Больше не люблю тебя, жена

Очередной поток слез льется из глаз.

— Да ладно! Но…

— Без всяких «но», Оля. Где мой телефон? Надо позвонить юристу. Завтра же подпишем документы и разведемся. А я буду воспитывать своего малыша. Одна. Он его даже не увидит! Никогда! Не позволю!

Спасибо всем, кто со мной и героями ?

Глава 18

— Мирослав Дмитриевич, — говорю в трубку. — Добрый вечер. Документы готовы?

— Вы не вышли на связь, и я очень надеялся, что вы передумаете. Но увы… Да, документы готовы, Александра.

— Я могу за ними приехать. Назовете адрес?

— Из офиса выйду через час. Скажите свой, заеду сам. Заодно чаю выпью, если вы не против.

Разговаривать не хочется ни с кем. Вот совсем. Но юристу нашей семьи и по совместительству близкому другу отца я отказать не могу, поэтому лишь вздыхаю.

— Хорошо, Мирослав Дмитриевич. Я отправлю вам адрес в сообщении.

— Замечательно.

Мужчина отключается, а я, подняв голову, ловлю на себе пристальный взгляд Оли. Она расстроена. Даже плакала вместе со мной, когда я рассказала ей о том, что наговорил мне Михаил.

Я не ожидала. Думала, что он захочет помириться. Скажет, что совершил ошибку, давай начнем сначала. Я бы его, конечно, не простила. Как можно простить измену? Но и общаться не перестала бы. А сейчас… разговаривать уже не о чем. И если мы встретимся, то только по одной причине: чтобы подписать документы о расторжении брака.

Господи, не верится, что все это происходит со мной! В душе такая темнота, что на глазах снова выступают слезы. Заставив себя встать с кровати, вытираю лицо ладонями и иду к шкафу, чтобы достать спортивный костюм и белье. Я не спала целую ночь, раскладывала вещи. И поняла, что многого не хватает. Не хочется, но придется поехать в квартиру Миши, чтобы забрать то, что я там оставила. Или Ольку послать? Она наверняка справится лучше. Я же… не хочу снова ощущать адскую боль в груди, а потом несколько дней приходить в себя после стресса.

Та квартира… За пять лет проживания там у нас ни разу не было разногласий, за исключением того, что случилось в тот грёбаный вечер. В памяти только хорошие воспоминания. Пойти туда, — это открутить время назад и вспомнить все хорошие моменты совместной жизни. А это боль. Это горечь. Это разочарование в человеке, которому я верила беспрекословно. В него, в его чувства, в его искренность и заботу.

— Бред какой-то, — шепчет Олька, когда я одеваюсь, прихожу к ней на кухню и опускаюсь на стул напротив. — Михаил не может так поступить. Есть что-то, чего мы не знаем. Вот уверена! Ну не укладывается в голове, понимаешь? Это… нелогично. Подумай сама, Саш. Сначала он говорит, что устал от тебя, уходит якобы к другой… — Выставив ладонь, подруга тараторит быстро-быстро, чтобы я не перебила: — Хотя я и в этом сомневаюсь. Пусть ты и говоришь, что от него воняло женским парфюмом. А потом, Саш… Он же сам говорит, что любит и не отпустит. Просит быть осторожной за рулём. Говорит, что ты в опасности. Цветы приносит, втайне в машину кладет… Господи, ну, подумай сама, Саш! А тут бац! — и какие-то анализы сдает с непонятным результатом! Тебе не кажется, что кто-то хорошенько постарался, чтобы вас разлучить?

— Не кажется. Он когда к своей Альбине пошел, его точно никто не заставлял. Он же сказал мне это прямо в лицо! Сам, понимаешь? А потом бесстыже вернулся и даже не отрицал, что был с женщиной. От него пахло женскими духами! Ладно, окей, забудем все, что было до сегодняшнего дня. Во-первых, какого черта он решил сдать эти анализы? Чтобы убедиться, во мне ли проблема? Так врачи неоднократно говорили, что во мне. Во-вторых… Ладно, допустим, он решил для себя в чем-то убедиться. В итоге прихожу я и говорю, что беременна. Я. БЕРЕМЕННА. Он смотрит на меня как на дуру, будто я говорю что-то невероятное! Он что, за все пять лет так и не узнал меня? Не понял, что я никогда не буду врать? Особенно там, где это касается нашего малыша?! Да я даже под дулом пистолета не солгу, понимаешь?!

— Я-то понимаю, Сашуль. Но знаешь, когда человека что-то сильно задевает, он может на эмоциях натворить… всякое. Это получается как-то непроизвольно. Я по себе сужу, пойми меня правильно. Человек просто запутался. Ему врачи ставят диагноз, а тут ты со своей беременностью. В ступор впал и все такое.

Я закатываю глаза. Сделав глоток чая, с грохотом ставлю чашку на стол и встаю. Иду к окну. Почему-то внимание привлекает черный седан. Я ни разу не видела его на протяжении нескольких дней, что живу тут. Ладно, мне-то что… Может, в гости к кому-то приехали.

— Вот ты по себе судишь, а я — по себе, — говорю, стоя к подруге спиной. — Если бы ещё до разногласий Миша пришел ко мне и сказал, что не любит меня и хочет развестись… Что хочет уйти к другой, чтобы та родила ему детей, я бы могла думать трезво. Да, было бы больно, обидно, но я не стала бы истерить и впадать в ступор, о котором ты говоришь. Несмотря ни на что. Ни на любовь, ни на привязанность. Я бы дала ему развод и ушла из его жизни, чтобы он был счастлив.

— Нет, Саш, — с усмешкой произносит Оля. — Не поступила бы ты так. Я тебе не верю.

— Люди разные. Характер у каждой свой. Я бы сделала все, чтобы любимый человек был счастлив. Если со мной ему плохо, то пусть идёт к той, с которой ему хорошо. Я пожелаю ему счастья и отпущу. Лишь бы он был честен со мной. Лишь бы не скрывал ничего и говорил все как есть. Понимаешь? Но вместо того, чтобы по-человечески решить все вопросы и проблемы, он решил надавить на меня и наговорил гадостей. И в итоге безумно меня разочаровал. Убил во мне пусть не все чувства, но большую часть уж точно.

— Хорошо, Сашуль, спорить не буду.

Лежащий на столе телефон начинает звонить. Оля смотрит на экран, а потом берет мобильник и протягивает мне.

— Тетя Нина звонит.

— Ох, — вырывается стон. — О чем мамой-то разговаривать, а? Она по моему голосу поймет, что случилось что-то неладное.

— Взять трубку по-любому придется, — пожимает плечами подруга. — Не ответишь — вопросов станет ещё больше.

Да, Оля права. Я забираю телефон и нехотя отвечаю на звонок. Не то чтобы я не хотела разговаривать с мамой. Просто не умею врать или притворяться. И точно не готова к допросу, который меня ждет, если я скажу, что мы с Загорским разводимся.

— Да, мам, — отвечаю, снова поворачиваясь и глядя из окна во двор. — Как ты?

— Я-то нормально! Ты как?

— Эм-м… — Ее голос звучит странно, и я напрягаюсь. — И я… нормально.

— Да? А я вот сильно сомневаюсь! Знаешь, что сегодня произошло? — говорит мама настолько эмоционально, что догадаться несложно: она все знает! — Я случайно встретилась в торговом центре с Тамарой. Помнишь ее? Мать Дениса.

— И? — перебиваю я. Терпение лопается. — Что она сказала?