Больше не твои. После развода

Нет…

Нет!

Остановившись всего в шаге от нас, Рамис чеканит:

– Я на день рождения. К дочери.

Согнувшись пополам, я очень быстро подхватываю Селин на руки и резко разворачиваюсь в сторону черного выхода. Благо, я знала путь к нему как свои пять пальцев, поэтому рванула в ту сторону не глядя.

Но Рамис, конечно же, предугадал и мое бегство…

Он всегда знал меня чересчур хорошо.

У черного выхода нас с Селин встречает амбал и, загородив собой выход, произносит:

– Лучше вам вернуться, Айлин Муратовна. Я вас провожу.

– Не трогайте меня! Убери свои руки от моей дочери! – огрызаюсь и отшатываюсь от рук бритоголового.

– Мама! – хнычет Селин, прижимаясь лицом к моей шее.

Я все еще посматриваю на черный выход, но понимаю, что все мои маневры безрезультатны, когда за нашими спинами возникает несколько неприветливых мужчин и возвращают обратно.

К Рамису.

Мы оказываемся в тупике – окончательно и бесповоротно.

Я прижимаю плачущую дочь к себе и закрываю своей ладонью ее лицо. Не хочу, чтобы Рамис даже смотрел на нее. Не хочу.

Отвернувшись, я пытаюсь успокоить дочь и шепотом обещаю ей и себе, что все будет хорошо, хотя сама дышу как после километровой пробежки. Сильно-сильно. До боли в легких. И Селин прекрасно чувствует мой страх…

– Далеко собралась, Айли-ин? – протягивает почти ласково за моей спиной. – Все выходы заблокированы. Отпусти дочь.

Как?

За что?

После нашего развода я не появлялась в столице. Я спряталась в глубинку и просто хотела жить счастливо.

– Мамочка…

Селин начинает жалобно хныкать, когда я дрожащими руками крепко прижимаю ее к себе.

Она, конечно же, чувствовала мой страх и мою обреченность. Оказавшись в западне, я поворачиваюсь к Рамису и накрываю черноволосую голову дочери рукой – в попытке спрятать и защитить.

И от него, безусловно, не ускользает ни один мой жест.

Склонив голову набок, Рамис стискивает челюсти, и желваки ходят по его скулам.

– Мамочка, я хочу в туалет… – хнычет Селин.

– Т-шш…

Рамис бросает ледяной взгляд на Регину и приказывает ей:

– Отведи девочку в туалет. Немедленно.

– Нет, я сама! – выкрикиваю чересчур громко.

– Ты останешься здесь, чтобы не сбежала, – припечатывает тихо, так, чтобы Селин ничего не услышала. – Вздумаешь поднять шум, гости пострадают. Ты ведь не хочешь испортить праздник дочери, Айлин?

Внутри отчетливо обожгло, и мне хотелось закричать: «Это моя дочь! Не твоя!».

К счастью, гости все еще были увлечены ламой, и в кафе были лишь мы одни. Опустившись на колени, я выпускаю Селин из рук и прикладываю тонну усилий, чтобы не впасть в истерику.

Ведь состояние дочери и без того граничило с истерикой.

– Мамочка, я не пойду без тебя!

– Селин, пожалуйста, сделай как сказали и возвращайся. Я буду ждать тебя здесь. Хорошо?

Шмыгнув носом, Селин громко произносит:

– Эти гости плохие? Они хотят обидеть тебя, да?

– Нет, что ты…

– Ты врешь! – выкрикивает Селин. – Вот если бы папа был рядом, он бы нас защитил!

Я с шумом сглатываю.

Папа рядом, Селин. И нам нужна защита от него.

– Пожалуйста, иди с тетей Региной. Сейчас же.

Когда Регина уводит дочь в туалет, я читаю в глазах подруги неподдельный страх. Да, Регина, это он – причина моих кошмаров и слез.

И он нас нашел.

Боже.

Поднявшись с колен, я осторожно наблюдаю за Рамисом. Наплевав на то, что это детское кафе, Рамис окружил его своими людьми и забаррикадировал чуть ли не каждую щель. Они были почти всюду. Сбежать не получится.

– Поговорим, Айлин?

– Нам не о чем разговаривать.

– Например, о Селин.

– Причем здесь моя дочь и ты?!

Не выдержав, сжимаю кулаки и бросаю гневный взгляд на того, кто раньше считался моим мужем и чуть ли не богом. А я бы и готова была считать его богом, если бы он был чуть-чуть милостивее ко мне…

Но то время прошло.

И той наивной Айлин больше нет. Она умерла в том кабинете, куда Рамис отправил ее. Снова.

– Хватит, Айлин, – произносит Рамис жестко. – Сделаем тест и закроем все вопросы. Но лично я уже во всем убедился.

– А ты убедился после первого аборта или второго?! Чудовище!

– Айлин, я по-хорошему пришел.

Я закрываю лицо руками.

Лишь представив картину, в которой Рамис получает доказательства своего отцовства, я с ужасом качаю головой и начинаю быстро-быстро говорить:

– Это не твоя дочь! Я понимаю, ты мог подумать, что по срокам все совпадает, но это не так. У меня есть доказательства… Я сделала аборт, как и в прошлый раз… Ты сам отводил меня на аборт… Это не твоя дочь…

– Закрой рот, Айлин.

– Я прошу тебя, не порть ей день рождения! – едва не кричу. – Программа закончится через полчаса, пусть дети поедят торт…

Мы не виделись четыре с половиной года. Я в тайне растила нашу дочь, выстраивала свою жизнь с нуля, закончила университет, много работала, чтобы с трудом открыть собственную кофейню и, кажется, только-только становилась по-настоящему счастливой.

А он, кажется, не изменился ни на дюну – все также приходит в мою жизнь, чтобы разрушить ее.

– Хорошо, – соглашается великодушно. – Но учти: если попробуешь сбежать, я заберу у тебя дочь. На правах ее отца.

Подавив болезненную горечь в груди, я думаю только об одном: бежать.

И как можно скорее.

Глава 3

Меня трясет. Очень сильно.

Я обнимаю себя за плечи, но не нахожу опору внутри себя, чтобы за нее зацепиться. Хотя раньше, после долгой и порой изнурительной терапии с психотерапевтом, у меня это получалось.

Все сбито напрочь.

С появлением Рамиса все старания, все труды колоссальной работы над собой – сбиты и раздавлены в ноль.

Все счастье, выстраиваемое годами – рушится буквально на глазах.