Большой переполох

Лейтенанты переглянулись. Неудобно вышло. Эта малявка слышала то, что ей слышать было не положено. И что теперь с ней делать? Приводить в исполнение задуманный план уже не представлялось возможным, ведь она вполне может их выдать. И даже если просто расскажет Каноги о сговоре, скандал последует незамедлительно.

– Вот что, – сурово сдвинув брови, объявил Ренджи. – Тебя это все не касается. Иди немедленно куда там тебе положено, и ты ничего не слышала.

– А мне никуда не положено, – нисколько не смутившись, возразила девчонка. – Я не на дежурстве.

– Тогда марш домой!

– А вы все равно сделаете, что собирались?

– Ну само собой! – разозлился Абарай. – Ты же не думаешь, что можешь тут командовать?

У Каори даже губы задрожали от обиды. Она так старается защитить его, а он даже не замечает! Эти мужчины, они всегда все делают по-своему. И она бессильна что-то тут изменить. Все, чего она хочет, это чтобы он не подвергался опасности, чтобы оставался лейтенантом в ее отряде, а он, балбес, вот так запросто рискует своим положением!

– Тогда я вам помогу, – решилась она.

– Что? – Изумились оба лейтенанта хором.

– Я с вами участвую, – повторила Каори. – Помогу с этим розыгрышем. Втроем будет еще смешнее, да и не так опасно.

Ренджи и Сю снова переглянулись. Прочитали в глазах друг у друга одно и то же: особого выбора у них нет. Девчонка уже все знает. Безопаснее будет сделать ее соучастником, чем обидеть отказом. Отвергнутые женщины страшнее любого пустого.

– Ладно, – согласился Абарай. – Уговорила. Ты участвуешь.

***

Возвращаясь с собрания, Каноги искренне раскаивалась, что проговорилась. Не следовало рассказывать, будто кто-то ее преследует, остальные капитаны теперь невесть что о ней подумают. А может, и не лейтенант. Да нет, больше-то некому. Он с самого дня поступления на службу начал над ней измываться. Но за что?

В какой-то момент ей вдруг пришло в голову, что Кирихара может быть просто в нее влюблен. Это могло бы быть вполне разумным объяснением. Некоторые влюбленные, не знающие, как привлечь к себе внимание, порой вытворяют невообразимые вещи.

Мысль, что лейтенант может влюбиться в капитана, ни на секунду не показалась ей странной. В конце концов, это даже почти принято. Положение лейтенанта вообще предполагает очень личную преданность. И если в этих должностях люди разнополые (да что там, порой и однополые!), нередко имеет место безнадежная влюбленность, а то и настоящий роман. Такие связи редко предавались огласке, еще реже из них получался семейный союз, тем не менее, на уровне некой традиции, об этом некоторым образом все знали. Так получалось с древних времен. Уважение к капитану – вменяется в обязанность лейтенанту, обожание – поощряется, влюбленность – не осуждается.

Нет, Каноги не стала бы отвечать Кирихаре взаимностью, но по крайней мере все стало бы понятным. И можно было бы сказать ему, чтобы он перестал вести себя, как идиот. Что все, на что он может рассчитывать, это должность лейтенанта. И ведь толковый парень! Работу понимает и выполняет отлично, иначе бы Каноги, непрерывно выискивающая помарки у подчиненных, давно могла его вышвырнуть. Он хорош, достаточно хорош, чтобы не давать формального повода для отставки или понижения.

Были еще некоторые дела в других местах, так что Каноги вернулась в штаб только ближе к вечеру. Лейтенант был на месте, тихонько что-то писал в своем углу, вежливо поприветствовал капитана и снова уткнулся в бумаги. Каноги прошла к столу и совсем было собиралась сесть, как вдруг взгляд ее зацепился за чужую кружку, стоящую прямо на папках. Она вгляделась внимательнее. Небольшая чайная чашка с черным иероглифом на боку, с синей каймой, небольшой скол на ободке со стороны ручки. Определенно, чужая кружка.

– Кирихара, откуда это тут взялось?

Сю поднял голову, недоуменно поглядел на чашку, потом на капитана.

– Не знаю. А разве не ваша?

– Нет. Кто, интересно, может забывать кружки в моем кабинете?

Кирихара поглядел ей в глаза ясным, честным взглядом.

– Понятия не имею. Я ее вообще не замечал, пока вы не сказали. Может, все же ваша?

***

Глупость это была, конечно, и мелочь, и какое бы дело до чашки, неизвестно кем забытой, вот только вечером, когда Каноги отправилась к себе в комнату (у нее была привычка ночевать в казармах), очень похожая кружка оказалась стоящей на подоконнике. Мичико даже вздрогнула в первый момент, как увидела ее, но потом сама себя одернула. Подумаешь, одинаковые чашки. Расплодились они, конечно, в странных количествах, и непонятно, кто их оставляет в самых неподходящих местах, но ведь это только чашки. Потом она подошла ближе… На ободке имелся знакомый треугольный скол. Чашка была та самая.

– Что за ерунда? – Проговорила Мичико вслух. – Это что, подарок?

Она усмехнулась. Ей вдруг подумалось, что она, может быть, была не так уж неправа насчет лейтенанта. А вдруг он правда просто хочет привлечь к себе внимание? Подсовывает ей эту кружку так настойчиво. Вдруг действительно подарок? Каноги решительно сунула чашку в шкаф.

Утром она нет-нет, да и взглядывала на лейтенанта испытующе, но тот вел себя так, будто не имеет ни малейшего представления ни о чем. Особенно, конечно, о кружке. Каноги не стала донимать его расспросами. Ясно ведь, что отопрется.

Теперь у нее по плану была внеплановая проверка патрулей. Каноги любила нагрянуть внезапно, чтобы не расслаблялись. Разумеется, о том, что смотр запланирован, не знал никто, кроме нее самой. Лейтенанта она взяла с собой. Каноги не слишком доверяла Кирихаре в таких делах: еще, чего доброго, предупредит бойцов, что грядет проверка. Вдвоем они вышли из штаба.

…Кружка стояла на перилах. Синяя каемка, черный иероглиф, скол на ободке. Каноги остановилась в недоумении и какой-то безотчетной тревоге. Лейтенант был рядом с ней. Он был с ней все утро. Он не мог поставить эту штуку сюда.

– Кирихара, что это такое? – Спросила она ледяным тоном.

– Что? – Сю как будто вернулся с небес на землю, заозирался, пытаясь сообразить, о чем речь, потом, наконец, увидел. – А, да. Стоит. Странно, кто ее тут оставил? Может, кто-то из дежурных?

– Это та самая чашка, что вчера стояла у меня на столе, – сообщила Каноги.

– Думаете? – Невинно переспросил Кирихара. – Да нет, вряд ли. Как бы она здесь оказалась? Просто похожа.

Просто похожа, повторила про себя Каноги. Разумеется, просто похожа. Хотя в глубине души она точно знала, что чашка та же самая.

А потом эта чашка стояла на окне. Они просто шли по улице, и одно из окон казарм было открыто, и чашка стояла там. Каноги не стала останавливаться, чтобы разглядеть ее, хотя соблазн был велик. Ни разу до сих пор ей не попадались такие кружки, и вот они буквально на каждом шагу. Это уже само по себе было бы странно, но она была уверена, что и на этой кружке имеется скол. Но она прошла мимо, только воскликнув про себя: «Что же это здесь творится?!»

Покончив со смотром, Каноги отпустила лейтенанта, точнее, отправила его доделывать документы, а сама решила немного пройтись в одиночестве. Чтобы просто немного подумать о том, не начала ли у нее крыша съезжать от слишком упорной работы. Потому что вот сейчас с этой кружкой точно не мог быть Кирихара. Или же это все просто совпадение?