Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Большая книга ужасов – 90
Шрифт:

– Думаю, выдумки. Такое часто пишут, когда собираются что-нибудь ликвидировать. Типа опасно здесь, граждане, так что держитесь отсюда подальше, а мы от греха всё закроем, снесём или хоть продадим…

– Я тоже читала. – Ленка нацелилась фотоаппаратом на убитую трёхногую парту. – Только там останки людей находили. Точнее…

– Одежду! – Настя сказала это с ней хором. – В Интернете полно таких страшилок. «Такого-то числа такая-то работница кондитерской фабрики не вернулась домой. Не дождавшиеся родственники пошли на фабрику. Охрана утверждала, что она давно ушла, родственники уже собрались на поиски, но, пока возвращались

по территории фабрики, нашли её одежду и обувь»…

– А ещё сумку и много фантиков от конфет! – подхватила Ленка.

– Ну ерунда же! – Настя задумчиво возюкала пальцем по очередной фотографии.

– Значит, так хорошо на выходе обыскивали! – Мышка подскочил и, спрятавшись от Серёги под партой, отмахивался очередным альбомом. – Фабрика же, производство, выносить ничего нельзя, их и обыскивали на выходе. Вот и перестарались чуть-чуть. Отобрали всю одежду, и сумку, и обувь. А тётка со стыда сгорела так: «Пш – ш!», – и нету!

– Дурак… – Настя вертела в руках альбом. – Эти истории все одинаковые, никакой фантазии! И ещё фантики: ну бред же!

– У многих маньяков есть почерк, – заметил Ваня. – Так и норовят сделать что-нибудь странное: цветочек оставить или вот, например, фантик.

– Тогда бы тела находили. А то получается, люди пропадали голышом, без денег и документов.

– Типичные девяностые, – хихикнул Мышка.

– Может, он хорошо их прятал, – не сдавался Ваня. – Может, мы сейчас…

…Тут на него из-под стола вылетел Мышка, двинул «Карамельщиками», получил в ответ «Бисквитчиками», и сразу забылся плохой разговор.

Глава IV

Ваня

В новых микрорайонах всегда неуютно. Ещё ничего нет: ни кофейни с пончиками, ни хоккейной коробки, ни друзей, с которыми можно торчать на этом пустыре, перекидываясь мемами из телефона. От этого чувствуешь себя бездомным. Даже занавесок на окнах нет у твоих новых соседей, не обжились ещё.

По вечерам в окнах мелькают чёрные силуэты, подсвеченные одинокими тусклыми лампочками на потолке. Огромные дома, тысячи квартир, а у всех – по одной лампочке на сером потолке. Не отделали еще потолки, чтобы вешать люстры или что там ещё. Все под одинаковым светом под одинаковыми потолками.

Если по-честному, то старый дом не многим лучше. Угрюмая пятиэтажка в хороводе таких же серых пятиэтажек, с маленьким двором, когда-то казавшимся огромным. Но там всё, как Ваня привык. Как ему надо. Хоккейная коробка, раздолбанная, изрисованная граффити, но привычная, Ваня каждый миллиметр клюшкой пропахал, а кое-где и носом. Старинное толстенное дерево, в развилке которого можно поместиться вчетвером и плевать сверху или кидаться желудями. Друзья, иногда полные придурки, а не иногда – просто придурки, но свои же. Человек в шестнадцать лет, конечно, хочет изменить мир, но не тот, что вокруг, а где-нибудь подальше, чтобы его самого не коснулось. Тот мир, где хоккейная коробка, дерево, надпись «Спартак» в подъезде, должен быть вечно, или хотя бы ещё полгодика и ещё чуть-чуть. А то в новых декорациях чувствуешь себя пусто.

После развода родители разделили имущество: отцу – собака и старая квартира, матери – Ваня и новая квартира в этом необжитом человейнике. Не хотел ехать. Полгода упирался, юлил, отговаривался. «Не хочу менять школу в середине года, вот лето наступит, тогда…»; «Не хочу в этот каменный мешок, вот сделаешь ремонт, тогда…». Но лето наступило, и впервые

в жизни Ваня был не рад. Ремонт был сделан с рекордной скоростью, и отступать оказалось уже некуда. Тогда Ваня придумал: «Не хочу ехать без собаки», – в надежде, что отец ни за что не отдаст своего обожаемого Скотти.

Скотти – спаниель, древний, как мамонт, старше Вани, давно лишившийся слуха, но сохранивший склочный характер. Он любил раскидать свой корм на пороге кухни и никого не пускать. Его корм, его территория, он защищает своё, а вы как хотите. Чтобы попасть на кухню, приходилось ждать отца, спаниель слушался только его, и то через раз.

Когда Ваня был маленьким, Скотти зажимал его в углу и отбирал печеньки. От отца потом получали оба: Ваня за то, что ест не за столом, Скотти за разбой. На прогулке он норовил подраться с каждой встречной собакой или сбежать за кошкой или птичкой, поэтому с поводка его не отпускали.

В общем, тот ещё подарочек. Но отец этого пса любил. Потихоньку подкармливал под столом и даже позволял спать у себя в ногах. Ваня не понимал, за что, но был уверен, что отец его не отпустит, да и мать не захочет брать с собой, и они, ну, по крайней мере, Ваня с собакой, останутся дома…

Не прокатило. Отец, конечно, удивился, когда Ваня сказал, что не хочет уезжать без собаки, но сам себе объяснил: «Ну да, вы же вместе росли», – и махнул рукой. Вот так, одним жестом разрушив Ванин привычный мир, заменив дом на неуютный каменный мешок, да ещё и с этой собакой. А может, ему самому наконец-то надоел старый брехун, кто его знает.

Мать, которую Скотти совсем не слушался и кусал, наверное, тысячу раз за свою долгую жизнь, уже не пыталась возражать. От радости, что Ваня наконец-то к ней переедет, она была готова терпеть и не такое.

И вроде ничего особенного, ничего страшного, а ехал Ваня как на казнь. Утром встал и уехал. Это было уже в конце лета, когда все друзья, как назло, разлетелись по лагерям и турциям, и некому даже сказать: «Пока», кроме чата в телефоне. Ваня разослал им всякие глупости, вроде: «Я еду в Магадан, это в новом микрорайоне», – собрал то, что мать не успела увезти вчера. Долго запихивал Скотти в переноску, и без покусов не обошлось. Отца будить не стал: он в курсе. Вызвал такси и поехал.

…И, конечно, первое, что сделал старый склочник на новом месте – это пропал. Нельзя просто так взять и не создать человеку проблем, особенно, когда их и так по горло! Ваня ещё даже вещи не разобрал, хотя был уже вечер. Казалось, пока чемодан стоит на виду, ты здесь не навсегда. Глупость, а легче.

Ваня сидел на новом, неудобном, не примятом, как надо, диване, листал в телефоне всякую ерунду. Хлопнула входная дверь, мать позвала его из прихожей. Она сама повела Скотти гулять («Может, наконец-то ко мне привыкнет»), и теперь стояла в дверях с обрывком поводка.

– За крысой погнался старый хрыч! Здесь вот такущие крысы, Ванька! – она показала руками размер самого Скотти. – Звери. Никогда не видела раньше, не иначе новый магазин с собой привёз. – Она не выглядела расстроенной, скорее удивлённой. Должно быть, крыса и вправду была здоровенная. – Идём. Далеко не убежит с его-то лапами. Фигня этот поводок. – Она швырнула обрывок поводка на тумбочку и, пока Ваня обувался, искала, чем бы заменить. Вроде нашла какой-то ремень.

Ваня побрёл за ней во двор, ругая про себя склочного пса и мать, хоть она и ни при чём.

Поделиться с друзьями: