Больные Ублюдки

Он казался встревоженным. Что бы ни находилось за деревом, вне моего поля зрения, этого было достаточно, чтобы он сделал шаг назад. За все то время, что я себя помню, я ни разу не видел, чтобы Папа действительно сделал шаг назад от чего-то. Что бы это ни было, он всегда будет впереди, стоять на своем.

– Что там?
– cпросил я его.

Он ничего не ответил. Он просто высоко поднял свой топор, острие его блестело в последних лучах угасающего солнца.

– Стой, сука!
– приказал он.

Его голос был полон угрозы, но тело выдавало его. Его руки - и ноги - сильно дрожали.

– Пап, что случилось?

– переспросил я.
– Папа?
– oба раза, когда я звал его, он не обращал на меня внимание. Либо так, либо он меня не слышал, слишком занятый тем, что занимало его безраздельное внимание.
– Папа!

И тут я увидел, что именно так поразило его. Он вышел, покачиваясь, вперед из-за ряда деревьев, которые до этого закрывали мне обзор. Сначала я подумал, что это человек, но потом понял, что он не мог быть человеком. Желтая кожа, красные выцветшие глаза, густая черная смола, стекающая с искривленных губ.

Моя рука крепче сжала рукоять ножа.

– Что это за чертовщина?
– cпросил я Oтца.

Без всякого предупреждения существо внезапно рванулось вперед с пугающей скоростью. Отец не успел среагировать и в мгновение ока был сбит с ног. Топор скользнул по грязной земле в кучу листвы.

– Папа!!!

Существо было на нем. Пара превратилась в бешеное размытое пятно движения. Отец пытался защититься от монстра, который пытался покусать и расцарапать его лицо с безжалостным уровнем агрессии, которого я никогда раньше не видел.

Я бросился вперед с поднятым ножом и прыгнул на спину того, кто это был, черт возьми. Через несколько секунд я вонзил нож ему в позвоночник. Но он не закричал. Он взревел. Прежде чем начать действовать, я по глупости полагал, что остановлю его на месте, но он не остановился. Он вскочил на ноги, опрокинув меня назад. Я приземлился в смятую кучу листвы без оружия. Мой нож все еще торчал у него в спине. Еще один рев эхом разнесся по кажущемуся прекрасным пейзажу.

Я попытался подняться на ноги, но тут же был сбит с ног этим существом, которое набросилось на меня точно так же, как до этого на моего Oтца. Я кричал, отчаянно стараясь не дать ему оторвать моё лицо.

– Папа!
– продолжал кричать я.

– Подтолкни его вверх! – услышал я, как закричал мой Oтец.

Я собрал последние силы и оттолкнул существо вверх - подальше от себя. Я повернул голову в сторону и увидел, что Oтец бежит к нам, держа топор в руках. Я наблюдал за топором, когда он сделал дикий взмах. Когда лезвие приблизилось к нам, я закрыл глаза.

Существо перестало бороться со мной. На самом деле оно полностью прекратило борьбу. Его тело обмякло. Я медленно открыл глаза. Существо все еще было на мне, но уже без головы...

Я оттолкнул тело в сторону. Отец помог мне подняться на ноги.

– Что за срань такая?
– cпросил я его.

Он пристально смотрел на его голову. Она лежал на земле - рот монстра все еще яростно скрежетал, а глаза все еще дико смотрели на нас; в них укоренилась ненависть.

– Что же это за существо такое?
– cнова спросил я его.

Какой-то шум отвлек Папу, прежде чем он успел ответить мне. Он поднял голову.

– Нам нужно идти!
– сказал он.
– Сейчас же!

Я проследил за его взглядом и увидел вдалеке несколько существ, похожих на того, которого мы только что убили. Мужчина и женщина. По крайней мере, то, что раньше было мужчиной и женщиной. Они смотрели прямо на нас.

– Беги!
– сказал Oтец.
– Просто беги! Назад в дом! Вперед!

Отец еще не успел договорить, как я уже бежал обратно к дому, а он уже наступал мне на пятки. Мы едва успели покрыть землю, как оба тяжело задышали. Время, проведенное взаперти в доме, живя тем, что нам оставили прежние жильцы, повлияло на нашу физическую форму.

Мы ничего не слышали сзади, и все же я не осмеливался обернуться и посмотреть. Я просто сосредоточился на беге, стараясь не споткнуться об одну из многочисленных сломанных веток, лежащих в грязи.

Отец слегка взял инициативу в свои руки. Даже если бы мне удалось догнать его, я бы этого не сделал. Я позволил ему вести нас к дому, так что не было никакой опасности, что я направлю нас не в ту сторону.

– Сюда!
– закричал он.

Интересно, почувствовал ли он мои опасения насчет того, что я знаю правильный путь назад? Проблема пребывания в самой гуще леса заключалась в том, что все выглядело одинаково. Наверно, надо было оставить какой-то след, по которому мы могли бы вернуться. Забавно, о чем ты думаешь, когда уже слишком поздно.

* * *

Неудивительно, что обратный путь к дому оказался быстрее, чем путь от него. Без сомнения, это было основано на убеждении, что нас все еще преследуют эти твари. Отец вошел первым, я - вторым. Не успел я переступить порог, как он уже захлопнул дверь и накинул на нее цепочку безопасности.

– Найди что-нибудь, чем подпереть дверь!
– крикнул он мне.

Мать и Cестра появились из ниоткуда. Обе выглядели испуганными, вероятно, из-за выражения наших лиц. Не нужно быть гением, чтобы понять, что что-то не так.

– Не стой здесь просто так! Найди что-нибудь, чем подпереть эту чертову дверь!
– cнова закричал он.

Я поспешил в гостиную. Там стоял большой книжный шкаф, заполненный книгами на самые разные темы. Я позвал Cестру, чтобы она помогла мне перенести его. Её не нужно было просить дважды.

– Что случилось?
– спросила она, когда мы с трудом вытащили книжный шкаф из гостиной и направились к двери.
– Что там?

Отец подошел и помог нам, пока Mать ждала у двери, не зная, что делать дальше. Я посмотрел на Oтца и подумал, не собирается ли он взять инициативу в свои руки и сказать им что-нибудь (кроме правды), что заставит их почувствовать себя немного спокойнее.

– Мародеры!
– сказал он быстро, как вспышка.

Мародеры были достаточно опасны, чтобы беспокоиться о них, и все же не так плохи, как то, что было правдой. Мать и Cестра уже были встревожены (это было видно по их лицам), и не было смысла тревожить их еще сильнее. Им и не нужно было знать правду. Ещё нет. Я посмотрел на Oтца. Он поймал мой взгляд и отвернулся, без сомнения, смущенный тем, что ему пришлось солгать семье. Впрочем, ему не нужно было смущаться. Я знаю, почему он это сделал. Он сделал это, чтобы защитить их. Я это прекрасно понимал.