Большие Надежды
Шрифт:
Глава 13
Сборы были удивительно тихими. Артур скосил взгляд на сосредоточенно воевавшую с застёжками Флор и поджал губы.
С тех пор, как за Джонсом закрылась дверь, ни один из них не проронил ни слова, словно боялся разрушить последние отзвуки воцарившегося душевного мира. Всё остальное, тревожное и неизвестное, ещё было там, за пределами этой маленькой комнаты, ну а здесь можно было закрыть глаза и представить, что вот так выглядел бы какой-нибудь самый обычный день. И Флор, что так забавно закусила губу, пока пыталась разобраться с хитроумным доспехом, была невероятно естественна и безупречна в своей наготе, прикрытой лишь его широкой рубашкой, только как-то слишком бледна… Рука Артура скользнула по острым плечам, едва очерченной под тканью
– Надо спешить, – шепнула она, однако Артур не шевельнулся.
Он не хотел. Отчаянно искал, но не находил в себе сил отпустить её и выйти за дверь. Внутри собиралось в комок непонятное, давно позабытое чувство, в котором Артур никак не мог разобраться, но беспечно отбросил его прочь, когда Флор коснулась губами его подбородка. Он закрыл глаза и медленно выдохнул. Впервые в жизни так отчаянно хотелось наплевать на все обязательства и вместо этого обнять, закружить, усадить Флор к себе на колени, а потом долго-долго спорить о какой-нибудь чепухе. Даже полыхавший прямо сейчас где-то там Город не волновал Артура, и это было так странно. Он нахмурился и чуть помедлил, прежде чем позволил застегнуть на раненом боку последнее крепление.
Возможно, дело было в усталости. Сколько им выпало сна? Часа три, не больше. Но Артур отчего-то в это не верил. Видит бог, он привык справляться и не с таким! Так что нет… глупое тело здесь не при чём. Дело было совершенно в ином, ведь – и это так странно – сидевшее внутри чувство долга впервые не звало бежать и спасать стены, Башню или покрытые коричневым мхом улицы. Оно будто бы онемело, наконец осознав, что его верный вассал вот-вот станет убийцей. А потому мысль, что ему обязательно нужно быть именно здесь, а не мчаться в погибающий в огне Город проявлялась всё чётче, и от этого становилось нехорошо. Ведь решение принято. Верно?
Артур вздохнул, в последний раз провёл по напряжённым лопаткам Флор и по привычке прижался губами к кудрявой макушке. Ему показалось, что от собственных рук пахнет ещё непролитой кровью. Может, и правда дело в усталости? Неясное ощущение снова колыхнулось где-то внутри, когда вокруг него обвились худые руки, он нахмурился, но в этот миг в дверь вновь постучали. Артур оглянулся на Флор, что замерла в какой-то растерянности, и неожиданно едва не расхохотался. Поздно… Поздно уже волноваться и думать о каких-либо приличиях. Чёрт возьми, чудо, если вчера их не слышала половина Убежища! Он покачал головой, чуть сдвинул Флор в сторону и рывком распахнул многострадальную дверь.
На пороге стоял Герберт. Уже собранный, одетый в стандартный доспех Карателя, но пока без маски. Он не произнёс ни слова, но потому, как стремительно отвёл взгляд, стараясь не смотреть внутрь комнаты, здесь все всё уже знали. Так что он молча протянул защитный костюм Флор, шлем и откашлялся.
– Нас ждут в ангаре. Поторопись.
Ответа он не стал дожидаться и, развернувшись, направился в дальше по коридору. Интересно, а в системе координат Льюиса смерть Джонса и Канцлера тоже будет выглядеть подлостью? Или ею станет сам способ? Надо будет спросить. Артур покачал головой, закрыл дверь и повернулся, желая поторопить Флор, но замер и враз позабыл обо всём.
Тонкая, почти просвечивающая насквозь, не оставлявшая никаких тайн рубашка на теле стоявшей перед столом женщины делала ту почти нереальной. В своих руках Флор бережно держала маску Карателя, и чёрный пластик смотрелся удивительно грубо на фоне белого полотна одежды. Похоже, она разглядывала блики на просвинцованных гранях каркаса. Её губы кривились, пока Флор скользила взглядом по испещрившим шлем скабрезным посланиям, прежде чем она с тихим возгласом внезапно схватила подол рубашки и принялась рьяно оттирать одну, видимо, особенно оскорбительную. Ткань поднялась, обнажив слишком много, но Хант не смотрел. Его внимание было приковано к тонким рукам, что с трудом удерживали тяжёлую маску, пока Флор всё яростнее и обозлённее оттирала надписи одну за другой.
Артур сам не понял, почему затаил дыхание и замер. Он стоял будто бы завороженный, неожиданно так
отчётливо осознавая, что происходящее здесь в эту минуту удивительно важно, чтобы его упустить. Это слишком личное. Слишком интимное. Почти символичное. Так что он едва слышно выдохнул и стиснул зубы, борясь с самим собой. Конечно, им надо было спешить. Артур знал, что где-то там его ждал сгорающий в огне проклятый Город; понимал, что из-за своего промедления может навсегда опоздать, но… Оборвать этот миг, разрушить невозможное волшебство того, что вдруг дала ему жизнь, показалось чем-то кощунственным. Словно это стало бы надругательством над почти священнодействием, которое в его глазах творила Флор прямо сейчас. А потому не смел и смотрел с такой жадностью, словно у него это вот-вот заберут… Словно это больше не повторится. Словно…Флор поджала губы, когда попался особо вредный кусочек, а потом вдруг зарычала, в отчаянии топнула босой ногой и вдруг надсадно закашлялась. Сильно. Влажно. Так, как не было никогда прежде. И этот звонкий звук будто бы разорвал пелену. В мир Артура Ханта ворвались шорохи вентиляции, эхо далёких разговоров, а в изголодавшиеся по воздуху лёгкие – фильтрованный кислород.
– Эй! – обеспокоенно шепнул он, подходя ближе.
Отложив на стол вещи, Артур попытался забрать из рук Флор дурацкий шлем, но она не отдала. Наоборот, прижала к себе так сильно, словно тот значил слишком уж много. Её кашель становился всё тревожнее, но тут она неожиданно замерла, прикрыла глаза и слабо покачала головой. Артур заметил, как её тело содрогнулось от нового подавленного спазма, и с ошеломительной ясностью вдруг ощутил свою беспомощность… Полную. Безоговорочную. Он, Артур Хант, не знал, что делать. Наконец, Флор выпрямилась, и он прошептал:
– Герберт принёс твою одежду…
– Я никогда их не пойму, – неожиданно донёсся в ответ расстроенный голос. – Всей той ненависти, которую они к тебе культивируют. Всей той злобы. Это бессмысленно! Это… Это глупо!
– А по мне, так это самое логичное для них поведение, – мягко заметил Артур, накрывая её холодную руку своей. – Они защищают то, во что верят. Я – то, во что верю я. Не встань однажды ты на нашем пути, и всё было бы совсем по-другому.
Флор не ответила. Вместо этого снова перевела взгляд на маску, где вместо надписей теперь красовались размытые пятна, а потом вдруг уткнулась лбом в твёрдый каркас и сгорбилась так, словно на неё сверху рухнул весь проклятый мир. Чёрт побери! Он так хотел изменить его ради Флор, но не знал как! И собственное бессилие оказалось удивительно горьким на вкус.
– Джуди права, – тихо прошептала она, и Артур шагнул вперёд, заключая её в объятия. Флор прижала маску к груди и медленно выдохнула. – Теперь и я в ужасе.
И снова неясное ощущение крутанулось в животе крошечным волчком, только теперь, кажется, зацепило с собой что-то ещё. Какие-то непонятные нити, которые медленно, но упрямо натягивались в звенящие струны. Внутри стало холодно, и Артур на мгновение затаил дыхание в попытке понять, что же, чёрт возьми, происходит, но мысль ускользала, и это неимоверно бесило. Странное чувство. Непонятное и неприятное. Хотелось остановиться, попросить ещё пару мгновений, чтобы вот-вот ухватить собственные чувства за хвост, но времени уже не было. В коридоре послышался топот торопливых шагов, голоса и далёкий грохот открывшихся настежь ворот. Он было нахмурился, но тут Флор отстранилась и с грустной улыбкой протянула ему шлем.
– Ваша маска, Артур Хант.
Руки оттянула такая знакомая тяжесть, а потом Артур шагнул вперёд и в последний раз посмотрел в глаза цвета летнего синего неба, прежде чем резко натянул шлем. И мир окрасился в блёклый серый…
Ангар был переполнен. И без того небольшой, сейчас он был набит суетившимися людьми, которые громко переговаривались и возились со своими допотопными глиссерами, отчего повсюду стоял лязг, а по полу вился сладкий ядовитый аромат выхлопных газов. Спешки не было, но общее напряжение плескалось почти через край неловкими шутками и наигранным смехом. Впрочем, стоило Артуру ступить в помещение, как все разговоры резко затихли. Холодно улыбнувшись под своей маской, он направился в глубь площадки, и эхо его поступи грузно осело на пыльный пол ангара.