Бои в застое

Эй, но он-то ничего не знает! Он эти дела знает только в рамках в ВДВ!

– Мужики, вы чего, – встревожено сказал Миша, – я в эти игры не играю!

И встал в оборонительную позу, как, насколько он знал, учили в армии. И тут старший операции невольно подыграл ему. Вместо того, чтобы действовать по инструкции, согласно правилам, и представиться перед ним устно и с документами, он скомандовал:

– Ломаем, ребята!

Или таков был план действий, или старший оказался не на высоте, но задержание перешло в банальную драку. Миша нанес в молодецкий удар в челюсть первому, поспешившему со стороны багажника. Затем ударил ногой непонятно куда в область ног второму, выходившему из задника отсека салона машины, отчего тот рухнул обратно. Но рывок еще одного чекиста с передней части автомобиля он пропустил – не мог же он одновременно драться со всех сторон! Или, точнее, так – старший лейтенант ГРУ видел все и успел бы отреагировать на все – он же полевой агент отдела IХа – противодействие во временном континууме. Но рядовой гражданин страны советов на уровне подготовки десанта так драться не мог и Мише пришлось подставлять бедное личико.

Лучше бы Света целовала, – успел подумать он, а затем хлесткая зуботычина едва не выбила из него сознание.

Миша тряхнул головой, как сделал бы побитый жизнью и занятиями десантник, и дал сдачи. Спарринг-партнер не ожидал такой реакции и прозевал. А Миша миндальничать не стал. После прямого в лицо чекиста был отброшен под колеса машины.

Это был последний успех. Чекист со стороны багажника пришел в себя и всадил ему парный удар в почки. Больно было так, что наиболее разумным вариантом казался упасть на асфальт в позе кузнечика. Но этого Миша уже не успел. С водительского места машины выбрался еще один боксер (сколько же их всего!) и ударил в челюсть.

Как бы оглушенный этими ударами, Миша дал скрутить себя, надеть наручники и посадить в машину. Первый этап операции бы завершен, но непонятно в чью пользу!

Его посадили на заднее сиденье и с двух сторон сотрудниками КГБ – жестко, но не грубо. И Волга быстро растворилась в субботнем потоке столичных машин. Хотелось бы, чтобы эта «поездка» будет короткой. А то и браслеты жмут, и втроем мужчинам на заднем сиденье тесновато.

К счастью, поездка была меньше часа. И, поскольку лицо ему не закрывали, он мог радоваться видами вечерней Москвы. А затем они проехали будку и Мишу ввели в солидное здание. Судя по табличке, они приехали в КГБ.

Мишу провели в небольшую аккуратную камеру, сняли с него наручники и оставили отдыхать и набираться сил и впечатлений.

Через его повели на допрос или, как сказал следователь в звании полковника, на разговор. Конечно, на беседы так не приглашают, но Миша решил пока не идти на обострение отношений.

Полковник начал сухо и казенно разговор. И начал он с констатации нехорошей подробности – Ивашин обвинялся в государственной измене, сотрудничестве с иностранной разведкой и передаче секретной информации.

Затем произошла быстрая передача формальных материалов – фамилия, имя, отчество, место жительство и работы ситуацию для полковника не облегчили. Ибо он прекрасно знал, кто проживает в этом доме на Кутузовском проспекте – не только Брежнев, но, о ужас (!) и собственный шеф. И кого попало они рядом с собой не селили.

С осознанием этой детали полковник стал еще вежливее и экономнее на слова. А когда уточнили место работы и Миша скромно обозначил, как «личный массажист товарища Леонида Ильича Брежнева», у чекиста сдали нервы. Он сильно побледнел, словно услышал расстрельный приговор.

Впрочем, его можно было понять. Смерть ему особо не грозила. Но оказавшись в паутине ведомственных игр, он может проиграть все и в плане карьеры и в плане материально-финансового развития.

– Отдохните еще немного, – попросил следователь, – поужинайте. А я доложу начальству, здесь явно произошла ошибка.

Он едва дождался, пока Миша вышел из его кабинета, и, торопливо закрыв его на ключ, торопливо ушел.

В камере ему через некоторое время принесли ужин. Почти, как в ресторане, хотя кушанья довольно простые, но из натуральных продуктов. Хотя он бы приготовил лучше. На первое макаронный суп, на второе картофельное пюре с котлетой. Чай и три куска хлеба. Похоже, его накормили едой сотрудников? Что-то обильный ужин.

Ничего, ему лишь бы день продержаться, да ночь простоять. Сегодня была суббота, Брежнев предположительно прилетит завтра вечером, или в понедельник утром. Значит, в понедельник – утром или вечером он понадобится для массажа и его начнут искать. Найдут, разумеется. Здесь главное, во-первых, выполнить его задачи, во-вторых, желательно живым и здоровым. Будут его заклятые друзья форсировать события или пустят все на самотек?

Он не угадал. События пошли в совсем другом направлении, не совсем приятном для Миши, но и неподходящим для его противником.

Глава 25

В развитие событий вмешались третья сила, могущественная и довольно равнодушная к отдельным человеческим судьбам на фоне государственных проблем. Юрий Владимирович Андропов.

Он уже понемногу дремал, ожидая, когда наступит ночной режим и можно будет лечь и уснуть. Вообще-то дремать было тоже запрещено, но надзиратели были великодушны, видимо, получив соответствующие указания.

Внезапно раздались громкие звуки открывающейся двери. Миша быстро открыл глаза и принял задумчивый вид. Не зачем лезть на рожон.

Впрочем, надзиратель не обратил внимания на мелкие погрешности арестованного. Сидит и сидит.

– На допрос, выходи без вещей, – объявил он.

Мишу привели в тот же самый кабинет. И прежний следователь был на месте. Но допрос проводил пожилой мужчина, довольно знакомый по фотографиям и видео. Андропов.

Председатель КГБ бросил острый взгляд на Мишу:

– Узнали… товарищ Ивашин?

У Миши отлегло от сердца. Не от вопроса, от обращения. Подсудимых, юридически подответственных в СССР называли при обращении гражданин такой-то. Если вы для силовиков, а тем более для члена политбюро, председателя КГБ СССР, являетесь товарищем, значит, вы свой, не агент и не шпион. Как его там обвиняли?

– Товарищ Андропов, вы слишком известная в нашей стране личность, сколько раз я вас видел в рамках членов политбюро и по телевидению.

– Приятно слышать, – хмыкнул Андропов, – но для чекиста это чрезвычайно опасно.

– Для рядового чекиста – нехорошо, а для руководства – прекрасно, – возразил Миша.

Андропов помолчал, но явно смягчился, глаза его засмеялась.

– Товарищ Ивашин, – перешел глава КГБ к делу, – на вас пришел донос о вашей связи с иностранной разведкой.

– М-гм, – затруднился Миша, – в незаконной медицинской практике меня не только обвиняли, но и даже дважды садили. А зачем мне чужие разведки, своих товарищей лечить хватает.

– Вот мы и переходим к самому главному, – кивнул Андропов, – вы, насколько я знаю, новый массажист с нетрадиционными способами лечения.

Миша молча развел руками, показывая, что оправдываться не собирается. Надоело.

– Впрочем, я не медик, – сразу же акцентировал свои интересы главный чекист, – эту часть вашей деятельности пусть разбирают медики. Одно лишь скажу, как частное лицо, – Леонид Ильич очень высоко оценивает вашу медицинскую деятельность, несмотря на то, что вы не специалист. Да я и сам вижу, здоровье товарища Брежнева значительно улучшилось.