Больница. Повести и рассказы о любви
Шрифт:
– У меня нет своего домашнего номера. Сам найдешь меня.
И что? Где ее искать? В каких военных городках миллионного города?
– Спасибо тебе, – только и успел сказать я ей в след.
Вы не поверите. Выздоровление пошло семимильными шагами. На утро в ране было немного кровянистых выделений, но это со слов моего врача было уже не существенно.
Наталью я не искал, а Лидия приходила ко мне праздновать выздоровление, когда я снова вышел на дежурства. И мы вполне конкретно это праздновали!…
Практиковать подобную реабилитацию после операций никому не рекомендую, – опасно. О ней можно только читать
Кабинет контактного массажа
Ничем не примечательное дежурство в выходной день. Я сделал обходы по всем отделениям, сделал записи в истории болезни и вернулся к себе в отделение базирования. Осталось сделать только обход в этом отделении.
В одной из палат в числе прочих находились мама с дочкой. Из них на осмотр была оставлена только дочка, но мама попросила измерить ей артериальное давление, что я и сделал. Попытки раскрутить меня на разговор не резко оборвал, сказал, что мне еще много смотреть больных и писать историй болезней.
Когда я еще в «дежурке» писал истории, то в кабинет постучалась и вошла та же мамаша.
– Могу я обратиться к Вам с просьбой?
– Попробуйте. Ничего, что я буду продолжать писать истории болезней?
– Ничего, ничего. Нам тут знающие люди подсказали, что Вы можете творить чудеса. Ну, кабинет у Вас где-то есть особенный. И что незрячих делаете зрячими, косых – прямыми, глухих – слышащими. Так ли это?
– А Вы меня не со святым каким-то чудотворцем спутали, – расхохотался я, бросив писать истории. – Или напрямую в Иисуса Христа перекрасили?
– А Вы не смейтесь, доктор. Тут о Вас такие ходят легенды!… А могли бы вы с моей дочкой поработать этими силами?
В принципе пожелание и такие мысли в те времена были не новыми и имели свои корни в вакханалии Кашпировского, Чумака и других чудотворцев местного и общего значения, телевизионных и рукотворных. Чаще просто проходимцев. В то время я имел кабинет для бесконтактного массажа (по методике Джуны) и для приема нанятой врача-аллерголога снимал отдельный больничный кабинет контактного массажа. Ни для кого из клиентов в те времена не было удивительно, что аллерголог принимает в выходные дни утром и в рабочие дни по вечерам в массажном кабинете. Они вообще такие вопросы не задавали. Главное, что это было им удобно. А ключи от обоих кабинетов были у меня с собой всегда. Какое из этих направлений деятельности имела в виду эта мамаша мне еще предстояло выяснить.
– Я помню, что у Вашей дочери обычная пневмония. Ей назначено адекватное лечение, и теперь надо время, чтобы она выздоровела.
– Но мне сказали, что вы какими-то иголочками и массажами можете улучшить ей состояние и ускорить выздоровление.
Так вот в чем дело!… Я улыбнулся. В своем кабинете бесконтактного массажа я практиковал всё, что знал и за что мне платили деньги: бесконтактный и точечный массаж, гипноз и аутотренинги, консультации по избавлении от порчи и психотерапию в разных вариантах… Продолжайте список сами. Даже от алкоголизма и наркомании иногда лечил, хотя и очень неохотно.
– Хорошо, приведите дочку, я поговорю с ней и решу, могу ли я с ней поработать.
А дочка, как оказалось, ждала отмашки за дверью. Мать выглянула в дверь, поманила рукой и та сразу вошла. Ну, мамы в таком случае самые нежеланные свидетели, потому я
попросил ее подождать в палате.– Ты сама-то веришь в то, что хочет мама? – спросил я, когда она села уже без матери на стул.
– Не знаю. Мне бы только мать не верещала и меня не дергала. Она меня уже достала всем, что мне не хочется. Лечением, моралью, учебой, гулять запрещает, встречаться с кем-либо.
– А ты сама-то что хочешь?
– А я не хочу учиться, хочу гулять, хочу спокойно жить половой жизнь, хочу выздороветь и уйти домой. Мне здесь тоскливо.
– Могу я тебе чем-то помочь?
– Могли бы, но мамка просто не оставит нас, не даст поговорить или провести какие-то процедуры, – шепотом сказала девушки, словно намекая на что-то, и, подойдя к двери, резко ее открыла. За дверью стояла мать и старалась уловить, о чем мы говорим.
– Мамаша, вы обещали быть в палате.
– Хорошо, хорошо, ухожу, – и, оглядываясь, пошла в сторону палаты.
– Она опять придет через несколько минут. Вот увидите.
– А куда ты пойдешь, если я дам тебе пару часов свободы от матери?
– Да хоть в больничный парк. Там так тепло сегодня, и так много свежего воздуха.
– Хорошо, пока мать в палате я тебе разрешаю спуститься на солнышко, а дверь запрем, и я тоже уйду. Придешь потом через главный вход к себе в палату.
– Здорово! Тогда я побежала.
– – – – – – – – – – -
Около кабинета взбешенная мамаша. Она, увидев меня, размахивает руками и наступает на меня, что называется, грудью.
– Где Вера? Почему Вы не открываете дверь? Пустите меня к Вере.
– Не знаю, – я открыл дверь дежурки, и оттолкнув меня женщина рванулась в кабинет. Но там никого не было. – Она хотела погулять и теперь я просто не знаю где она. Кстати, Вы не представились. Как к Вам можно обращаться?
– Евгения Васильевна. Как погулять? Где она? Что Вы с ней сделали?
– Ну Вы же видите, что ее здесь нет? Что Вы от меня хотите? Надо отпускать ее гулять на свежий воздух, и тогда она и выздоравливать будет быстрее, и болеть меньше.
– Стойте! Вы ее, наверно, заперли в своем кабинете. Так? Ну-ка пошли туда, – и мы пошли в кабинет контактного массажа. «Неконтактный» не работал по выходным, потому что та часть корпуса была заперта и под охранной сигнализацией. А «контактный» находился в этом же здании на первом этаже. Я открыл кабинет, она снова ворвалась в него и… разрыдалась, хлопнувшись своим не маленьким задом на стул.
– Вот ведь зараза! Она от меня сбежала. Как Вы думаете, она вернется?
– Конечно, вернется. Куда она могла бы сбежать от Вас? Домой? К папе?
– Нет у нее папы, и она никогда его не знала. Я ее привезла в чреве с курорта, и сама толком не помню того, от которого забеременела. А она-то и подавно не может его знать. Да и не спрашивала никогда. Я на ее вопрос года два назад ответила правдиво, что родила ее от совершенно незнакомого человека, – только для себя родила. Для себя и для нее.
– А она? Как она это восприняла, что у нее никогда не будет одного из родителей?
– Спокойно восприняла. Просто сказала, что возможно это лучше, чем простой алкоголик в семье. Тунеядец, типа. Ой! А Вы можете запереть дверь, я Вам покажу что-то? А то я стесняюсь своему врачу в палате показать, и в их ординаторской всегда много народа ходит, – и пошла за ширму явно раздеваться.