Большая книга ужасов - 6

«У меня под окном».

Я спрятал в рукав нож. Затем мы вышли в коридор и осторожно перебрались к Тоске.

Комната Тоски мало отличалась от моей. Окно на лес. Открытое. На тумбочке горшок с засохшим цветком.

Я выглянул на улицу. Ничего особенного. Лес как лес. Ночной. Страшно, но в меру.

Указал Тоске на койку, она послушно устроилась под пледом. Я уселся в кресло. Мы прождали минут, наверное, двадцать, потом я услышал шаги. И это были не шаги спавшего на улице Дохода, это были другие шаги. Легкие и какие–то равномерные. Как будто под окном ходили часы с ногами.

Тоска округлила глаза. Пальцем мне указала. Я кивнул.

Шаги замерли. Зато вместо шагов с улицы послышалось корябанье. Как будто кто–то пытался взобраться по бревнам. Наверное, это на самом деле было так. Чтобы проверить, я поднялся на цыпочки и приблизился к окну.

Выглянул. И в этот самый момент на меня что–то прыгнуло снизу. Так и не понял что, что–то твердое и дурно пахнущее. С длинными ногтями — они расцарапали мне кожу.

Это что–то обхватило меня за шею и рвануло вниз.

— О–па! — сказал я.

После чего меня выдернуло в окно до пояса, я едва успел ухватиться за раму.

Существо тянуло меня вниз. Отцепить его от себя я не мог, поскольку руки у меня были заняты собственным удержанием. К тому же я ничего не видел, видел лишь какой–то грязный комок, из которого торчали длинные всклокоченные волосы.

Что–то похожее на Бабу Ягу.

Это существо действовало умело, рывками, с каждым рывком выдергивая меня из окна еще на несколько сантиметров. Помимо этого, меня эта тварь еще и придушивала.

— Тоска! — засипел я. — Тоска, помоги!

Тут мне пришло в голову, что если Тоска раскроет рот, то это будет вообще труба. И я заорал:

— Только ма–алчи! Молчи!

Тоска замычала — спрашивала, чем помочь, если нельзя орать?

— Горшок! — крикнул я. — Тресни ее горшком!

За моей спиной что–то брякнуло, потом послышался звук сдвигаемой тумбочки.

Меня выдернуло на улицу еще на несколько сантиметров.

— Лупи! — крикнул я.

И Тоска ударила горшком с засохшим цветком.

По голове.

Меня.

Когда тебя бьют по голове, почти ничего не чувствуешь. Отрубаешься окончательно секунды через три.

Когда я очнулся, то подумал, что каждая потеря сознания лишает меня нескольких миллионов нервных клеток. И что с каждой потерей сознания я становлюсь все глупее и глупее и шансы мои стать чемпионом мира по шахматам все меньше и меньше. А бабушка так об этом мечтала.

Было утро, а может, и день. Голова болела. На затылке набухла шишка. К тому же очень сильно пахло йодом.

Я открыл глаза.

Я валялся в кровати в комнате Тоски. Сама Тоска сидела рядом. Как всегда, с затычками в ушах, как всегда, напевая что–то из репертуара Большого театра.

— Привет, Тоска. — Я сел. — Спасибо тебе, что, типа, спасла мне жизнь.

Я пощупал шишку. С полкулака.

Тоска взяла блокнотик и написала.

«Я… Ну, короче, промазала».

Тоска старалась на меня не смотреть.

— Я это заметил.

«Попала тебе по тыкве».

— Я и это заметил.

Тоска вздохнула и продолжила:

«Ты отрубился и стал вываливаться в окно. А это тебя продолжало вниз тянуть. Едва успела тебя за ногу схватить».

— Ну и? — спросил я.

«Я тебя продержала минуты две, затем выпустила».

— И?!

«И ты упал».

Что ж, можно было сделать еще одну зарубку на косяке моей удивительной биографии — со второго этажа я тоже еще ни разу не падал. Особенно вниз головой. Век живи — век учись.

Мне вдруг стало страшно — а вдруг я себе что–то серьезно повредил? Я отбросил плед и выбрался из постели. Встал. Попрыгал. Ничего не болело.

«Не на землю упал, — успокоила меня Тоска. — Ты упал на Дохода. Он как раз под окном спать устроился».

— А это? То, что на меня напало?

«Не знаю. Я больше его не видела. Куда–то смылось».

— А что Доход?

Тоска поморщилась.

«Доход, он это… немножко перепугался. Он немножко перепугался, вскочил на ноги и побежал. Побежал, побежал, побежал…»

Тоска сделала неопределенный жест рукой.

— Куда он побежал? — спросил я.

«Туда, в лес».

Тоска зевнула и потерла ладонью нос.

«Как сказал Радист, проследовал направлением зюйд–зюйд–вест…»

— И где он сейчас?! — спросил я.

«А… там, в лесу. Типа, заблудился, наверное».

— Как в лесу?! — Я стал натягивать ботинки.

Нахождение в лесу человеку с такой фигурой, как у Дохода, было опасно. Топи, овраги, дикие звери. Голодные дикие звери. Голодные кровожадные барсуки.

— Как в лесу? — повторил я уже спокойнее.

«Так. Они хотели тоже в лес идти, искать, но Гундос их удержал. Сказал, что надо подождать, пока ты очнешься».

— Это правильно, — сказал я. — С такими типами ходить в лес…

«Они же выживатели».

Тоска сунула ноги в свои кочкодавы и принялась завязывать шнурки.

«Хотя они скорее выживатели из ума…» — написала она.

— Это точно. Ты готова?

Тоска понуро кивнула.

Мы вышли на улицу.

Возле обожженной машины собрались все способные держать в руках оружие. То есть все способные стоять на ногах.

Тут был Радист. В ожидании меня он от нечего делать пополнял наш запас дров. Вернее, запас дров брата Чугуна Изобретателя. Только дрова он рубил двумя топорами, один — в левой руке, другой — в правой. Дров становилось все больше и больше, и я подумал, что если Радист будет продолжать в том же духе, то скоро побережье Чертова омута будет погребено под дровами.

Гундосов тоже был на улице. Он складывал рюкзак по всем правилам выживателей: зажигалки, консервы, ну и всякая остальная дребедень, которую так любят таскать с собой в поход туристы–культуристы.

Чугун крутился вокруг. Он приплясывал на траве, шевеля носом, нюхал землю и вообще рвался в бой. Нас он приветствовал дружеским лаем. За ночь содержание собаки в Чугуне дошло до максимальных показателей.

Тоска улыбнулась и швырнула Чугуну овсяное печенье.

Чугун поймал его на лету зубами и схрумкал в секунду.