Большая книга ужасов 2016

– Бред так бред. Ложись спать.

Утром мы вышли из дома втроем. Я провожала Сашу на автобус – его мама жила на другом конце города. Мы по очереди несли кошку в «котовозке», болтали о разных разностях и не могли наговориться. Я подозревала, что мое провожание продлится до самого его дома.

А Ника шла рядом и несла плотно упакованный фрегат. Ее путь лежал на вокзал. Мы добросовестно проводили ее до электрички, посадили в вагон и убедились, что никаких сомнительных личностей туда не вскочило.

– Славная девушка, – глядя ей вслед, произнес Саша.

– Ага. Если дружишь с Никой Черной, то можно в жизни ничего не бояться. Знал бы ты, сколько ей приходилось сражаться со всякой нечистью.

– Оно и видно, про меня она сразу почуяла, кто такой.

– Да что ты такое говоришь! Ты остался человеком, несмотря ни на что! Слушай, – поспешила я сменить тему, – а что случилось с твоими друзьями? Где, к примеру, Ленька?

– Ленька? – Саша огляделся вокруг и указал на афишную тумбу. – А вот он.

Со свежей афиши улыбался во весь рот известный певец Ленечка Клубничкин.

– Так это он?!

– Да. А что, многие из нас стали известными людьми. И ты думаешь, Хозяин Теней один такой? Я знаю, что где-то есть и другие, страшнее и злее. Понятие «продать душу дьяволу» не просто так ведь появилось. Методы у них разные, а результат один – вот такие люди, чьи души проданы.

Я поспешила увести его от этой афиши и сменить тему разговора. Как и предполагала, в автобусе мы ехали вместе…

Эпилог

Шли дни, началась школа. Я ходила теперь с опаской, не расставаясь ни с солью, ни с зеркальцем. Но ничего плохого не происходило. Хозяин Теней словно забыл о нас – или, может, нанесенная ему Никой рана оказалась смертельной?

С Сашкой мы виделись каждый вечер, а в выходные так и вообще все время проводили вместе, и расстояние не было преградой. Если же не получалось увидеться, то болтали по телефону и не могли наговориться, и я не могла дождаться, когда же встретимся снова. Он всерьез влился в нашу компанию. Стас, помню, ошалел от неожиданности, увидев давно пропавшего друга. А когда про Леньку услышал, чуть вообще в обморок не упал.

Один раз мне позвонила Сашина мама и тихо, с трудом подбирая слова, поблагодарила. Я поняла, что она знает все. И только моя мама так ни о чем и не догадалась, чему я, знаете, очень рада. Фамильное золото я оставила у Ники на хранение, а фотоальбом притащила домой, соврав, что его нашли мальчишки в заброшенном доме.

Мое сходство с княгиней признала вся семья. Мое и бабушкино. А когда альбом показали бабушке, она чуть не расплакалась:

– Да это же она, бабка моя! Говорила когда-то, что происходит из бывших, но подробности скрывала, не жаловали это при тогдашней власти… Ой, и мама моя маленькая вот, на другом фото! Где вы это взяли?

– Шила в мешке не утаишь, – философски заметил тогда папа. – Думал, женюсь на медсестре, оказалось – на княгине!..

Со временем я понемногу успокоилась.

И вот однажды, уже глубокой осенью, я шла по центру города, по лужам, в куртке и ботах. Вечерело, осенью это происходит рано. И вдруг я увидела, как навстречу мне, чуть прихрамывая, в элегантном плаще и шляпе, с сияющей улыбкой идет… Вадим.

– Здравствуйте, Лилия, как давно мы с вами не виделись, – тон был самым доброжелательным.

– Уйди…те! Я не хочу больше с вами общаться!

– Но почему? Насколько мне известно, вы возвращались в мой дом, входили в него. А это, согласно нашему договору, означает…

– Я не входила в него, я через него выходила! – закричала я, и на нас оглянулся одинокий прохожий. Мне было очень страшно, но я пыталась держаться. – И я не люблю, когда меня обманывают!

– Помилуйте, в чем я вас обманул?

– Вы изо всех сил давали мне понять, что вы князь Сосновский, а на самом деле вы… С такими… существами я связываться не намерена!

Последний прохожий, прошедший мимо нас, свернул за угол от греха подальше, и мы остались одни на вечерней улице. Я, еле сдерживая панику, ринулась прочь.

– Погодите, куда же вы уходите? – Вадим словно из-под земли вырос у меня на пути.

– А-а! Отстаньте! – Я огляделась по сторонам. Но вокруг не было ни души, и я вдруг осознала, что именно так можно однажды встретить на пути убийцу или маньяка, и в огромном людском муравейнике не найдется никого, кто бы тебя спас.

– Погодите, Лиля. Понимаю, вы не хотите меня видеть, но хотя бы выслушайте напоследок. Это мне очень важно. Я знаю, у вас доброе сердце и вы жалеете всех, даже нечисть. Так неужели у вас не найдется капелька доброты и для меня?

– Л-ладно…

Я понимала, что другого выхода у меня просто нет.

Идти под руку я отказалась, это уж слишком. Мы просто пошли рядом.

– На самом деле, Лиля, я живу на свете уже много лет – очень-очень много. Но – я человек. Я родился человеком и, несмотря ни на что, остался им. Хотя многие отрицали это. Они меня ненавидели за само мое существование, не было никого, кто бы меня любил. И я научился ненавидеть в ответ. С годами я научился многому. Но изредка, несмотря ни на что, даже мое темное сердце озаряет лучик любви, – тут он печально посмотрел в затянутое тучами небо. – И я позволил себе полюбить, даже зная, что никогда не получу взаимности. О, она была прекрасна! Но это не главное – она была сама доброта во плоти. Она жалела всех несчастных, всем старалась помочь. И, наверное, не отвергла бы даже меня. Но мне не нужна жалость – мне нужна любовь! Жалеют пусть нищих и убогих! – воскликнул он. – И я пришел к ней… инкогнито. В чужом облике. Она встретила меня радушно, но – ничего у меня не получилось, она слишком любила своего мужа. И осталась ему верна, даже после того, как убежала от него.

– Вы о княгине Сосновской?

– Да. Я все ждал, что она придет. О, я умею ждать. Ожидание было долгим, обычные люди не живут столько, но я все равно ждал. А пришли вы. И вы так на нее похожи! Красотой, манерами, а главное – вы столь же добры. Такая редкость в этот злой, жестокий век! И я полюбил вас. Даже сильнее, чем ее. Как вы сами понимаете, я не мог раскрыть перед вами сразу всей правды – вы бы не поверили, к тому же испугались бы. Впрочем, испугались вы все равно. И сейчас отвергнете меня так же, как и она. Теперь вы знаете и о Тенях, и о проклятых. О да, я ненавижу многих – но я люблю вас. И не причинил бы вам зла. Вы были бы безраздельной хозяйкой моего сердца – и владычицей этого места. Любые блага мира – того и этого – легли бы к вашим ногам, и ваша душа нисколько бы не пострадала!

Вадим замолчал в ожидании, но я тоже молчала.

– Так может… вы еще согласны подумать?

Не знаю, Никино ли зеркальце помогло, или я просто стала немного умнее, но его обаяние больше не действовало. Жаль его было, да. Но вдруг нахлынуло злое воспоминание, которое часто и обидно терзало меня все эти дни: Сашка, связанный по рукам и ногам, лежит на холодном полу подземелья, куда его бросили умирать от жажды. Мое врожденное чувство справедливости каждый раз при этом воспоминании требовало отмщения.