Богомол

— Вы знаете, кто это? — спросил настоятель.

— Думаю, что теперь нет сомнений. Вы были правы, автор изобразил себя и подписался, используя тайный код. Интересно, зачем он это сделал? — задумался Матвеев.

* * *

Али Башит вывел двадцать монахов заложников на площадь перед воротами. Он вел переговоры по рации с полицией, предъявляя им свои требования. Громко ругался и нервно озирался по сторонам, проверяя своих людей.

— Я начну убивать монахов здесь на площади, если вы не отойдете, и не пришлете для нас вертолет, — сказал в требовательном тоне Али Башит, подводя рацию ко рту. — Через каждые 30 минут, а может и раньше, будет расстрелян один монах. Все зависит от вашей быстрой работы!

Для подтверждения своих слов он взял первого попавшегося монаха, отвел его к воротам и приставил дуло пистолета к его голове. Глядя на трясущееся тело монаха, Али почему-то вспомнил о себе. Он не мог понять, что его вот уже несколько суток тревожит и гнетет, разъедая сознание, словно червь, поедая яблоко? Он вдруг вспомнил, как вел переговоры с каким-то пожилым мужчиной в красной рубашке, в голове промелькнули выстрелы, потом окровавленное тело этого мужчины лежало у него в ногах, опять выстрелы, затем погоня через весь город, он отстреливается от военных, что-то говорит своим людям. Но, несмотря на все его обрывистые воспоминания, он так и не мог понять, что именно его привело сюда — в это, богом забытое место. Он лихорадочно искал обрывки памяти, хоть малейшие намёки…

Незаметно для террористов, чье внимание было приковано к действиям Али и его жертве, раскрылась дверь библиотеки. Из нее медленно вышел монах в черной мантии. Невзирая на окружающую безумную обстановки и суету, его шаги были весьма спокойны и размеренные, он двигался так, словно был хозяином положения. Его голова была скрыта капюшоном. Монах что-то тихо шептал.

Али медленно начал нажимать на спусковой крючок, не отдавая себе полного отчета, прозвучал выстрел, немного оглушивший его обостренный слух. Али даже не смотрел на свою жертву. Его внимание было направлено в сторону полиции, он следил за реакцией военных и полиции на той стороне. Однако жертва все еще стояла на месте, рядом с Али, и даже не думала падать.

— Неужели я промахнулся? — промелькнула мысль в его мозгу. Он медленно с тревожным предчувствием повернул голову в сторону своей жертвы.

Его глаза уставились на кровавую голову монаха, а разум отказывался соображать. Монах стоял по-прежнему на твердых ногах, его уже не пронизывала дрожь. Пуля, выпущенная пистолетом Али, попала прямо в висок монаха. Вся голова его была в крови, кусок белой кости выступал наружу, фонтаном вытекала багровая кровь. Однако монах все еще находился на ногах. Али показалось, что монах был полон сил и бодрости. Монах повернул окровавленную изуродованную голову в сторону Али и дико оскалил зубы, словно ягуар перед атакой на жертву. Он начал рычать, а затем схватил зубами пальцы Али, которые тот все еще держал на его плече. Али взвыл от боли. Он попытался отдернуть свою руку, но было поздно, монах откусил часть кисти и начал жадно ее жевать, сгорбившись над трапезой.

— Дьявол, как больно! — кричал Али. — Ты почему не издох?! — но монах продолжал жадно есть, не обращая внимание на Али и свою смертельную рану.

Монах проглотил пальцы Али целиком не пережевывая. Он начал рычать на него словно дикий пес, и стал медленно приближаться к Али не выпрямляясь в полный рост. Кровь стекала с головы монаха, в черепе виднелась дырка, сквозь которую текла кровь. Но это не мешало монаху. Казалось, что эта смертельная рана не только не причинила ему вред, но, и осталась им незамеченной, озлобила его, превратив его тело в неприступную крепость, а мозг — в дикого зверя.

Али увидел, что и другие монахи стали рычать, подобно стае диких псов. Монахи словно озверели, они не реагировали на грозные команды захватчиков. Террористы открыли огонь на поражение, но это не произвело на монахов никакого воздействия. Монахи набрасывались на них, впивались своими зубами им в горло, руки, во все незащищенные части тела.

— Надо что-то делать! — нервно произнес один из террористов. — Пули их не берут!

— Я не верю своим глазам, — сказал Али, держа окровавленную руку, его стеклянный взгляд уставился на кровавое месиво, на предсмертные судороги своих людей, беспомощно валявшихся на красной от крови земле. — Отходим!

Террористы отступали, отстреливаясь. Им удалось отойти к одному из зданий, расположенному рядом с площадью, и там закрыться, накрепко забаррикадировав двери и окна помещения, унося с собой страх и ужас, который никогда еще им не приводилось испытывать. Монахи продолжали рычать и царапать руками двери, словно они выполняли чью-то невидимую команду.

* * *

В это время полицейский снайпер убил одного из террористов расположившегося на одной из башен. Отряд специального назначения уже был готов для проникновения внутрь монастыря. Шесть человек в бронированных жилетах и шлемах начали забираться на стену монастыря с северной его стороны.

В это время Матвеев забрался на башню собора. Там находился снайпер. Матвеев дождавшись, когда снайпер отвлечется стрельбой по военным, напал на него сзади и убил его ножом. Матвеев взял снайперскую винтовку, и лег на пол. Он перезарядил винтовку и через прицел начал осматривать площадь монастыря. С этой высоты и удобного расположения собора, всё было как на ладони. Его взгляд столкнулся с толпой монахов окруживших какое-то здание, монахи пыталась проникнуть внутрь.

— Боже, что происходит. Где же террористы? — недоумевал Матвеев.

В этот момент на площади, у ворот монастыря, появились шестеро вооруженных солдат. Они двигались медленно, осматривая все вокруг и прицеливаясь ко всему, что движется. Внезапно, группа монахов — человек пятнадцать, окружила солдат.

— Мы свои, — произнес командир отряды, останавливая своих бойцов. — Где террористы?

Но, не смотря на слова командира, монахи хранили молчание. Они лишь немного рычали и окружали солдат в кольцо. Глядя в глаза монахов, командир отряда ошибочно принял их безумие за волнение.

— Проклятие! Они что, все сошли с ума, — сказал командир. Он включил рацию, что бы посоветоваться с руководством.

— Что там происходит? «Гамма» отзовитесь, — звучал голос по рации.

— Я не вижу террористов… — произнес по рации командир.

В этот момент монах, стоящий у небольшого здания, подошел ближе к солдатам и, что-то произнес на китайском языке.

— Я тебя не понимаю! — сказал командир.

Не прошло и пяти секунд, как все шестеро солдат побросали на землю свое оружие, и застыли в нерешительных позах. Словно по невидимой команде, все монахи набросились на беззащитных и несопротивляющихся солдат. Монахи поедали солдат живьем.

За всем этим внимательно следил Матвеев, наблюдая с башни собора в оптический прицел снайперской винтовки. Мао так же наблюдал за всем, что происходило на площади, глядя из маленького оконца запертой комнаты.

Монах, чьё спокойствие удивляло, стоял неподвижно перед пиршеством группы озверевших соратников, и невозмутимо смотрел на их безумство. Он внезапно повернулся к собору и снял капюшон с головы. Матвеев увидел в нем лицо Мао.

Мао, находящийся в комнате, запертой под замком, так же увидел своего близнеца, похожего на него, как две капли воды. Мао подошел к двери и одним ударом ноги выбил её. Затем вышел на площадь. Матвеев уже начал целиться в монаха стоящего у ворот, помня портрет показанный настоятелем, он еще и еще раз сверял в памяти сходство. Его руки дрожали, мысли путались, а сознание затуманилось, и это мешало ему прицелиться. Он достал платок и протер им стекло прицела. Пот катился с него градом. Руки начали трястись еще больше.