Большая книга ужасов 2016

– А что! Против нашей трешки здесь прямо-таки хоромы! – нарушила я молчание. – Вот только отопление печное, жаль. А я предпочла бы камин, как в старинном замке!

Ника заглянула в дверцу печи, посветив туда фонариком:

– И здесь ничего. Меня это очень напрягает, Лыскина.

– Похоже, поздно мы пришли. Нас не дождались и съехали. А квартира заперта и окна целы, странно для давно заброшенного дома.

– Не то слово – странно! Это и напрягает. Что нам делать, Лыскина? Они охотятся за этим листочком, даже обыск у тебя устроили, значит, им все еще важен этот адрес. Зачем он им? Слишком много непонятного.

– Может, хозяева знали какую-то тайну или стали свидетелями преступления, а преступники еще не в курсе, что тут дом выселен, и хотят их убрать?

– Слишком все просто, – пробормотала Ника, к чему-то прислушиваясь. – А дом тогда почему цел? Если дом заброшен, в нем обязательно побьют окна, и это для начала. Сама видишь, от других домов вообще ничего не осталось, школа в руинах, а этот как новенький.

– Наверное, надо расспросить местных, что еще остается.

Ничего другого не оставалось. Еще раз осмотрев квартиру, мы вышли и вернулись к поселку. Улицы его, как на грех, были безлюдны.

Но вдруг я заметила, что у калитки углового дома, крайнего от леса, сидит на лавочке пожилая тетка в домашнем халате и внимательно на нас смотрит. Пожалуй, слишком внимательно, чтоб это было просто праздным любопытством. Дернув Нику за руку, я подошла ближе:

– Здравствуйте!

– Драсьте, драсьте, – женщина смотрела строго. – Вы чего туда шастали?

Я не знала, что ответить. Если правду, то ей вряд ли это понравится.

– Ярослава Емельянова, одиннадцать-шесть, – вдруг произнесла Ника. Это прозвучало как пароль, и я удивилась Никиной догадливости – ее короткий ответ заменил целый рассказ.

А я спросила:

– И чего, что мы там были? Мы же не в чужой дом залезли. И поверьте, мы там не пили, не курили и не сорили.

Правда, дверь сломали, но об этом говорить было вовсе не обязательно.

– Шесть? – переспросила она. – Это где дедушка жил?

– Да! – воодушевилась я. – А… какой дедушка?

Она засмеялась:

– Вы, я смотрю, не местные. Что вам здесь понадобилось?

– Дом одиннадцать, говорю же. Квартира шесть. Дедушка. Что вы знаете об этом дедушке? – глядя ей в глаза, проговорила Ника.

– Ну… дедушка как дедушка. Евгений Петрович. Старенький был очень. Интеллигентный такой – ко всем на «вы», культурный, начитанный, как профессор. Жил там с незапамятных времен. Семьи не имел, только все фотографии старые рассматривал. А когда совсем немощный стал, я приходила к нему готовить-убирать – что ж поделать, сосед все-таки. Он тогда слегка из ума выжил, нес всякую околесицу.

– Какую, тетенька? Что именно он говорил?

– Ой… не помню уже. Про какие-то два корабля, одинаковых корабля, только один настоящий, а другой подделка. Как это, скажите, корабль может быть подделкой? Утонет он, что ли? Еще что-то про нож, которым убивают тени. Вот это мне запомнилось. Он даже показывал мне какой-то нож, похожий на кухонный, но очень ржавый. Ну совсем рехнулся дед. Я этим ножом в тень ударила смеха ради – но ничего с тенью, конечно, не случилось. А за пару дней до смерти он подарил мне кораблик деревянный. Он у него на окне всегда стоял, сколько я помню. И так слезно просил: «Береги его, Тамарочка, не выбрасывай!» Да вот он, видите?

Она указала на окно своего дома, буквально в метре от забора. Там на подоконнике стоял красивый деревянный фрегат с поднятыми парусами.

– А нож не подарил, – усмехнулась тетка. – Я вообще не знаю, куда он его дел. А скажите мне на милость, зачем вам этот дед понадобился?

Ника вместо ответа дернула меня за сумку, и я вынула заветный листочек. Она глянула – руками всплеснула:

– Мама родная, точно! Это ж из его блокнота листок!

– Какого?

– Да блокнотик у него был, старинный. Он его берег, везде с собой носил. И отдал мне тогда вместе с кораблем. Мне интересно было, чего он там писал, но там оказались только заумные размышления.

– Он все еще у вас? – спросила Ника.

– Нет. Представляете, заявляется однажды какой-то парень, вот в точности как вы сегодня, и про деда расспрашивает. Месяц назад где-то. Как про блокнот услышал, давай просить – отдайте, тетя Тамара! Я и отдала, на что он мне нужен.

– Что за парень, вы не знаете?

– Нет, не знаю. Откуда он меня знал – не пойму.

– Ясно, – вздохнула я. – Скажите, а почему там улица заброшена?

– Из-за запаха. Учуяли небось, как там пахнет?

– Ага. Но раньше ведь люди жили?

– Жили, и все нормально было. Откуда он взялся – не знаю. После смерти деда квартира долго стояла пустая, а потом туда Жанна въехала с Сенькой, своим сыночком. А у Сеньки два друга неразлучных было – Ленька да Сашка. Помню их – такие забавные три бутуза. Ленька – тот рыжий был, Сенька – чернявый, весь в Жанну, еще и пятно родимое на лбу, приметный. А Сашка – даже не припомню, пацан как пацан, ничего особенного.

А потом у нашей школы крыша обрушилась и учеников стали возить в город. И Ленька с Сашкой однажды поехали, зашли в школу и не вернулись. Пропали, короче. Тут весь поселок стоял на ушах, а на следующий день Жанна вместе с Сенькой уехала из поселка. Может, боялась, чтоб и Сенька не пропал? Кто их знает. Родители Леньки и мать Сашки тоже вскоре уехали и больше здесь не появлялись.

Но вот после того пошел по дому из Жанниной квартиры этот странный запах. Все жильцы почуяли, и в соседних домах тоже. Хоть и слабый, но мерзкий – фуу! Он появлялся периодически – то есть, то нет, и никто не мог понять причину. От него людям становилось дурно, некоторые даже видели какие-то галлюцинации. Жильцы жаловались, приезжала комиссия, источника запаха не нашли. В конце концов решили, что здесь у нас полно шахт и где-то идет утечка метана, отсюда и запах. Хотя на метан оно и близко не похоже.

– Там и сейчас так пахнет. Слабенько, но мерзко, – сказала я.

– Приезжал очень важный профессор – старенький-старенький, войну прошедший. Понюхал, изменился в лице и заявил, что это какая-то редкая разновидность метана, очень ядовитая, от нее можно с ума сойти или вообще умереть. В итоге с улицы всех выселили. Вот потому туда народ и не ходит, никто не хочет умом тронуться. Да и вообще у дома дурная слава.

В подробности она вдаваться не стала.

– Знаешь что, дай этот листок лучше мне, – сказала Ника, когда мы попрощались с хозяйкой и шли к остановке. – У меня надежнее будет. И вообще, шла бы ты сегодня ко мне ночевать.

Я сунула ей листок и раздумывала – может, и правда прийти? Но если родители дома – чего мне бояться? Ладно, посмотрю по обстоятельствам.

В этот момент зазвонил мой телефон. Звонили с неопределившегося номера.

– Алло, Лиля? – голос Вадима трудно было спутать. – Как насчет встречи в кафе «Ретро»?

– «Ретро»? – я немного удивилась. Это кафе, маленькое, неказистое, находилось в глубине поселка, недалеко от Тридцатого рынка, и туда ходили исключительно местные. Но возражать я не стала.