Большой. Зеленый... Новый год

— Думаю, это излишне. Яда точно быть не может, — покачала головой Агата. — Я же говорила, Альбеску обещал, что его просьба никому не навредит. Знаешь… Может, Нику действительно думает помириться с тобой? Пусть таким странным образом. Даря куклу, которая выглядит как он сам. Очередная причуда древнего.

— Не знаю, — Дит вздохнул. — Хотелось бы, чтобы всё оказалось так, но верится с трудом. Впрочем, я не вижу, чтобы чья-то смерть приблизилась. Всё как будто бы обычно.

— Это хорошо. Ты сказал Таисии?

— Что сказал? — В комнату зашла Тая, улыбнулась Агате и тепло обняла её. — А, про это, — поморщилась она, увидев коробку. — Сказал. Ну, я так понимаю, выбора у нас особого нет. Выбросить прямо сейчас эту гадость мы не можем, не отдать Виолетте — тоже.

— Остается единственная надежда — если ей не понравится кукла… — Агата говорила мрачно, но решительно.

— Кому в здравом уме может понравиться кто-то с внешностью Нику Альбеску? — попыталась пошутить Тая, но даже её голос звучал грустно. — Тем более маленькой девочке.

— Ну, тогда мы сможем выдохнуть, — кивнул Дитрих. — Ну и, будем откровенны, кукла очень странная. Даже страшная, я бы сказал. Эти кровавые слезы, клоунский наряд. Надеюсь, Виолетта отреагирует правильно. Иначе я даже не знаю, что делать.

— У нас умная дочка, давай доверимся ей, — нехотя согласилась Тая.

В эту секунду дверь распахнулась, и на пороге комнаты застыла сама Виолетта. Одетая в красивое розовое платьице, пышное-пышное, будто сахарная вата, она показала всем мокрые ладошки.

— Мама-мама, я помыла руки после улицы! Как ты и просила! Сама! Потому что я не маленькая, а очень большая. О, привет, бабушка!

— Ага, помыть-то помыла, а полотенцем вытереть? — вздохнула Тая и объяснила Агате: — Да у нас очередной заскок. Отказывается мыться. Раньше всё нормально было, сама умывалась, а теперь каждый раз с капризами и слезами. Вот, пытаюсь напомнить, что большие девочки так не делают.

— Да помыла я! Даже с мылом, — девочка обтерла ладони о платье. — О-о-о, какая красивая коробка. А что там? Это же мне? Я открою? Можно?!

Она с восторженным видом потянулась к банту.

— А разве сейчас полночь? — деланно возмутилась Агата. — Никаких подарков! Рано ещё. Раз ты взрослая, то пойдем, поможешь мне на кухне.

— Жаль, мальчики не смогли прийти, — вздохнула Агата. — Алексей так мои пирожки любит. Надеюсь, Дит, ты их не на работе дежурить оставил? А то знаю я вас, трудоголиков.

— Нет, мам, они с девушкой. Обещали заехать поздравить всех первого числа, — легкомысленно улыбнулся Дитрих, но тут же понял, что сболтнул лишнего.

— С девушкой? Только не говори, что снова с Маринкой… А я-то думаю, чего она такая счастливая последние дни ходит. — Вскинула брови Тая. — Подожди, они что опять… все втроем?

— Эм… Вроде нет, — Дитрих перевел вопросительный взгляд на Платона.

Платон на это только загадочно улыбнулся:

— Пока ничего не могу сказать. Результат нестабильный.

— Да ладно тебе прибедняться, — хлопнул брата по плечу Злат. — Виталик мне рассказывал, что он пытается амулет собрать для близнецов, чтобы результат стабилизировать. Ему подружка какую-то древнюю книгу подогнала, с инструкцией.

— А я-то думал, где он эту схему взял. — Средний сын удивленно округлил глаза, —Откуда бы в закромах Вяземского такая редкость. Теперь ясно, — хмыкнул Платон, улыбнувшись каким-то своим мыслям. — Ой, прости, Диана.

— Да ничего, — улыбнулась Диана, подкладывая мужу еще отбивных. — Я себя давно с этой фамилией не ассоциирую.

Вот только Златон уже навострил уши:

— Что ясно? — вскинулся он. — Ты знаешь с кем он встречается? Мне не говорит, засранец.

— Откуда бы мне знать? — Вид Платона был слишком честным, чтобы хоть кто-нибудь ему поверил. — Он же твой друг.

— Да, вот только он не только мой друг. Моль-то наверняка в курсе.

— А я тогда тут при чем? — закатил глаза Платон. — Иди и спроси у Моли сам. Адрес знаешь.

— Заняться мне нечем. Я просто одного не понимаю: он же придурок, что вы все вообще в нем нашли? — Злат выглядел как большой обиженный ребенок, но было видно, что он больше притворяется, нежели реально возмущен. — Даже ты с ним умудрился подружиться. Что у вас вообще может быть общего?

Платон хлопнул себя по лбу.

— Началось! Злат, уже все в округе знают, что у тебя особые отношения с Виктором. Набей ты ему морду и успокойся, а то мы последние несколько лет только и слушаем о том, какой он плохой.

— Да ну, ещё драться с ним не хватало, он хиленький совсем, с первого удара ляжет, а мне потом совестью мучиться.

— Злат, перестань, — а это уже Диана не выдержала. — У тебя чуть что, сразу Виктор виноват. Знала бы тебя чуть хуже, подумала, что ты к нему ребят просто ревнуешь.

— И ты туда же? — Златон закатил глаза. — Ну, конечно, давайте все его защищать.

— Посмотри на это с другой стороны, — подмигнула ему Диана. — Если бы он не появился в нашей жизни, то я бы тебе никогда не позвонила.

Она явно подтрунивала над мужем, потому что знала, куда давить — эти слова возмутили его до глубины души.

— Всё, хватит, закроем тему. Я больше не могу слушать про Моль!

— Вообще-то ты первым начал этот разговор, — напомнил Платон, не удержавшись от ехидства.

— Поэтому я первым его и завершаю. Мама, обалденные тарталетки. Напомни-ка, с чем они? — резко перевел он тему.

Златон хоть и недолюбливал Виктора, но Агата видела, что реальных обид у него нет. Если и были, то давно стерлись. Он скорее не любил, когда всеобщее внимание обращено не в его сторону.

Дитрих с Таей наблюдали за ними и тихонько посмеивались.

Агата тоже слушала шуточную перепалку детей с улыбкой. Виктор — это тот самый ребенок бесовки, которого Вяземский взял под опеку. После смерти Паука он забрал себе все его дела.

Агата, конечно, не одобряла явно криминальные наклонности Виктора, с другой стороны, Илья рассказывал, что не так давно бес сам сотрудничал с арбитрами. Да и вообще старался присмирить совсем уж отбитую нечисть, которая работает на него, не брался за откровенную мокруху. По крайней мере, так говорил Макаров.