Богомол

— Боюсь, что это невозможно. Теперь, когда произошли еще три смертных случая. Это дело полиции. Ваш монастырь хоть и автономен, но все же вы находитесь на территории государства и обязаны подчинятся его законам. Кроме того, я вынужден вызвать отряд полиции, и он окружит монастырь. Никто не выйдет из него, пока мы не поймаем убийц. А вы, как настоятель монастыря, должны содействовать органам правосудия. В противном случае, я вынужден буду вас временно взять под стражу, как лицо, препятствующее в расследовании. Под подозрением в этих убийствах попадают все обитатели монастыря, в том числе и вы.

После слов Матвеева, цвет лица настоятеля сменился на бледный, лоб усеялся капельками пота.

— Что скажите? — спросил твердо Матвеев.

— У меня есть к вам предложение, — начал говорить настоятель, успокоившись и понизив тон голоса. — В нашем монастыре есть монахи — паломники из других монастырей. Что они будут говорить о нашей обители, когда узнают, что произошло здесь. Пойдут плохие отзывы о нашем монастыре. К нам больше никто не придет, а может быть, нас после этого вовсе закроют. Пока об этом происшествии знают лишь я и еще несколько монахов. Один из них стоит за дверью. Этих людей я знаю давно, они будут хранить молчание. У меня к вам просьба. Коль вы уже здесь, хотя и проникли незаконно, я вам разрешу провести расследование преступлений, но тайно. Вы можете с вашим помощником ходить по всему монастырю. Я снимаю запрет для вас двоих. Но у меня к вам будет просьба, не оглашать этот случай и не вызывать полицию. Наш монастырь один из самых древних святилищ.

— Ладно, — сказал Матвеев, — я согласен с вами. Тем более, пока мы вызовем подкрепление, пройдет время, и преступники скроются. Пусть все будет в тайне. У вас есть преданные вам люди?

— Да, есть, — значительно успокоившись, ответил настоятель.

— Пусть они возьмут на себя охрану периметра монастыря, и пусть докладывают вам о малейших подозрениях. А, вы нам эти сведения передавайте через вашего помощника или лично. Чем меньше людей об этом знает, тем лучше.

— Я вас понял, — сказал настоятель.

— Скажите, а у вас есть подозрения, — спросил Матвеев, — Кто бы это мог сделать?

— Я полагал, прошу прощения, что это вы. Только вас видели мои люди в запретное время прогуливающихся по монастырю. Возможно, кто ни будь из паломников, то есть приезжих монахов мог такое сделать. Некоторые приезжают к нам не в первый раз, а кого-то я впервые вижу.

— Мне нужен список всех монахов, находящихся в монастыре. А так же отдельным списком тех, кто приехал в монастырь из других мест. Особенно тех, кто приехал к вам недавно. Также мне нужен список того, чем монахи занимались последнее время. В ночь на убийство, кто и чем занимался, кто стоял на дежурстве, — сказал Матвеев.

— Хорошо, я сделаю для вас такой список. Хоть это и нелегко будет. У нас 63 монаха, 12 приезжих гостей из других монастырей.

— Где произошли эти убийства? — поинтересовался Матвеев.

— Эти трое монахов находились на ночном дежурстве. Они охраняли территорию монастыря. Внутренние здания. В частности, вот это здание, где мы сейчас находимся. Тут их тела и обнаружил мой помощник рано утром.

— То есть, их убили во время несения службы, на посту?

— Да, именно так.

— Мы хотели бы взглянуть на их тела, — сказал Матвеев.

— Хорошо. Сейчас их тела лежат внизу, в погребе, там прохладно. Мы хотели бы их похоронить, — сказал настоятель.

— После нашего осмотра, настоятель, — сказал Матвеев. — И еще, скажите, у вас есть подземелье под монастырем?

— Да есть. Вы и об этом знаете, — удивился настоятель.

— Знаем. Нам даже пришлось там побывать по долгу службы. И мы там видели клетку, а в ней обезумевшего человека. Что вы на это скажите? Кто он, и почему там находится? — спросил Матвеев.

— Я смотрю, от вас ничего нельзя скрыть, — начал настоятель, потирая руки, словно они у него замёрзли. — Этот человек — наш монах. Он, как вы заметили — психически болен. Как то он набросился на одного из монахов. Мы тогда не обратили на это внимания. А через время с ним опять произошел такой случай. Мы боялись оставить его на свободе, вот и пришлось заключить его в клетку. Дабы никто из приезжих монахов не видел, что произошло с нашим человеком.

— Но, почему вы его держали в темноте? — спросил Рахимов.

— У нас нет для него другого подходящего места. К тому же, там ему лучше становилось. В этом подземелье уходят монахи молится. Некоторые там находились помногу месяцев, а то и лет, наедине с собой и в молитвах к богу. Пищу, мы им регулярно приносили. А, некоторые монахи даже специально голодали, дабы очистить свою плоть и душу, и стать ближе к господу нашему.

— Все понятно, — сказал Матвеев. — То есть, этот монах находится там, в уединении, что бы улучшить свое самочувствие.

— Вы правы, — ответил настоятель. — Если у вас будут ко мне вопросы или просьбы, прошу сразу меня информировать.

— Хорошо, — коротко ответил Матвеев.

* * *

Какой-то неведомой гранью сознания, менялось воображение, сжимая последние очаги сопротивления, что бы узреть невиданное ранее зло поселившееся в этих краях, и даже появление маньяка и его ужасающих воображение преступлений — ничто, по сравнению с тем злом, чьё присутствие незримо можно было ощущать в каждом шорохе или мрачной тени, скрывающей истинный смысл происходящего, тайны которого уходят своими массивными корнями в далёкое прошлое, пряча разгадку от простого смертного.

Матвеев и Рахимов в тот же день спустились в подземелье в сопровождении библиотекаря, но, увы, клетка была пуста. От настоятеля Матвеев узнал, что монахи ищут заключенного тоже. Настоятель сказал, что возможно этот монах бежал и именно он совершил эти убийства. Матвеев выдвинул свое предположение: может быть, убийца или убийцы убили монахов и этого несчастного заключенного тоже, а возможно освободили его, в том случае если он их человек. В этом деле было больше вопросов, чем ответов.

В мигающем призрачном свете маслянистой лампы, удерживаемой помощником настоятеля, виднелись три мрачных тела, что некогда были монахами. Матвеев и Рахимов, под едва слышный треск фитиля лампы, внимательно осматривали трупы погибших, а их тени, словно призраки подземелья, таяли при падении бледно-желтоватых лучей лампы.

Окоченевшие тела монахов лежали в ряд — вдоль серой стены тёмного подземного прохода, длинные капюшоны скрывали их лица, руки были обнажены до плеч, черная мантия слегка приподнята — открывая бледные ноги покойников, грудь оголена. Какую тайну скрывали эти мертвецы, чьи тела смирно лежали во мраке, в полной тишине — приносящую в сознание появившихся людей тревожное предчувствие?

Осмотр погибших монахов мало что дал. На телах были видны небольшие гематомы, в разных частях тела. Матвеев предположил, что эти монахи перед смертью дрались с кем-то. Гематом на телах было мало, три или четыре в среднем на каждом трупе, и все они были расположены в основном на руках и груди. Это не могло послужить причиной их смерти, считал Матвеев. Для точного выяснения причины смерти монахов необходимо было вскрытие. А пока, капитан разрешил настоятелю захоронить тела. Матвеев посчитал, что надежнее будет, если тела будут храниться в земле. Потом, при необходимости, их можно будет выкопать и сделать вскрытие. Рахимов обратил внимание на характер гематом, о чём сообщил Матвееву.

— Эти синяки имеют форму точки. Кроме того, они словно сделаны все одним предметом одинаковой формы, — сказал Рахимов, указывая на чёрные пятна, имеющиеся на трупах.

— Да, вы правы, — сказал Матвеев. — Спасибо. Надеюсь, ваша наблюдательность поможет в расследовании.

— Я археолог. Увидеть новое в том, что другие посчитают обычным, для меня привычно. Я предполагаю, что этот предмет цилиндрической формы, в диаметре чуть больше сантиметра. Однако есть и другие синяки, другой формы. Но, характерным для всех троих является именно эти точечные гематомы.