил Инмори. Не стоило ему впускать в голову непристойные мысли, не стоило так навязываться. За время, проведенное вместе, стоило бы запомнить, что говорить с Бессмертной можно только тогда, когда она сама спросит.

В крепости Пик и окрестностях суетились люди. У них наконец-то появилась настоящая работа впервые за недели тупого ожидания. Со своего места Келл слышал раздражающе резкий голос фельдмаршала Влатрия. С недавнего времени в его голосе появилась хлюпающая влажность, будто он набрал полный рот соплей. После инцидента на собрании лорды избегали его как зачумленного, чтобы не приведи Господи не навлечь на себя гнев Бессмертной. Авторитет Влатрия значительно пошатнулся, а вместе с ним и авторитет Рейто-Сина. Зная Инмори, можно было бы предположить, что она намеренно унижает их прилюдно. Наблюдать за унижениями высших мира сего доставляло Келлу неподдельное удовольствие: все они производили впечатление заносчивых ублюдков, которым не мешало бы время от времени сбивать спесь с высокомерных лиц.

Инмори являла собой образец спокойствия. Несколько часов кряду она провела на крыше, облокотившись спиной о скат, и неподвижно глядела на серые склоны гор, кое-где покрытые растительностью, и на пастбища перед ними.

В какой-то момент накатило сонное умиротворение, глаза закрывались сами собой, а голова все ниже склонялась к груди. Отстраненно мужчина подумал, что надо бы перебраться в свою комнату, иначе рискует отморозить почки, если заснет под деревом на голой земле. Он с усилием разлепил глаза и расфокусированным зрением успел заметить, как Инмори стоит во весь рост на краю крыши. В послезакатных сумерках ее почти не было видно, но она определенно сменила наряд. Пронизывающий осенний ветер развевал длинные волосы, рукава и подол блио. Женщина оттолкнулась от парапета и спрыгнула вниз по дуге, плавно и легко, словно ничего не весила.

Дремота в одно мгновение развеялась, Келл вскочил с земли практически одновременно с тем, как ее ноги мягко опустились в сырую траву. Первым порывом было догнать ее и разузнать, куда это она собралась в таком виде. В душе появилось смутное чувство тревоги. Зачем бы ей понадобилось переодеваться в платье на ночь глядя? Но потом Келл решил немного выждать и незаметно последовать за ней. Конечно, «незаметно» в присутствии Бессмертной было пустым звуком, но мужчина понадеялся, что ей не будет до него дела.

Инмори со вполне обычной скоростью пошла в сторону гор. Подол ее платья скользил следом по влажной земле и прелым листьям, а путь освещал только полумесяц и удивительно безоблачное звездное небо. Келл на порядочном расстоянии последовал за ней. Так они прошли примерно половину пути до подножия горы Которды. Местность была холмистая, к тому же, тут и там лежали заросшие мхом валуны, небольшие или с человеческий рост. За одним из таких камней притаился Келл, когда понял, что темная фигура Бессмертной прекратила движение. Ее лицо было обращено к горам, и Келл тоже принялся вглядываться во тьму, напрягая свое слабое человеческое зрение.

Совсем скоро лунный свет очертил посреди поля другую темную фигуру. Кто-то приближался навстречу Инмори. Через несколько десятков шагов можно было с уверенностью сказать, что фигура принадлежит мужчине, а еще через несколько десятков в слабом свете стали видны черты лица. В мужчине безошибочно Келл узнал того, другого Бессмертного, хотя прежде ни разу его не видел. Помимо смазливого личика в окружении длинных каштановых волос, которое показалось симпатичным даже Келлу, от мужчины исходила аура силы, как если бы его внутренняя энергия не могла полностью уместиться в человеческом теле. Бессмертный остановился на расстоянии двадцати шагов от Инмори, а смутная тревога Келла возросла и дополнилась подозрениями одно хуже другого.

Несколько минут они молча стояли друг против друга, и Келл уже было решил, что каким-то образом они переговариваются на уровне мыслей, но тут в ночной тишине прозвучал бархатистый и удивительно приятный голос Бессмертного:

— Селестия-Инмори. Как долго я ждал этой встречи.

— Удивлена, что ты так долго не решался найти меня.

— Я готовился. Не приходить же с пустыми руками.

Экко быстро сократил разделяющее их расстояние и остановился непозволительно близко. Он мог бы протянуть руку и дотронуться до нее. Келл почувствовал жгучий укол ревности, когда Ройль поднял руку, намереваясь коснуться ее щеки, но в последний момент передумал и подхватил прядь волос. Они легко выскользнули из его открытой ладони. Той же рукой он подхватил ее руку и поднес к губам, коснулся ее пальцев.

— В жизни ты гораздо красивее, чем на портрете.

— Знаю.

— Еще бы. Ни один художник не сможет передать на бумаге истинную красоту Бессмертного, ту мощь и энергию, которую излучают наши тела. Тьму, которая окружает нас и составляет с нами единое целое. Но я вижу это. Твоя сила, твоя тьма, прекраснее всего на свете.

— Знаю. Долго готовил речь?

Бессмертный лукаво улыбнулся.

— Я импровизирую. Но да, ты права. Я готовился много лет. Я так много хочу сказать тебе и о многом спросить! Столько раз я представлял себе этот первый разговор и все последующие… Это было сложно, ведь я не знаю тебя.

— Ты узнаешь. И, надеюсь, не будешь разочарован. Я так давно не разговаривала с подобным себе. С Бессмертным.

Келл закусил губу. Слова Инмори оставляли на сердце болезненные раны: неужели всегда такая отстраненная и холодная женщина заинтересовалась Бессмертным, с которым знакома от силы пять минут? Ее лицо не изменилось, но из голоса исчезла всегдашняя надменность. Осталась скорее… тоска. Такого он еще не слышал.

— Понимаю. Люди не могут дать нам всего. Они годны лишь в качестве пищи. Иногда я жалею, что не родился в те времена, когда Бессмертных было больше. Но сейчас есть ты, и этого вполне достаточно. Я знал, что ты придешь, то есть, надеялся.