Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью

В 1845 году его назначили главным редактором журнала «Москвитянин» – важнейшего печатного органа славянофилов.

Дошли ко мне на берег Майна слухи,Что ты, Киреевский, теперь стал и москвичИ Москвитянин, —

писал ему Жуковский из Германии. Вскоре Киреевского захватывает еще одно дело – издание вместе со старцами Оптиной пустыни сочинений Святых Отцов Церкви. В 1852 году славянофилы выпустили в свет «Московский сборник», в котором Киреевский напечатал свою статью «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России».

В 1856 году Иван Васильевич поехал в Петербург навестить сына-лицеиста, заразился холерой и умер. Его смерть очень похожа на смерть отца. На могильной плите Киреевского в Оптиной пустыни выгравирована надпись из Книги Премудрости Соломона: «Премудрость возлюбих и поисках от юности моея. Познав же, яко не инако дерзну, аще не Господь даст, приидох ко Господу. Узрят кончину премудраго и не уразумеют, что уготова о нем Господь».

После смерти мужа Наталья Петровна Киреевская поделила имение Долбино между детьми. Через несколько лет ей пришлось продать принадлежавший семье дом у Красных Ворот, а в 1875 году и усадьбу на Большой Ордынке. Новыми хозяевами дома стали Анна Федоровна и Тимофей Саввич Морозовы – представители знаменитой купеческой и мануфактурно-промышленной фамилии. Основатель династии – Савва Васильевич Морозов был крепостным села Зуева Богородского уезда Московской губернии. В 1820 году, когда ему было пятьдесят лет, Савва Васильевич выкупил из крепостной зависимости всю свою большую семью. К тому времени у него уже было собственное дело – шелкоткацкая мастерская, где он работал со своими сыновьями без выходных. Каждый день еще засветло Савва Васильевич с котомкой за спиной выходил из дому и шел более ста верст пешком в Москву, чтобы продать свой товар, а возвращался поздней ночью также пешим. Вскоре дело Морозова значительно расширилось: он основал самую крупную в России Никольскую механическую ткацкую фабрику с огромным прядильным корпусом.

Сыновья Морозова постепенно отделились от отца и создали фабрики в Московской, Владимирской и Тверской губерниях. Каждый из сыновей прославил свою фамилию и стал потомственным почетным гражданином. Незадолго до смерти Савва Васильевич передал свое дело младшему сыну Тимофею Саввичу, который учредил фирму «Товарный дом Саввы Морозова сын и Ко». В 1850-х годах Тимофей Саввич основал Тверскую мануфактуру и значительно расширил Никольскую фабрику.

Сначала Тимофей Саввич нанимал только зарубежных специалистов, но потом он уволил всех иностранцев и стал первым из русских фабрикантов, кто сделал ставку на собственных инженеров – выпускников Московского Императорского технического училища. Морозов верил в русскую инженерную и техническую мысль, поэтому ткацкие станки и другие машины производились прямо на его заводах, а не заказывались за границей. Тимофей Саввич сделал все, чтобы его фабрика стала одной из лучших в России. Как метко подметил один из современников, морозовский товар можно брать с закрытыми глазами: самые подозрительные и недоверчивые восточные люди к этому привыкли. Ткани Николаевской мануфактуры ценились не только в Российской империи, но и в азиатских странах – Иране, Монголии и Китае, – которые издавна славились своим текстильным производством.

В 1846 году Тимофей Саввич женился на Марии Федоровне Симоновой – дочери состоятельного московского купца, владевшего фабриками и домами в Москве и разных губерниях. Этот союз носил скорее деловой, нежели любовный характер. В числе богатейшего приданого, отданного Симоновым за дочерью, была и бумагопрядильная фабрика. Мария Федоровна – невероятно умная и сильная женщина – пользовалась большим уважением у деспотичного и сурового Тимофея Саввича. Все серьезные деловые и семейные вопросы супруги решали только сообща, и порой голос жены становился определяющим. У Морозовых было восемь детей – четыре дочери и четверо сыновей. Самый младший из них – Савва Тимофеевич – станет впоследствии известнейшим меценатом и предпринимателем, директором Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко». Морозовы владели двухэтажным с мезонином особняком в Большом Трехсвятительском переулке с зимней оранжереей и обширным садом с беседками и цветниками. Еще семье принадлежали большая усадьба во Владимирской губернии и дача на Мисхорском побережье в Крыму.

Дом Киреевских был куплен Морозовыми для старшей дочери Анны Тимофеевны, которая вышла замуж за Геннадия Федоровича Карпова, профессора Московского университета, крупного историка, ученика С.М. Соловьева и друга В.О. Ключевского. Семья Морозовых всегда участвовала в общественной деятельности, занималась благотворительностью и меценатством. Тимофей Саввич избирался гласным городской думы и председателем Московского биржевого комитета, участвовал в создании Московского отделения общества для содействия русской промышленности и торговле. Морозовы открывали для своих рабочих и их семей дома, школы, ясли, больницы, богадельни, роддома, санатории, библиотеки и даже театры. «С конца XIX в. главное соперничество между именитыми родами пошло в том, кто больше для народа сделает» [180] , – заметил В.П. Рябушинский. Сергей Тимофеевич поддерживал Строгановское училище, входил в комиссию по созданию Музея изящных искусств на Волхонке (теперь ГМИИ имени Пушкина), основал Кустарный музей в Москве, помогал многим художникам – В.Д. Поленову, В.А. Серову, И.И. Левитану. Племянник Тимофея Саввича Иван Абрамович Морозов был известнейшим меценатом и собирателем современной западноевропейской и русской живописи. В Третьяковской галерее есть портрет кисти Серова, на котором Иван Абрамович изображен сидящим за столом на фоне натюрморта Анри Матисса. Хранители Третьяковки шутят, что Серов настолько четко скопировал французского художника, что в России стало на одну картину Матисса больше. Савва Тимофеевич был одним из создателей Московского Художественного театра и на протяжении всей жизни спонсировал его. По воспоминаниям современников, Савва Морозов ни копейки не пожертвовал на развитие западной культуры и осуждал своего двоюродного брата Ивана Морозова за создание Музея изящных искусств.

180

Рябушинский В.П. Купечество московское // Былое. 1991. Август. № 2.

Анна Тимофеевна и Геннадий Федорович Карповы часто принимали у себя в доме на Большой Ордынке виднейших деятелей культуры того времени – Ф.И. Шаляпина, К.С. Станиславского, И.И. Левитана, А.П. Чехова, П.И. Чайковского и др. В гостиной дома висели портреты Тимофея Саввича и Марии Федоровны, написанные Серовым. Карповы приобрели во Владимирской губернии на берегу реки Пекши имение Сушнево, в котором в летние месяцы гостили у своих родственников все Морозовы. В.О. Ключевский каждый год приезжал сюда писать исторические труды и отдыхать на природе с женой Анисьей Михайловной. Неподалеку от Сушнева работал над картиной «Владимирка» художник Левитан. У Карповых была семейная традиция – сажать березку при рождении очередного ребенка. Живи Анна Тимофеевна в советское время, она бы получила орден «Мать-героиня». Она подарила мужу пятнадцать детей: шесть сыновей и девять дочерей. А Геннадий Федорович освоил садоводство: в имении появилась березовая аллея.

Многочисленной семье Карповых приходилось «ютиться» в особняке на Большой Ордынке. В 1885 году было принято решение расширить дом, пристроив с юга новый объем, а вместо одноэтажного северного корпуса начала XIX века построить флигель. Проект реализовал архитектор А.Н. Кнабе. Еще раньше в 1877 году была возведена чугунная ограда с каменными столбами и широкими воротами. Парадный вход был перенесен с южного торца на улицу. Для этого пришлось превратить одно из окон в дверной проем. Внутренняя планировка в связи с перемещением парадной лестницы также претерпела изменения. Сформировавшийся в начале XIX века фасад исказился бросающейся в глаза асимметрией особняка и нарушением ритма окон.

В самом конце XIX века дом на Большой Ордынке перешел к Федору Геннадьевичу Карпову и его жене Маргарите Давидовне, которая приходилась ему троюродной сестрой. Браки дальних родственников были распространены в дворянской и купеческой средах. С 1866 года Федор Геннадьевич являлся директором правления Никольской мануфактуры и управлял семейным предприятием. Его жена – меценатка и любительница изящных искусств – устроила в доме художественный салон, куда по старой памяти заглядывали К.А. Коровин, М.А. Врубель, В.А. Серов, К.А. Сомов и др.

В 1909 году флагман русского модерна и друг семьи Морозовых-Карповых Ф.О. Шехтель и архитекторы И.С. Кузнецов и М.Ф. Бугровский занялись пристройкой дополнительных объемов, частичной переделкой фасадов и оформлением интерьеров. Приглашение такого «триумвирата» было неслучайным: зданию, простоявшему почти сто лет, требовалось не только обновление, но и ремонт. Бугровский пристроил к особняку трехэтажную северо-восточную часть. Кузнецов произвел замену перекрытий, полов, дверных и оконных коробок и печей, сделал перестройку и перепланировку парадного этажа. Южное помещение анфилады превратилось в большой зал, в котором остались декоративные украшения начала XIX века. Кузнецов ратовал за сохранение ампирного облика интерьеров, поэтому в зале был установлен мраморный камин, а стены украсились пилястрами коринфского ордера.

Шехтель привнес в интерьеры черты своего любимого модерна, оформив в этом стиле вестибюль, парадную лестницу и столовую, выделившиеся особой торжественностью и пышность. Вестибюль украсила пара массивных дорических колонн. Над лестницей с изысканными латунными и бронзовыми украшениями перил и поручней Шехтель установил световой фонарь и ложный свод. В столовой появился огромный камин с витыми деревянными колоннами, над которым повесили резное панно С.Т. Коненкова «Пиршество». На панно изображены пухло-угловатые, прямо как с картин Пабло Пикассо, женщины, застывшие и одновременно мягко двигающиеся. Они кормят виноградом и ананасами веселых и беззаботных детей. Кроме того, Коненков выполнил для столовой бюсты богов непонятного пантеона. Деревянный фриз окаймлял столовую по всему периметру. Двери и мебель были сделаны из дерева с латунными вставками в виде розеток и бутонов. Даже самые мелкие детали – шпингалеты, подсвечники, дверные ручки – изготовлялись по рисункам Шехтеля. Конечно, не обошлось без знаменитых шехтелевских химер, обезьян, сатиров и попугаев.

Октябрьские события 1917 года предопределили дальнейшую судьбу семьи Морозовых. В одночасье богатейшие люди своей эпохи стали нищими. Особняк Киреевских – Карповых был национализирован. Огромная библиотека в пять тысяч книг, которую всю свою жизнь собирал ученый-историк Геннадий Федорович Карпов, была разграблена и частично уничтожена. Предметы, представлявшие хоть какую-нибудь ценность, были либо украдены, либо переданы в музеи. Панно С.Т. Коненкова «Пиршество» оказалось в Третьяковской галерее. После революции в дом на Большой Ордынке, № 41 въехал народный суд Москворецкого района. В 1930-х годах был разрушен одноэтажный флигель А.Н. Кнабе, имевший необычные эклектические черты.