Большая встряска [Подвиги комиссара Фухе]

– Гм… Тогда надо лететь и побыстрее, - решил Фухе.

– Вы, надеюсь, шутите?
– побледнел страж безопасности.

– Ничуть, - ответил Фухе.
– Эй, носильщик, грузи манатки!

– А что?
– сказал Конг.
– Это мысль. Летим! А ты, болван, - это относилось к офицеру, - звони в Париж, пусть шлют специалистов прямо в Орли. Грузись, ребята!

– Но с вами его превосходительство господин фельдмаршал!
– упорствовал офицер.

– Не волнуйтесь, молодой человек!
– вступил в разговор Кальдер.
– Я человек, хе-хе, привычный, не раз на бомбовозиках, хе-хе, рейсы делал. Пошли, мальчики!

Вскоре все трое заняли места. Соблазненные их примером, пассажиры вернулись в машину.

– Можно взлетать?
– спросил командир корабля у Кальдера.

– Можно, сынок, можно, - добродушно разрешил старикашка.
– Только беда - бомба полцентнера весит, лишний бензинчик, хе-хе, уйдет. Так ты уж, сынок, парашютик свой и товарищей своих оставь дома. Без этих, хе-хе, мешков полетим веселее. И соблазну меньше будет, когда ты в полете вдруг. хе-хе, о плохом подумаешь! А то что мы без тебя, хе-хе, делать будем?

Парашюты были оставлены, и вдохновленные этим пилоты уверенно подняли машину в небо.

– Слышь, шнурок, - обратился Конг к комиссару.
– А ведь у нас уже однажды такое было. Помнишь, над Аппенинами? 3. ДВА ЧАСА НА ВОСПОМИНАНИЯ

– Это когда?
– начал вспоминать Фухе.
– В сорок четвертом?

– Идиот беспамятный!
– возмутился Конг.
– В сорок четвертом я был в Нарвике, а ты был в Нормандии. А это было в сорок третьем!

– Ну это ты врешь!
– уверенно заявил Фухе.
– Тогда мы с тобой ни разу в воздух не поднимались!

– Вот болван! Кретин безмозглый! Ну вспомни: мы летели к Бадольо, а в самолете была установлена мина, но взорвалась она лишь после посадки. У тебя тогда штаны сгорели.

– Это какие?
– начал вспоминать комиссар.
– Серые в полоску, которые я сшил в Лозанне в тридцать восьмом?

– Ну да! Вспомнил наконец?

– Постой постой… Я обвязался пледом и объяснял всем в аэропорту, что я шотландец…

– Точно!

– А итальянцы меня чуть не арестовали, поскольку с Англией они еще не заключили перемирия?

– Ну, слава Богу, вспомнил!

– Нет!
– решительно заявил Фухе.
– Не помню! Не было такого! И штанов я себе никаких не шил в тридцать восьмом!

– Мемуарами занялись, молодые люди?
– хохотнул сидевший рядом Кальдер.
– Давайте, хе-хе, давайте, потешьте свой склерозик прогрессирующий! Только вот что, хе-хе, нас в Орли писаки всякие встречать будут, так надо все-таки решить, что мы им рассказывать станем. Все-таки мы редкость - единственные ветераны войны в нашей, хе-хе, нейтральной, но великой державе. Объяснить надо, как это мы в войну-то влипли!

– А действительно… - задумался Конг.
– Вдруг спросят?

– Ну, мы им и ответим!
– бодро заявил Фухе.

– Что ответим, болван? Вот спросят тебя, с чего это все началось, что ты им скажешь?

– Как что? Я начну с того, что двадцать восьмого августа тридцать девятого года меня назначили младшим инспектором в отдел Дюмона…

– Кретин!
– прервал его Конг.
– И всегда был кретином, только с годами память потерял! Надо начать не с твоего Дюмона, а с операции" Поплавок"…

– Раз ты такой умный, - обиделся Фухе, - сам все репортерам и рассказывай! А я послушаю.

Их оживленную перепалку прервало появление стюардессы, пригласившей Конга в пилотскую кабину. Через пару минут бывший начальник контрразведки в сопровождении второго пилота резво проследовал в хвост «Боинга». Вскоре, однако, он вернулся к своим спутникам и плюхнулся в кресло.

– Вся беда - в некомпетентных кадрах, - бодро заявил он, весело поглядывая то на Фухе, то на Кальдера.
– Стоило мне уйти, и в госбезопасность стали брать кого попало…

– И?…- чуть слышно спросил Фухе, чуя беду.

– Этот болван в аэропорту ошибся. Наша бомбочка рванет не через час после посадки, а как раз при посадке. Так что прощайся с брюками, мымрик!

– Стало быть, не попразднуем, хе-хе!
– оживился Кальдер.
– Салютик им в аэропорту устроим, хе-хе, как раз к юбилею! Славно, славно!

– И что же дальше?
– рискнул спросить Фухе.

– А ничего. В Лионе гроза, аэропорт не принимает. В Бордо тоже. Остается идти прямо в орли на полном газу, авось успеем.

– И сколько это, хе-хе, осталось до геенны огненной?
– на всякий случай уточнил бравый фельдмаршал.

– Два с половиной часа, - сообщил Конг, взглянув на циферблат наручных часов.

– А что, хе-хе, времечко еще есть, будет часок-другой, чтобы воспоминаниям приятным, хе-хе, предаться. А там полчаса, чтобы с Богом, хе-хе, по душам побеседовать.

– Аксель, - все еще не веря, спросил Фухе.
– может, покопаемся в этой дряни? Ведь не впервой же!

– Дохлый номер, - покрутил головой Конг.
– Она не снимается, тут этот болван в аэропорту не ошибся. Стоит чуть крутануть, и не будет времени даже для воспоминаний.

– Не горячитесь, молодой человек, - обратился Кальдер к комиссару.
– Куда вам торопиться, еще столько времени, хе-хе. Давайте все-таки вспомним, как же это все началось. А то вдруг живы останемся, а ответить журналистам не сумеем!

Все на минуту задумались.

– Я и говорю, - начал Фухе, - двадцать восьмого августа тридцать девятого года… 4. ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА

Младший инспектор Фердинанд Фухе (в те далекие годы его еще не называли Фредом) проснулся от того, что нечто острое уперлось ему в бок. Фухе продрал глаза и обнаружил, что лежит в большом кожаном кресле своего шефа комиссара Дюмона в дюмоновском же кабинете, а в бок ему уткнулась ручка сейфа. Фердинанд сполз с кресла на пол и начал протирать глаза. В голове гудело, и только выдув с литр воды из стоявшего рядом на столе графина, молодой инспектор немного пришел в себя.

– Ну что, оклемался?
– раздался голос из противоположного угла. Фухе взглянул туда и обнаружил лежавшего на диване инспектора де Била, своего старшего коллегу.

– С чего это мы?
– спросил Фухе у него, стараясь припомнить хоть самую малость из вчерашнего кутежа.

– Во даешь!
– поразился де Бил.
– Тебе же вчера дали должность инспектора, неужели забыл, голубь?

– А ведь и правда!
– обрадовался Фухе.
– У меня как раз испытательный срок вышел, а тут вчера приказ! И долго мы гуляли?