Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал…
Шрифт:
— Да вот как раз около вчерашнего полудня. Произошёл довольно странный инцидент. Один из личных друзей Президента, его консультант по средствам массовой информации и связям с общественностью, назначил встречу какой-то непонятной женщине. По некоторым сведениям — представительнице чуть ли не анархистского подполья, связанного со своими западными единомышленниками. Подполья, откровенно враждебного и правым, и левым, сотрудничающим с нами.
К нынешнему Президенту и действующей системе власти они тоже относятся крайне негативно. Поэтому непонятно — о чём бы им говорить с таким «спецпредставителем». Этот контакт был отслежен участвующими в «проекте» сотрудниками МГБ. При попытке задержать эту парочку произошёл «огневой контакт». Женщина и помощник Президента, очевидно, с помощью единомышленников, дали отпор нескольким «чекистам», подкреплённым взводом ОМОНа, и скрылись. Вот с этого момента начали сыпаться все последующие
— А ведь за эти суммы тоже придётся отчитываться, — вздохнул посол. — В случае победы о них никто бы и не вспомнил, а так…
Лютенс вздохнул гораздо громче и выразительнее. У него ведь не было на руках даже расписок.
— Что ж, Лерой, у вас есть ещё возможность без фатальных имиджевых потерь выбраться из той задницы, где вы оказались. Мне почти очевидно — вмешалась никак не учтённая «третья сила». Вопрос — что это за сила. Анархисты или нечто совсем другое. Исходите из отмеченного мною факта — со вчерашнего дня Президент начал вести себя как совершенно другой человек…
Крейг внезапно замолчал, и лицо его странно изменилось.
— Как другой человек… А, может быть, это теперь действительно другой человек? Мне говорили, но я не верил, что в Москве действует какой-то институт «Паранормальных явлений». Ясновидение, телекинез, левитация… Бред, сами понимаете. А если — не бред?
— Таким вот образом, Георгий Адрианович, — Берестин сидел в кресле напротив журнального столика, по другую сторону сам Президент и Мятлев, — свою задачу я считаю выполненной. При поддержке частей полковника Тарханова, — он слегка поклонился в сторону расположившегося рядом Сергея, — Москва взята под полный контроль. Среди войск московского гарнизона и органов внутренних дел отмечены лишь единичные случаи открытого неповиновения. Общие потери с нашей стороны, считая с момента ввода «ограниченного контингента» (Берестин произнёс этот термин с особой интонацией, Тарханову непонятной), — сорок семь человек убитыми, сто семьдесят с чем-то раненых разной степени тяжести. Данные уточняются. Со стороны противника — триста пятнадцать убитых военнослужащих, то есть — подобранных трупов, около семисот раненых, три с половиной тысячи пленных. Случайные потери среди мирного населения пока не подсчитывались. Массовых протестных выступлений не отмечено. Стихийным сборищам граждан для обсуждения вашего «Обращения» мы не препятствуем. Вверенные мне временные формирования и части союзников переходят к несению гарнизонной службы. Я готов передать общее руководство дальнейшими операциями генералу Мятлеву, как специалисту именно в этой области.
— Мы бы попросили вас не слагать с себя слишком поспешно функций, которые вы так успешно выполняете, — сказал Президент. — Хотя бы ещё несколько суток. У нас сейчас в некотором роде управленческий хаос. Как мне стало известно, вам приходилось совмещать и военные, и административные обязанности в гораздо более сложных обстоятельствах…
«Да уж, — подумал Алексей, — подготовить за месяц страну и армию к Отечественной войне или выиграть Гражданскую и с нуля создавать Югороссию посложнее было».
— Я не возражаю. Но при соблюдении ряда условий. Вы уж простите, они могут вам показаться несколько… обременительными. Но тут просто по-другому не получится…
— Я слушаю.
— Нам придётся немедленно, прямо вот сейчас, создать нечто аналогичное Ставке Верховного главнокомандования, как в сорок первом. В неё войдёте вы как Председатель, я и Леонид Ефимович, — он указал на Мятлева, — заместители. Членами Ставки назначаются господин Тарханов, оба полковника Ляхова, моя жена…
Президент приподнял бровь.
— Не как жена, конечно, как вполне самостоятельная фигура. У неё и собственная фамилия есть — Спенсер, Сильвия Спенсер. В некотором смысле — британская герцогиня на русской службе. Профессиональный дипломат. Посильнее Кондолизы Райс и Хилари Клинтон, вместе взятых. Им с нею будет интересно разговаривать. Тем более — на родном языке.
— Вот удивительно. Я и не знал таких подробностей. Конечно, пусть будет по-вашему, если это необходимо.
— Благодарю за понимание. Ещё нескольких членов мы введём «по ходу». Рабочий аппарат уже имеется, все службы обеспечения — тоже. Потребуется отдельное здание, для удобства — здесь же, на территории Кремля.
— Этаж в Арсенальном корпусе нас устроит? — спросил Мятлев.
— Вполне, — Берестин вспомнил вдруг, как он приезжал с фронта сюда, в Кремль, к Новикову/Сталину. И
вот теперь снова. Сколько же это лет прошло? По биологическим часам — где-то около восьми всего лишь, по психологическим — почти вечность, по календарю — минус семьдесят. Забавно, одним словом.— Распорядитесь. Само собой, работать мы пока будем в «закрытом режиме». Юридически, и от прессы в особенности. Дума там пусть заседает хоть круглосуточно, парламентское расследование проводит, дискуссии всякие — не препятствовать. С правительством поручите администрации разобраться, всё равно это дело временное. Сейчас нам нужно решить вопрос с министрами обороны, внутренних дел, госбезопасности, чрезвычайных ситуаций, транспорта, финансов. Пока достаточно. Распорядитесь, часа через два чтоб явились. Они или исполняющие обязанности. Там я поставлю задачу. Тем, кого Леонид Ефимович не сочтёт нужным, немедленно изолировать. В ближайшие двое суток нужно будет обеспечить переброску в Московскую область и окрестности минимум трёх дивизий, причём не нашего штата, тамошнего, по пятнадцать тысяч штыков. Чёрт, как неудобно, — поморщился Берестин. — Надо придумать, как другую Россию называть…
— Ну давайте попросту — это Россия, та — Империя, — предложил Мятлев.
— Ладно, хотя бы так. Конфуций говорил, правильное именование — это самое главное. Значит, договорились: первое заседание Ставки в пятнадцать ноль-ноль. И ещё, это, наверное, к вам, Леонид Ефимович. Прикрепите ко мне, то есть к нам, — он опять движением головы указал на Тарханова, — человек пять именно что флигель-адъютантов. Людей, способных немедленно и без лишних согласований, — он произнёс это слово с явным пренебрежением, — решать все возникающие текущие вопросы, передавать наши указания исполнителям, принимать на себя положенную долю ответственности. Ну, вы понимаете. Не могу же я по каждому вопросу вас разыскивать или лично среди клерков порядок наводить…
— Хорошо, Алексей Михайлович, к началу заседания такие люди будут.
— Тогда сейчас мы вас покинем, съездим к себе, в четырнадцать тридцать вернёмся.
В приёмной Берестина с Тархановым ждали Вирен и Варламова — и охранницы, и адъютантши. Там же и Герта с ними, но уже как бы и «отдельная». Ей при Мятлеве неотлучно теперь поручено находиться и команды только от Фёста получать.
— Вперёд, барышни, на Столешников едем, — бодро сообщил Берестин вскочившим и вытянувшимся при их появлении девушкам. — Фёста с Секондом вызовите, пусть туда же подтягиваются. Уварову собрать до кучи всю «девичью роту» и перебазироваться сюда, в Кремль. В Арсенале его будут ждать и разместят. Пусть приводит подразделение в порядок и отдыхают до пятнадцати. Девушкам переодеться в парадно-выходную. Но при оружии. Воевать сегодня едва ли придётся, а вот имидж! Чтоб Президентский полк плакал от зависти, на них глядя! Не возражаете, Сергей Васильевич? — спросил Алексей Тарханова. — А то раскомандовался я вашими людьми.
— Никак нет, господин генерал-лейтенант, здесь я только «оперативно приданный», а вы — главноначальствующий.
— Не нужно скромничать. Вы — начальник своего Управления и член Ставки. Вроде как в Риме военный трибун [94] . Просто в России я пока лучше вашего ориентируюсь…
— Ну и как тебе? — спросил Президент Мятлева, когда имперский полковник и непонятной принадлежности генерал вышли из кабинета.
— Энергичный мужчина. Если бы у нас процентов двадцать хотя бы так чётко мыслили и действовали. Сталинский стиль. Или грудь в крестах, или голова в кустах. У исполнителей…
94
Трибуны военные — высшие командные должности в др. рим. армии. Одно время существовали также «Т.в. с полномочиями консулов (т. е. получавшие на 1 год права, примерно соответствующие правам российских „наместников царя“, совмещая высшую административную и военную власть на какой-то территории)».
— Слава богу, что он согласился взять на себя непосильные, как выяснилось, для нас проблемы. Но тут же и вопрос — не подомнёт он нас окончательно, ещё и с тремя дивизиями (это пять-шесть по-нашему) под рукой?
— Опять ты за старое, — укоризненно, как ребёнку, со вздохом ответил Мятлев. — Всё время представляй, что нас с тобой ещё вчера после обеда могли прикопать в лесочке, там бы и остались, даже без пирамидки со звёздочкой. Легальных путей перехвата у тебя формальной власти милейший Алексей Михайлович не имеет, а что касается нелегальных… Давай не забивать себе голову ерундой, а начинать работать в предложенном режиме и темпе. Я, значит, силовым блоком займусь. На МВД ты меня утверждаешь?