Большая расплата

— Ого, — проговорила Лакост, подойдя к Гамашу. — Ну и кто это?

— Без понятия, — ответил он, чувствуя, как содержимое его рук задрожало. — Но зовут его по всей вероятности Грейси.

— Такая кроха, — сказал подошедший к ним Желина. — Можно мне?

Он протянул руку, и когда Гамаш кивнул, погладил голову зверька. — И такая мягкая.

Вернулась Рейн-Мари с губкой и тазом мыльной воды. А так же дезинфицирующим спреем.

— Могу я помочь, madame? — спросил Желина.

— Non, mais merci. К сожалению, я это делаю, не впервые в своей жизни. И даже, если честно, не впервые за сегодняшний день.

— Есть что-то, о чём нам нужно поговорить? — спросил её Арман.

Грейси перестала вырываться из его рук, и он ощутил, как ее тельце расслабилось. Дрожь затихла, пока он ее гладил — от носа до кончика хвоста. Зверушка умещалась на его ладони, так что для поглаживаний хватало минимальных усилий.

— Я объяснюсь, если сначала объяснишься ты, — губкой Рейн-Мари указала на его гостей.

Желина и Лакост рассмеялись.

— Изабель мне знакома, конечно, — продолжила Рейн-Мари, снимая резиновые перчатки и целуя Лакост в щеку. — Будь как дома, ma belle.

— Это Поль Желина, — сообщил Арман, пока жена и гость пожимали друг другу руки.

— Un plaisir, — уверил Желина. — Прошу прощения за вторжение.

— КККП, — определила Рейн-Мари. — Мы всегда рады «маунти».

Она повернулась к Арману:

— Что ты еще натворил?

— Заместитель комиссара Желина здесь, чтобы помочь нам с расследованием убийства профессора Ледюка, — объяснила Изабель.

— Понятно.

Арман уже сообщил РейнМари по телефону об убийстве, так что новостью оно не стало. И, как все заметили, она не стала произносить обычные в таких случаях слова сожаления и соболезнования. Не стоит претворяться, осложняя уже и без того непростую ситуацию.

— Твоя очередь, — напомнил Арман, посмотрев на уснувшую в его руках Грейси.

— Помнишь, сегодня утром я тебе сказала, что Клара забрала своего спасенного щенка?

— Так это он?! — с облегчением предположил Арман.

— Ну, не совсем.

— Что ты натворила, сознавайся? — спросил он. — И что вот это такое?

Содержимое его рук совершенно не походило на щенка.

— Похоже на сурка, — внесла свою лепту Изабель Лакост.

— Думаю, это какая-то карликовая свинка, — сказал Желина.

— О, Боже, только не это, — сказал Арман.

— Тоже мне детективы, — улыбнулась Рейн-Мари, забирая Грейси у Армана. — У неё нет копытцев. Она не может быть свинкой.

— Ну, у Рут тоже нет копыт, — возразил её муж, — Однако, всем нам известно, что…

— Она не карликовая свинка, — уверенно заключила Рейн-Мари.

— Тогда что же это? Точно не щенок.

— Хм, — хмыкнула Рейн-Мари. — А мы думаем, щенок.

— Ах, вы так думаете?

— Ветеринару её ещё не показывали. Малышку нашли в мусорном баке рядом с Билли Уильямсом, в стороне от дороги на Кауэнсвилль. Он обзванивал все вокруг и…

— По крайней мере, это не скунс, — сказала Изабель. — Ведь не он?

— Может, хорек? — выдвинул версию Желина.

Рейн-Мари поместила Грейси в клетку у камина, в компанию к мягкой подстилке и игрушкам для жевания.

Четверо людей и Анри склонились над ней, как консилиум хирургов, рассматривающий сложный случай.

Она была такой крохотной, что сложно было определить, кто она. Круглые ушки и длинный тонкий хвостик, лапки с острыми коготками. Вся лысая, за исключением клочков черной шерстки, еще слишком коротких, чтобы прикрыть тельце. Она открыла глазки и посмотрела на них.

— Щенок, — объявил Гамаш и выпрямился.

— Как будто, если вы повторите это трижды, то это станет правдой, патрон, — сказала Лакост.

— Не веришь? — спросил Гамаш.

— Я отложу решение.

— Мудро, — заметил заместитель комиссара Желина. — Сам я остановлюсь на варианте хорька. D'esol'e, madame.

— Не за что, — уверила его она. — Я восхищаюсь вашей решительностью в отстаивании своих убеждений, как бы ошибочны они не были.

В её словах не было никакого подтекста или предупреждения.

Желина кивнул. Он понял. Враг моих домашних — мой враг. К тому же, в её распоряжении теперь был хорёк.

— Нам надо поговорить, — сказал Гамаш, укутал Грейси полотенцем, чтобы той было тепло, и накрыл сверху своей ладонью.

— Oui, — согласилась Лакост. — Мне необходимо ехать в Академию. Вы вернетесь?

Она посмотрела ему в глаза, он едва заметно кивнул.

Кадеты здесь, в деревне. Вдали от любопытных глаз, будь то даже глаза заместителя комиссара Желины. И Гамаша такое положение дел вполне устраивает.

— Я вернусь чуть позже, после обеда, — вслух ответил Гамаш. — Я привезу месье Желину обратно, после того, как введу в курс дела.

Изабель Лакост уехала, а мадам Гамаш предложила мужчинам поздний ленч:

— Вы вряд ли сегодня успели поесть.

— Это правда, — сказал Желина. — Но мне не хотелось бы вас затруднять. Я видел, в деревне есть бистро…

— Может быть, лучше побеседовать в более приватной обстановке, — заметил Арман, провожая гостя на кухню, где нарезал свежий хлеб из бакалеи Сары, а Желина помог ему поджарить сэндвичи с уткой, сыром бри и конфитюром.

— У вас очень заботливая жена, месье, — заметил Желина, стоя с Гамашем на кухне бок обок. — И не только из-за хорька…

— Щенка.

— Вы счастливый человек. Мне этого так не хватает.

— Не хватает луж возле входной двери?

— А хотя бы и луж, — Поль Желина посмотрел на нарезаемые сэндвичи. — Моя жена была совсем как мадам Гамаш. Всегда тащила домой бродяжек. Животных. Людей. — Руки Желины замерли и он озадаченно хмыкнул. — Она умерла три года назад. Временами кажется, что она ушла навсегда. А временами я все еще чувствую аромат ее духов, слышу ее шаги, и поднимаю глаза в ожидании, что увижу ее. А потом вспоминаю.