Больница. Повести и рассказы о любви

Понимая, что времени у нас может просто не быть, я быстро скинул одежду, одел защиту на друга и лег прямо на Славу. Она обхватила меня ногами и руками и задышала еще чаще и сильнее. И стала искать руками мой член. Нашла, ввела в себя, и закатила глаза. Так и лежала, пока я кончил, пока я оделся, пока привел себя в порядок и спрятал со стола пустые бутылки. Только потом встала с дивана, оделась и стояла передо мной.

– Можно я отнесу оставшиеся бутылки своей напарнице? – она не чувствовала неловкости, вела себя по-детски естественно, что меня особенно поразило.

– Бери, конечно, только не говори, что это от меня.

– Конечно, не скажу, – и ушла. Пустые бутылки забрала тоже, чтобы скрыть следы в ближайшем мусорном баке.

Не плохо началось дежурство, – подумал я и снова лег на диван и заснул.

Вечером мне пришлось идти смотреть больного в том отделении, где работает Слава. Мед сестра Виктория, которая ее напарница, бегала по всему отделению вся в мыле. Я посмотрел больную, потом пришел к Вике на пост.

– Ты одна сегодня дежуришь?

– Я сегодня по графику со Славой.

– А где она?

– Не сдадите? Хотя, что я спрашиваю… Все знают, что Вы никого не сдаете, – вот удивительно, сестра новая, всего несколько недель или месяцев работает, в знает, что я своих не сдаю. – Слава спит.

– А работа? Она собирается вставать и работать?

– Она пришла из общежития (там у них какая-то труба прорвала) какая-то приподнятая, что ли, счастливая. Немного поддатая, правда. Принесла с собой две бутылки пива, предложила мне. Но я пиво не пью. Когда я после нескольких капельниц вернулась в сестринскую комнату, то пустые бутылки лежали на столе, а Слава спала мертвецким сном. Вот скажите, можно ли так напиться двумя бутылками пива? И санитарки у меня сегодня нет ни одной, – поболели все.

– Нельзя. ТАК нельзя даже четырьмя бутылками. Проверь-ка, Вика, запас спирта.

Когда Вика вернулась чернее тучи, я и без слов понял ее ответ. Запас спирта на выходные отсутствовал. Сестричка села рядом со мной, уткнулась мне в плечо и расплакалась.

– Сука такая. Меня предупреждали, что у нее и ранее были такие залеты. Поговаривали даже, что у нее запои бывают. Он нее с самого начала работы, как мне показалось, пахло перегаром…

Так вот оно что такое! Теперь части пазла складывались. Она в запое. Пришла ко мне за пивом для того, чтобы опохмелиться. Потом смешала спирт и пиво и теперь ее не добудишься.

– Доктор, тут еще проблема. Знаете, того инвалида детства? Ну, из второй палаты.

– Помню, видел его у вас уже несколько дежурств, – маленький карлик с горбами на спине и передней части грудной клетки, с покрученными руками и ногами, с практически идиотским выражением лица… Помню, помню. – И что с инвалидом?

– Да с инвалидом ничего. Он как ее увидел через дверь, так рванулся к Славе и попытался изнасиловать ее. Та в полном отрубе ничего не слышит и не чувствует. Я с таким трудом оттащила его от нее, но он умудриться украсть ключ от сестринской, снова попытался туда прорваться. С буквально мокрой тряпкой опять отбила напарницу. Но его возбуждение не спадает. Он попытался напасть на меня, когда я была одна в манипуляционной. Я просто не знаю, что мне делать. Я боюсь и не хочу сдавать Славу. И боюсь, что этот урод подловит меня, когда я усну, и изнасилует меня.

Вика рыдала, скорее всего, и от страха, и от напряжения, от безысходности, и от усталости. Больные уже давно разошлись по палатам спать, а она и на посту боялась сидеть, и в сестринской ей негде было лечь, – не хотелось рядом с подругой нюхать ее «выхлоп».

– Запри Славу в сестринской, а сама ляг в ординаторской. У тебя есть ключ от ординаторской?

– Ключ есть. Но меня потом будут долго ругать. Мне нельзя там находиться во время дежурства. Заведующая меня просто убьют вместе со старшей сестрой. А объяснить причину я не смогу, потому что тогда уволят Славу.

– Ладно, давай сделаем так. Я ведь пришел посмотреть тяжелую больную? Вот и давай я останусь в ординаторской, чтобы наблюдать за ней до утра. Ты тоже там устроишься, а меня никто убивать за это не станет.

Пока я сидел на посту и писал истории болезни, Вика радостно помчалась за ключом, разложила диван в ординаторской, постелила там чистую постель, потом позвала меня. Я проверил, что Слава хорошо заперта в сестринской и пошел в темную ординаторскую. Я был уверен, что Вика разложила для себя второй диван и был очень удивлен, когда лег в темноте и нащупал крепкое девичье тело около стенки.

– Не гоните меня. Я всё равно боюсь этого уродца. Он на меня через Вас не полезет, мне так будет спокойно.

– Так ведь дверь в ординаторскую заперта. Ты можешь ничего не бояться.

Но Вика обняла меня и прижалась крепко-крепко.

– Мне наши девчонки говорили, что дежурить с Вами – всё равно, что за каменной стеной. Теперь я им верю и так Вам благодарна!… Про Вас много легенд ходит по больнице, я много слышала.

– Почему же я никогда про себя легенд не слышал?

– А кто же Вам про Вас будет их рассказывать? – рассмеялась девушка, подтянулась ко мне выше и начала целовать в губы. Мы быстро избавились от остатков одежды и занялись очень интересным делом: то я сверху, то она. То я массажист, то она минетчица. Словом, половина ночи прошла весьма продуктивно, – благо, что приемный покой никого нам не прислал дополнительно.

Того горбатого карлика утром выписали после моего устного доклада заведующей этого отделения. Мы с ней решили не доводить это дело до ушей главного врача, а со Славой она пообещала сама разобраться.

Слава ходила угрюмая несколько недель (как мне рассказала Вика), потом пришла ко мне извиниться с бутылкой хорошего коньяка, – ну, что ее не уволили по статье. Честно говоря, продолжать связь с ней у меня не было желания. Спустя пару лет она все-таки сорвалась и накосячила во время дежурства, уволилась и уехала куда-то…

Когда я дежурил в этой больнице, Вика всегда радостно встречала меня, искренне радовалась встрече. Если были тяжелые больные в этом отделении, я даже иногда ночевал в ординаторской, чтобы за ними наблюдать до утра. Конечно, ко мне присоединялась и Вика, – мы бдили вместе до утра… Потом она вышла замуж, но мы всё равно бдили больных вместе…

Связывание, шпагат

– К Вам можно? – невысокого роста плотно сбитая девушка в медицинском халате стояла на пороге. Мне она показалась знакомой, но я никак не мог вспомнить, кто это или кого она напоминает. – Вас просили подойти к нам в реанимацию для участия в кофили… консулии. Не помню, как это называется.

– Консилиуме? – расхохотался я.

– Точно. Когда Вас ждать?

– Да прямо сейчас иду.

– А можно я пока у Вас тут в кабинете посижу?

– Только не курить. Ненавижу накуренные кабинеты, как у вас в реанимации.

– Я не курящая. Так можно?

– Можно. Тебя запирать?

– Хорошо бы.

– Ладно сиди. Приду поговорим.

Консилиум долго не продлился. Больная была мне знакома по приемному покою, динамика ее состояния с тех пор была подробно отражена в истории болезни, результат лечения налицо. Я высказал свое мнение и подписался под ним.