Болотная царица

Затрясся старый Вендъ, увидавъ губителя своего народа, и слезы высохли на его глазахъ. Мощною ногою ступилъ онъ на зубецъ крпостной стны и — словно выросъ на локоть — сдлался великъ и страшенъ.

— Стой! крикнулъ онъ, потрясая руками, простертыми къ черному всаднику, — и голосъ его гремлъ, какъ громъ, когда разбиваетъ утесъ въ горахъ, а взоръ сверкалъ, какъ зарница.

— Стой, кто бы ты ни былъ! Я Вендъ, глава Золотого города, запрещаю теб слдовать за этими людьми, они мои! моя любовь и воля стоятъ между тобой и нами!

И росъ, и крпчалъ его голосъ, и ярче, и остре становился пристальный взглядъ свтлыхъ очей, и грозне напрягались простертыя въ воздух руки, а втеръ раздувалъ пурпурный плащъ вождя и космы сдой бороды… Черный всадникъ смутился: сдержалъ коня и нсколько мгновеній стоялъ какъ бы въ нершимости. Потомъ повернулъ коня и, медленно поднявшись на вершину холма, сталъ на ней — безмолвный и неподвижный, подобно изваянію одного изъ суровыхъ боговъ жестокой древности. Вождя же оставила вндрившаяся въ него сила, и онъ упалъ на руки сопровождавшихъ его воиновъ, какъ дитя, внезапно застигнутое сномъ.

V

Весь день до поздняго вечера не показывался Вендъ, изъ своихъ покоевъ. Только, когда мгла совсмъ уже насла на Золотой городъ, и въ большой палат дворца зажглись розовыя лампады, наполненныя благовоннымъ масломъ, вышелъ онъ къ своей дружин, ожидавшей его съ большою тревогой. Мрачнымъ взоромъ окинулъ вождь мужей брани и совта, слъ къ золотому столу и спросилъ:

— Что длаетъ тотъ… черный воинъ… нашъ врагъ?

— До сумерекъ, о, государь, онъ недвижимо, какъ каменный, стоялъ надъ холмомъ, пугая своимъ видомъ смятенный народъ. Теперь же мракъ покрылъ его, и — продолжаетъ ли онъ сторожить городъ, ухалъ ли, — мы не знаемъ.

Вендъ опустилъ голову на грудь, такъ что лицо его было въ тни, и никому нельзя было прочитать его мыслей. Онъ молчалъ — и дружина молчала.

— Есть ли между вами храбрые люди? сказалъ онъ наконецъ.

— Мы вс не трусы! не обижай насъ, государь! отвчали дружинники въ волненіи.

— Но дерзнетъ ли кто-нибудь изъ васъ похать сейчасъ къ черному всаднику и говорить съ нимъ?

Дружинники смутились, и старйшій изъ нихъ возразилъ:

— Ты требуешь невозможнаго, вождь. Когда человкъ идетъ на звря, онъ знаетъ, что у звря есть клыки, когти и стальныя мышцы; когда онъ идетъ на человка, знаетъ, что у человка есть оружіе;- знаетъ, чего надо страшиться отъ своихъ враговъ и въ чемъ надо стать выше ихъ, чтобы не быть пораженнымъ или убитымъ. Это знаніе даетъ человку храбрость. А ты посылаешь насъ къ волшебнику, поражающему людей на смерть невдомо какимъ оружіемъ или чарами, отъ которыхъ нтъ защиты. Всякую храбрость убиваетъ невдніе.

Вендъ молчалъ, такъ какъ ему казалось, что дружинникъ говоритъ правду. Но выступилъ впередъ мужъ — богатырь ростомъ и съ широкими плечами; онъ показалъ Венду бугры мышцъ на своихъ обнаженныхъ рукахъ и сказалъ:

— Вендъ! Годъ тому назадъ, въ горной пещер, напалъ на меня зврь. Такого я никогда не видалъ раньше и не увижу боле, потому что, должно быть это былъ послдній въ нашей стран. Боролись мы въ темнот, я не видалъ ни когтей его, ни зубастой пасти, и чувствовалъ только, что онъ силенъ и громаденъ. Когда же онъ захриплъ подъ моею рукою и издохъ, я съ великимъ трудомъ вытащилъ его изъ пещеры и изумился: то былъ левъ, изъ той могучей породы, что, какъ говорятъ старики, нкогда во множеств жила въ пещерахъ нашихъ горъ, но была истреблена и вымерла. Теперь только громадные скелеты львовъ блютъ у входовъ въ горные гроты и на дн ущелій. Такимъ образомъ я сражался съ невдомымъ, не боялся и побдилъ. Думаю, что я не струшу и чернаго всадника.

Возвысилъ голосъ другой мужь.

— Я морякъ, сказалъ онъ. — Море — могучій титанъ, а суда мои ничтожныя щепки. Море хитро и обманчиво, вздымаетъ внезапныя бури и выдвигаетъ сегодня подводныя скалы тамъ, гд вчера была бездонная глубина. Однако, на зло его коварству, я полжизни провелъ на его поверхности, плавая на удачу то къ Сикуламъ, то къ Иберамъ, то къ жителямъ далекаго Тира. Я привыкъ бороться съ невдомымъ и не боюсь чернаго всадника.

Третій мужъ просто сказалъ:

— Пошли меня, вождь: я поду.

Вендъ подумалъ и сказалъ:

— Вы подете вс трое.

И онъ всталъ съ сдалища, распрямилъ свою старую спину, расправилъ широкія плечи и повеллъ:

— Скажите ему, скажите злодю: старый Вендъ, который поразилъ Азовъ и шестьдесятъ лтъ правитъ Золотымъ городомъ, зоветъ тебя къ престолу Зевса судиться за безвинно погубленный тобою народъ! Завтра, на разсвт, Вендъ будетъ ждать тебя у городскихъ воротъ и сразится съ тобою на жизнь и смерть, копьемъ и мечомъ, на кон и пшій, со щитомъ и безъ щита!

Такъ какъ борода Венда сильно тряслась, когда онъ говорилъ эти слова, то дружина окружила его, умоляя:

— Вождь! Успокойся!

Но Вендъ далъ имъ знакъ молчать и вышелъ изъ палаты.

VI

Безмолвно хали три богатыря сквозь темную ночь къ холму чернаго всадника. Круглая луна уже выставила изъ-за горъ большой свой отрзокъ, но была еще красна и не давала свта. Ночь молчала. Только копыта коней позвякивали о кремнистую дорогу. Было душно: казалось, будто небо стало ближе къ земл и, какъ низкій потолокъ, придавило и сгустило воздухъ надъ нею. Втра не было; неподвижныя тучи лежали кое-гд на неб, точно спящія чудовища, и закрывали своими черными тушами звзды.

Кони стали. Три рога загремли въ ночной тишин. Эхо загрохотало по холмамъ. Звуки его домчались и въ Золотой городъ. У тысячъ жителей дрогнули сердца, потому что молва о вызов Венда разошлась уже между народомъ, и вс поняли, что значитъ этотъ грозный призывъ.

Еще… и еще… Трижды трубили богатыри, но трижды имъ не было отвта съ вершины холма.

— Явное дло, братья, врагъ ушелъ, и мы ждемъ отклика отъ пустого мста, — воскликнулъ богатырь-убійца льва, и товарищи согласились съ нимъ.

Но, когда луна поднялась и поблднла, ночь изъ черной сдлалась синею, и черный всадникъ предсталъ глазамъ пословъ Венда, такой же угрюмый и застылый, какъ видли они его днемъ. Тогда богатырь-морякъ закричалъ ему своимъ густымъ голосомъ, привычнымъ къ борьб съ ревомъ втра и стономъ сдаго моря:

— Витязь! Мы трое — послы къ теб отъ Венда, царя Золотого города. Дозволь намъ говорить съ тобою. Коней и оружіе мы оставимъ у подножія холма по посольскому обычаю нашей страны, и врь, что мы не нападемъ на тебя измной. Можемъ ли мы приблизиться къ теб безъ боязни, что ты поразишь насъ?

Морякъ замолкъ… Мсяцъ доплылъ до облака и нырнулъ въ его глубь; небо потускло; втеръ нежданнымъ порывомъ коротко свистнулъ въ ущельи; ночная птица гд-то крикнула… Наконецъ послышался отвтъ — какъ будто издалека, глухой, сиплый, но такой могучій, словно весь холмъ вздохнулъ глубиною своей песчаной груди:

— Идите!

Богатыри поднялись на холмъ, поклонились всаднику и подивились его росту, коню и тяжелому оружію. Они хотли взглянуть ему въ лицо, но черная стальная стка висла у него съ шелома на грудь, спину и плечи. Кольчатая рубаха, кольчатыя рукавицы, кольчатая обувь: весь всадникъ былъ — какъ выкованный изъ стали. Напрасно привтствовали его богатыри: онъ не отвтилъ имъ ни словомъ, ни наклоненіемъ головы. Богатыри сли на песокъ, и такъ заговорилъ первый изъ нихъ — убійца льва: