Больные

Где пересечение между ней и Ником Кларком? Что есть общего между ними?

– Я сомневался… – парень, казалось, погрузился в какую-то прострацию. – Я вступил в ополчение, но я…пожалуй, никогда не был частью какого-то масштабного противостояния. Я не убил ни одного индейца, я не имел конфликта с твоей группой. Но я подумал о том, что нужно что-то делать, пока все вокруг не отдали свои жизни.

– Это было непростое решение, верно? – Вив продолжала с нетерпением разворачивать обёртку, под которой была самая суть.

– Пожалуй, – Ник вздохнул, пожав плечами. – Но было и то, куда шагнуть я так и не смог. Никто не смог. Кроме тебя.

– Ты имеешь в виду детей? – девушка немного напряглась, понимая, что такая тема уж точно не поспособствует их дружбе.

– Что ты чувствуешь…когда убиваешь? – вместо своего положительного ответа спросил парень, прищурившись, казалось, он даже слегка поддался вперёд, приблизившись к Вивьен.

– А что чувствуешь ты, когда загоняешь в вену героин? – медленно произнесла она, ответно приблизившись.

Ник рефлекторно отпрянул, вжавшись в подушку. Её пальцы очень невесомо коснулись сгиба его руки, очерчивая рельеф едва заметных шрамов. Это прикосновение вызывало дискомфорт и волнообразную дрожь, оживляло какие-то глубинные страхи.

– Эти шрамы…появляются, когда постоянно колешь в одно место. Я много раз видела такие руки, – проговорила Вив. – И тогда…когда ты заметил, что я была под кайфом…готова поклясться, я видела в твоих глазах зависть.

Ник согнул руку, прижимая её к себе, тем самым разорвав это прикосновение. Она действительно напугала его, но какая-то животная часть внутри него отозвалась и отозвалась неслабо. Он попытался спрятать взгляд, чтобы затолкнуть голос эго куда подальше.

Но Вив это заметила. Не зацепиться за такое было бы слишком безрассудно.

– Хочешь, я принесу тебе? – предложила она. – Там ещё много есть.

Это звучало слишком сладко. Слишком притягательно. Голова снова стала тяжёлой, наливающейся свинцом, будто температура моментально взметнулась до критических значений, и это помутнение в сознании повлекло за собой множество ощущений, которых он не ждал. Он будто чувствовал запах опиума, видел, как лёгкая дымка выходит из носа и слегка приоткрытого рта девушки перед ним, обвивает её голову и стремится проникнуть в его тело.

– Ник? – Эстебан слегка потрясла его, возвращая из оцепенения. – Тебе однозначно станет полегче.

***

– Я…конечно многого не знаю, но быть может, она всего лишь глупая девчонка, влюбившаяся в Троя без памяти и делающая странные вещи только по этой причине, – усмехнулся Джеремайя, усевшись за свой стол.

– Она не глупа, – отрицала Мэдисон. – И Трой для неё – замечательное оружие. Если не хочешь окончательно потерять своего сына, пора показать ей на дверь.

– Одна группа уже изгнала её, теперь они все стали ходячими, которых послали грызть индейцев! – воскликнула Алисия.

– Но нельзя же так просто так убить человека! – вмешался Джейк.

– Можно, – возразила Мэдисон, разведя руками. – И не за просто так.

– Вообще я не вижу объективности твоего беспокойства, – спокойно говорил глава семьи Отто. – Она неплохо постаралась для защиты ранчо. И судя по тому, что Уокер ещё не объявился – его люди до сих пор оправляются от потерь.

– Она убила…двоих…детей, – почти дрожа, произнесла Алисия. – Ник сказал мне. Там, в пустыне…она даже не думала, даже не колебалась.

Входная дверь вдруг отворилась, все мгновенно замолкли. Трой тихо вошёл в кабинет отца, остановившись в дверном проёме.

– Она не уйдёт, – твёрдо сказал он, в упор смотря на Мэдисон.

– Она покинет ранчо, – женщина сопротивлялась, упрямо настаивая на своём.

– Вив – хороший боец и стратег, она нам нужна. Люди Уокера снова придут…

– ОНА. НЕ. ОСТАНЕТСЯ, – Кларк выделила каждое слово, озвучивая свою мысль поистине отчётливо и хладнокровно.

– Тогда…я тоже уйду, – на автомате выпалил Трой, однако в его голосе сомнение в сказанном было слишком явным.

Его отец тут же усмехнулся – саркастично и надменно, столь же самовлюблённо, насколько ему могло быть это свойственно:

– Ранчо тебе дороже любой женщины, даже самой невероятной на этой планете. Не смеши меня, сын. Никуда ты не денешься.

И он был прав. Чёрт возьми, старик знал, что говорит. Трой не готов был покинуть дом, особенно сейчас, когда Уокер готовится нанести очередной ответный удар.

– Мэдисон, – переведя взгляд с младшего сына на женщину, обратился Джеремайя. – Ты же понимаешь, тебе нужно привести один весомый довод в пользу её изгнания. Потому что пока я не убеждён. Хороший боец нам действительно сейчас не помешает.

– А на этот вопрос нам ответит Трой, – вдруг сказала Кларк.

Он едва заметно вздрогнул, услышав собственное имя. Что она имеет в виду? Смотрит прямо, беспристрастно, как строгая учительница…что-то снова ждёт от него…

– Ты ведь знаешь, за что её изгнал Сантос, верно? Кого она убила? Кроме того человека в пустыне.

Отто опустил взгляд. Избежать ответа не получится, все смотрят на него, как на избранную цель, как на центр мишени…

– Она убила женщину…её звали Шейла…

– За что? – нахмурилась Алисия, скрестив руки на груди.

Трой не знал, как объяснить. Он и сам не знал, была ли эта причина настоящей. Толкование мотивов звучало нелепо: будто какой-то детали не хватало. Но они смотрели на него всё так же…выжидали продолжения…

– За то, что Шейла изменяла своему мужу…

– И всё? – ухмыльнулся глава семейства.

– Ты что-то недоговариваешь, – подозрительно прищурилась Мэдисон.

– Это всё, что я знаю! – Трой начинал злиться, не в силах терпеть то давление, которое на него оказывалось.

Он не хотел говорить о без пяти минут обратившихся детях, которые тоже были жертвами руки Вивьен – это будет дополнительное очко далеко не в её пользу. Но о подробностях смерти Шейлы он действительно ничего не знал, и даже при огромном желании он не смог бы добавить и слова.

– Вот видишь…даже ты чего-то не знаешь о ней. Не повод задуматься? – проговорила Кларк с ноткой обеспокоенности.

Трой хотел включить упрямство – чтобы защитить её. Виви всегда знает, что делает, она ничего не делает просто так. У неё на плечах отлично соображающая голова, и этого не отнять. Но…почему тогда он сам сомневался в ней? Не потому ли, что несмотря на всю видимую откровенность, информации действительно недостаточно?