"Болваны"
Шрифт:
Кукес меланхолически пожевал губами, достал из черного тулупа пачку сигарет; прикрывшись от ветра, закурил.
– Честно говоря, - опять начал Птицын, укутывая горло шарфом и поднимая воротник серенького пальто, - существование Бога меня меньше всего волнует. Есть более насущные вопросы!..
– Например?
– Например, почему человек одинок? Или отчего жизнь не имеет смысла?
– Без Бога человек всегда будет одинок... Он сам себя наказывает... И смысла ... без Бога... не найдет...
– Очень невнятно!
– Птицын остановился и шумно высморкался.
– Вот я, допустим, уверовал - по твоему совету...
– А если действительно наказывает?
– вдруг встрепенулся Кукес.
– Какое там!.. Легче всего бормотать... с таким пафосом: "Вот Господь к такому-то, Сидорову Ивану Петровичу, пришел, а от такой-то, Культяпкиной Глафиры Львовны, отвернулся..." Откуда они это взяли? Что это за Бог такой идиотский? Как капроновый чулок - на любую ногу натягивай, будет впору...
– Чтобы поверить в Бога, нужно как следует пострадать... А ты богохульствуешь!
– Кукес, стряхнув пепел с сигареты, неодобрительно пошмыгал носом.
– Рассуждаю... И страдал я достаточно. Ты, между прочим, сам навел меня на этот разговор, а на мой вопрос так и не ответил...
– Какой?
– Откуда такие "карамазовские" вопросы в наше-то время? Жениться, что ли, надумал?
– Как ты угадал?!
– Кукес искренне удивился, потом посмеялся собственному изумлению.
– Я сейчас как раз об этом думаю...
– Это видно, - насмешливо подхватил Птицын.
– В твоих глазах, как говорит Лиза Чайкина, застыла вся неизбывная печаль твоего многострадального народа.
– Хорошо тебе издеваться!.. А я чувствую, как у нас с Ксюшей момент назрел... Нужно решаться!.. Только какой из меня муж?!
– Кукес совсем погрустнел.
– Прекрасный муж! Замечательный отец! Отличный семьянин!.. В чем, собственно, проблемы?
Кукес опять пожевал губами, швырнул сигарету.
– Я очень злой!
– Ты? Ну, уж если ты злой, то кто же добрый?!. Твоему голубиному нраву позавидовал бы сам Иисус Христос...
– Ты меня плохо знаешь! Я злой ... и ревнивый! Вчера я побил Ксюшу... до синяков!
– Ну да?!
– Да-а... И из-за чего?
– ссутулившись и прихрамывая, продолжал Кукес, скользя глазами по обледенелому асфальту.
– Она дала свой телефон смазливому мальчику... в троллейбусе. Ну знаешь, из тех, что ловят глупеньких девочек, вроде Ксюши. Из "золотой" молодежи... В пивбарах сидят, дискотеках... В замшевых курточках...
– Понятно.
– Мы поругались с Ксюшей еще до этого... в общем, из пустяка... Пошли покупать в "Березку" джинсы для ее сестры... к дню рождения. А я давно хотел купить Ксюше зимние сапоги... Не наше дерьмо, а настоящие... Австрийские... кожаные... с хорошей колодкой...
– У нее нет сапог?
– Есть. Плохонькие... венгерские... Больше трех лет не протянут... А австрийские хоть десять носи... Фирма! "Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи". Так вот, папа достал чеки... через своего бывшего ученика ... кагэбэшника...
К папе до сих пор приходят ученики... Очень любят... Этот гэбэшник из-за границы не вылезает... Короче говоря, Ксюша - можешь представить?– все эти чеки спускает на джинсы сестре. Папе они достались недешево! Вероника с Левой еще свои добавляли... Я говорю: "Купи светло-синие...Они дешевле на 50 чеков... Тогда тебе хватит на сапоги... Поимей совесть!.." А она: "Я хочу эти: черный вельвет, в мелкий рубчик... Как у Аллы Пугачевой..." - "Сестре, - говорю, - все равно: дареному коню в зубы не смотрят... А ты опять останешься без сапог!" Она упряма, как... Купили! Кто бы знал, чего мне стоило заставить папу просить у гэбэшника! Он терпеть не может пользоваться своими связями... Кланяться... Короче, я взбесился. До самых "Мытищ", пока ехали, ругал Ксюшу... Она возьми да и ляпни мне, что Петя уже звонил... Это тот, кому она телефон дала в троллейбусе... Приглашал в бар "Лабиринт". Не знаешь?
– На Калининском проспекте?
– Да. На углу, в самом начале...Там, где глобус крутится...
– Знаю, - кивнул Птицын.
– Мерзкое место!
– Вот-вот... Приехали в "Мытищи", - грустно продолжал Кукес. - Я запер ее в туалете и стал бить по руке костяшками пальцев.
Кукес снял перчатки и на своей руке показал, как он это делал.
– Как вы разместились в туалете?
– удивился Птицын.
– Он у нас вместе с ванной... Санузел совмещенный...
– А-а... Тогда другое дело: места вполне достаточно, - усмехнулся Птицын.
– Ксюша пищит - я ей рот затыкаю: иначе все родственники сбегутся. Шепчу в ухо: "Понимаешь, как это называется?!
– - Предательство! Как ты могла? Какое имела право?" Она ему, кроме телефона, еще на спичечном коробке адрес свой записала! Собственноручно! Представляешь? Приходи, Петя! Я тебе завсегда рада! Эта скотина, не сомневаюсь, еще домой к ней заявится!.. Кто тогда будет расхлебывать? Глупость, глупость и глупость!
– Кукес патетически выпростал из черного тулупа длинную шею.
– Что самое интересное, она его пустит! И чаем напоит!.. Я стукнул ее совком по пальцу... Палец распух.... Ксюша разрыдалась... Я как разбежался, как дал ногой по ванне - теперь, видишь, хромаю...
– В знак солидарности, - хмыкнул Птицын.
– Решили ехать в травмпункт, - продолжал Кукес, пропустив мимо ушей реплику Птицына.
– Вдруг у Ксюши перелом? Родственники закудахтали... Вероника сидит на кухне, режет лук... И говорит, не повернув головы кочан: "На месте Ксюши я б тебя убила... Только слюнтяй и неудачник может ударить женщину!" Я подскочил, закричал: "Не сметь!" Выбил из-под нее табуретку... ногой... Вероника ударилась об пол копчиком! Заголосила. Прибежал Лева. Схватил меня за рукав, вцепился в волосы...
– Весело вы там живете... в ваших "Мытищах"...
– посмеялся Птицын.
– Со стороны это, конечно, смешно...
– Ну и что дальше? Кончилось общей потасовкой?
– Я боднул Леву головой - и на улицу... Побежал к станции... Ксюша рассказывала: родственники перепугались, подумали: под поезд бросаться...
– Ты бы повторил подвиг Анны Карениной...
– Папа схватил мой тулуп... За ним тетя Роза... Лева, Вероника, Ксюша... Все выбежали меня искать...
– А тетя Теза?