Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция

Немецкие БДБ представляли некоторую опасность для переправы лишь в первую неделю. Но в узком проливе рядом с косой, буквально уставленной батареями, они ничего серьезного сделать не смогли. Авиация противника атаковала пристани часто, но зенитная артиллерия и истребительная авиация редко допускали прицельное бомбометание. Самой серьезной угрозой оставались артиллерийские батареи. Для уменьшения этой угрозы в светлое время суток катера прикрывали переправу дымзавесами. Затем была разработана система задымления. Ее осуществлял 64-й отдельный отряд дымомаскировки и дегазации АВФ. В среднем в сутки расходовались 8 тонн дымсмеси и 32 дымовые шашки. Система оказалась эффективной, ущерб от артогня был минимальным. Наибольшие потери причинили мины. Борьба с ними началась с большой задержкой, так как все тральщики использовались в роли буксиров.

К 11 ноября на переправе сосредоточены 10 БКА, 1 СКА, 5 КАТЩ, 7 КЭМТЩ, 2 ЭМТЩ, 13 тендеров, 19 сейнеров, 2 несамоходные баржи, один 60-тонный паром, один 100-тонный паром, 3 парома по 10 тонн — всего 64 единицы. Число вроде бы внушительное, но заметная часть постоянно находилась в ремонте. Бронекатера, которые интенсивно использовались на перевозках, один за другим быстро вышли из строя. На ходу остались только БКА-75 и БКА-305. Из 16 бронекатеров, побывавших к тому времени на переправе (11 дошли до пролива в десантных отрядах в ночь на 3 ноября, еще пять [70] прибыли к вечеру 3 ноября), пять [71] ушли в 3-ю группу высадки в Тамань, БКА-81 погиб, БКА-121, БКА-132 и БКА-301 стояли неисправные у Чушки, БКА-322 — неисправный в Темрюке, БКА-112 и БКА-134 — неисправные в Сенной, БКА-33 и БКА-424 — на мели в районе Глейки. Уже к 11 ноября остро ощущалась нехватка мореходных буксиров и барж.

70

БКА-121, -303, -304, -305, -306.

71

БКА-31 — 3 ноября, БКА-303 — 4 ноября, БКА-304, -306, -323 — 9 ноября.

В документах ОПА встречаются другие данные, но к ним приходится относиться с осторожностью. Так, по донесению штаба армии в оперуправление Генштаба от 1 декабря названы находящимися в строю на 29 ноября 1 СКА, 2 БКА, 2 ТКА, 3 КАТЩ, 6 РТЩ, 18 тендеров, 10 мотоботов, 1 сейнер, 5 моторных катеров, 3 буксирных катера, 1 пароход, I мотодуб, 4 дуба, 4 баржи, 3 60-тонных, 5 40-тонных и 1 16-тонный паромы, 11 бочечных плотов, а всего 81 единица, «остальные в ремонте и на мели» [72] . Между тем, в период 22 ноября — 3 декабря в перевозках в сутки участвовали максимум 32 единицы (в среднем — гораздо меньше). Очевидно, примерно две трети перечисленных плавсредств простаивали из-за неисправностей, но не числились в ремонте. Одни катера просто еще не успели отправить в перегруженные ремонтные базы, на других личный состав устранял поломки на месте собственными силами.

72

ЦАМО, ф. 288, оп. 9921, д. 44, л. 6.

В документах несколько отличаются между собой и данные об объеме перевозок. Учитывая беспорядок, царивший на переправе и в учете перевозок в первые дни, точные цифры установить невозможно. В «Боевой летописи ВМФ 1943» приведены следующие данные: с 3 ноября по 11 декабря 1943 года Азовская флотилия переправила в Крым 84 235 человек, 3295 лошадей, 702 орудия, 191 миномет, 175 установок PC, 155 танков и САУ, 11 бронетранспортеров, 1016 автомобилей, 155 тракторов, 1170 повозок, 173 передка, 197 полевых кухонь, 10 916 тонн боеприпасов, 5103 тонны продовольствия, более 2160 тонн других грузов. Эти цифры (как и приводимые в документах АВФ), особенно по людям и грузам, кажутся завышенными. В целом, несмотря на трудности, флотилия переправила армию через пролив и обеспечила ее снабжение. Правда, плановые сроки соблюдены не были.

Часть снабжения шла по воздуху. Сброс грузов штурмовиками потребовался, к счастью, только один раз — 6 ноября. После расширения плацдарма были созданы две взлетно-посадочные площадки — у поселка Маяк и между Жуковкой и Опасной. Основной объем перевозок осуществлял 9-й авиаполк ГВФ. Легкие самолеты 2-й, 3-й и 4-й авиаэскадрилий (У-2, У-2с, СП) летали с площадки возле Фонталовской на площадку у Маяка, а Ли-2 — с аэродрома Ахтанизовская на площадку у Жуковки. Кроме того, на полуостров летали 5-я отдельная санэскадрилья (на 1 ноября 14 самолетов — три С-2, четыре С-3, пять С-4 и два Як-6) и эскадрильи связи. На плацдарм доставлялись командированные офицеры и медицинский персонал, медицинское оборудование и медикаменты, консервированная кровь, имущество связи, а также срочно необходимые виды боеприпасов. Обратными рейсами забирались тяжелораненые и командированные. Для использования этих площадок и полетов через пролив были разработаны жесткие инструкции. Благодаря их исполнению в течение операции потерь транспортных самолетов над проливом и на площадках не было, несмотря на большое число полетов [73] .

73

За ноябрь полные данные найти не удалось, но 3-я саэ сделала 228 вылетов в Крым, 4-я аэ связи — 20, 5-я осаэ — 221. За декабрь весь 9-й ап ГВФ сделал 1188 самолето-вылетов в Крым, 5-я осаэ — 437.

9. Блокада и деблокада

9.1. Организация блокады и проблемы базирования

Морская блокада наших плацдармов была организована следующим образом. Адмирал Черного моря на основании анализа обстановки ежедневно отдавал начальнику морской обороны Кавказа приказ, в котором содержались наряд сил на ночь (БДБ и раумботы), время выхода, районы патрулирования и т. д. 1-й флотилией торпедных катеров Адмирал Черного моря распоряжался напрямую. Командир флотилии получал аналогичный приказ. Кроме того, у командира 1-го авиакорпуса обычно запрашивалось истребительное прикрытие для легких сил, которые выходили из Феодосии и Киик-Атламы засветло, чтобы к ночи успеть в район блокады, и также в светлое время возвращались назад. Но эти просьбы удовлетворялись далеко не всегда.

Из Камыш-Буруна и Керчи баржи выходили с наступлением темноты. Из-за кардинальных отличий в обстановке в северной и южной частях пролива блокадные силы действовали по-разному. Проникнуть на переправу между косой Чушка и Еникальским полуостровом можно было только по узкому фарватеру. Сам пролив между Чушкой и Еникале имел ширину чуть более 4 км. На косе стояли батареи с прожекторами, позднее батареи появились и на западном берегу пролива. В таких условиях дневной прорыв немецких БДБ на переправу исключался. Ночные выходы были возможны, но весьма рискованны. Оставались еще авиация и артиллерия. Но с удалением линии фронта от берега эффективность артогня снижалась, сказывалось и искусственное задымление переправы. Авиация же разрывалась между разными целями, к тому же нужно учесть и большое число нелетных дней. Кроме того, ПВО переправы постепенно усиливалась и ко второй половине ноября превратилась в серьезную проблему для люфтваффе.

В южной части пролива, у Эльтигенского плацдарма, ситуация была принципиально иной. Пролив здесь был достаточно глубоководен для действия БДБ и катеров. Расстояние от Кроткова (ближайшего исходного пункта снабжения) до Эльтигена превышало 17 км. Блокадные силы, патрулируя недалеко от Эльтигена, ночью могли не опасаться огня батарей с таманского берега. Легкая артиллерия, которая имелась на плацдарме, не представляла серьезной опасности. К тому же десантники не имели прожекторов и испытывали острую нехватку боеприпасов.

Серьезную роль в блокаде играли и немецкие батареи, некоторые из которых располагались близко к месту высадки. Днем немецкая артиллерия становилась практически единственным средством поддержания блокады. Но ее было достаточно, чтобы сделать дневные выходы к плацдарму неоправданно опасными. Изредка катера в проливе атаковали немецкие самолеты. Вражеские катера и баржи днем старались в проливе не появляться, опасаясь нашей авиации и береговой артиллерии.

Таким образом, ночью в обеих частях пролива кипела жизнь. И лишь штормовая погода время от времени заставляла делать перерывы. Днем же северная и южная части пролива резко отличались. На севере шел не прерываемый почти ничем, кроме погоды, грузопоток. В южной части с рассветом всякое движение обычно замирало.

Существенно влияли на ситуацию со снабжением и морской блокадой условия базирования флотов. У Черноморского флота ближайшим пунктом со сносными условиями базирования была Анапа. Немцы основательно разрушили и заминировали эту базу перед отступлением. За месяц с небольшим, прошедший со дня освобождения Анапы до начала операции, создать здесь полноценный пункт базирования не успели. Ремонтироваться катера уходили главным образом в южные порты Кавказского побережья. Анапа оставалась всю операцию ближайшим пунктом, где, например, могли зарядиться сжатым воздухом торпедные катера. Западнее Анапы не было ни одного места, где во время шторма катера могли бы себя чувствовать в безопасности, поэтому потери от непогоды оставались ненормально большими. Для Азовской флотилии ближайшим надежным укрытием от шторма служил Темрюк. Районы причалов в Кучугурах, Кордоне и на косе Чушка в период штормов были опасными местами. Потери и повреждения судов от непогоды здесь были не меньше, чем в южной части пролива.

Немецкие блокадные силы имели четыре базы. В любой из них можно было надежно укрыться от непогоды. В проливе базировались только десантные баржи — сначала на Керчь, затем на Камыш-Бурун. Поскольку емкость Камыш-Бурунского порта была ограниченна, предпочтительным считался Керченский порт. Но с выходом наших войск 11 ноября на восточную окраину Керчи немецкому флоту пришлось отсюда уйти. При всех достоинствах Керчи эта база имела и существенный недостаток. Чтобы блокировать Эльтиген, БДБ должны были проходить между мысом Ак-Бурну и косой Тузла узким фарватером — Павловским каналом. Так как на косе Тузла находились наши батареи, проходить к Эльтигену и возвращаться обратно приходилось затемно.