Бомаск

– Знаешь, - сонным голосом сказала Пьеретта, - я не сержусь, что ты устроил мне такую нелепую сцену на прошлой неделе. Я рада, что ты ревнуешь. Мне нравится, что ты со мной такой глупый... Бедняга Миньо, если б он знал...

Она крепче прижалась к нему, заморгала глазами, щекоча ресницами ему шею.

– Спи, - сказал он шепотом.
– Скоро рассветет. Не долго уж осталось...

Он ласково баюкал ее.

"Удушу тебя во сне, - думал он.
– Ты даже недостойна знать, что тебя ждет смерть".

– Спи, - повторил он.
– Усни спокойно. Ты заслужила покой.

– И добавил: - Несчастный Жаклар тоже, верно, еле живой от усталости.

– Он преданный человек, - сказала Пьеретта.

– Я очень беспокоился, как бы он не заснул за рулем.

– Он ведет машину очень осторожно. Помолчи, мой Красавчик... Скоро уже четыре часа. Недолго мне нежиться в твоих объятиях.

– А о чем вы разговаривали с Жакларом по дороге?
– спросил он.

– Я уж позабыла, - ответила она.
– Распусти косу, я люблю, когда ты перебираешь мне волосы.

– Верно, опять он рассказывал тебе, какие у него неприятности с директором школы?

– Ну разумеется, - ответила Пьеретта.
– Ты же его знаешь. Обхвати мне голову ладонями. Так приятно чувствовать твои руки.

Он обхватил ее голову ладонями, касаясь мизинцами висков, а большими пальцами сжимая шею.

– А мне Жаклар ничего не передавал?
– спросил он.

– Просил, как всегда, передать тебе привет. Ты ведь знаешь, он хорошо к тебе относится... Красавчик, Красавчик мой!.. Поцелуй меня...

Притянув к себе голову Пьеретты, он приблизил ее лицо к своему лицу, сжал руками ее шею под резко очерченной челюстью и, ощущая на ладонях сладостную тяжесть сонной головки, прильнул долгим поцелуем к губам Пьеретты.

Вдруг он резко запрокинул ей голову и крепко стиснул шею.

– Мерзавка!
– прорычал он.

Пьеретта сразу очнулась от дремоты.

– Troia!
– крикнул Красавчик.

Пьеретта напрягла плечи и спину. Силой она была под стать своему дяде, крестьянину-хлеборобу, и такая же жилистая, как ее отец и мать - рабочие фабрики. Она вырвалась и, вскочив на ноги, отпрянула от него.

– Я солгала тебе, - крикнула она.
– В Турнье меня возил Миньо.

– Хорошо он тебя распотешил?

– Я солгала потому, что ты ревнуешь. Вот как все было. В последнюю минуту Жаклару пришлось поехать в Гренобль, чтобы там отпечатали листовку. Тогда стачечный комитет решил, что в Турнье меня повезет Миньо: пока я буду выступать у металлистов, он съездит в Бийон, установит связь с рабочими завода электроприборов...

Красавчик сидел неподвижно и молча слушал.

– Ну и вот, - продолжала Пьеретта, - поднялся туман.

Красавчик оборвал ее.

– Опять лжешь!
– сказал он.
– Я ведь только что видел Кювро. Он мне все сказал. Жаклар уехал в полвосьмого, еще до того, как я заходил в комитет...

– Верно, - сказала Пьеретта.
– Я опять солгала. Стоит только раз солгать, и потонешь во лжи. Но клянусь тебе, у меня никогда ничего не было с Миньо... Ну чем мне тебе поклясться?

– Все равно не поверю, - сказал Красавчик.

– Нет, ты должен мне поверить, - взволнованно воскликнула Пьеретта. Спроси у Миньо, он сам тебе скажет... И все товарищи подтвердят... В маленьком городке все друг про друга знают. Ничего тут не скроешь. Спроси кого хочешь...

– Да разве я могу кому-нибудь поверить, раз ты, ты мне солгала?

– Если б ты не вел себя так мерзко на прошлой неделе, мне сегодня не пришлось бы лгать.

– Ну конечно... Что тебе стоит солгать дураку макаронщику, раз он по глупости поверил, что такая распутница будет принадлежать только ему одному.

– Замолчи!
– крикнула Пьеретта.

– Сколько у тебя было любовников с тех пор, как ты стала моей женой?

– Довольно!
– крикнула Пьеретта.
– Замолчи! Если ты не прекратишь своих подлых оскорблений, я все равно не останусь с тобой, даже после того, как ты придешь просить у меня прощения.

И она посмотрела ему прямо в лицо.

– Вон как ловко разыгрывает комедию!
– заметил он.
– Теперь уж никому не поверю. Теперь я знаю, что грязная шлюха, если захочет, может смотреть на человека гордым взглядом.

Она все смотрела на него в упор.

– Опусти глаза, - сказал он.
– Распутная баба не имеет права смотреть таким взглядом, будто она честная женщина.

Он подошел к ней.

– Я тебя заставлю признаться, что ты распутничала.

И он замахнулся на Пьеретту.

– Женщину нельзя бить, - раздался насмешливый голос за его спиной. Нельзя бить женщину, даже цветком нельзя ее ударить...

Бомаск обернулся. В комнате оказалось четверо незнакомых мужчин. Они вошли беспрепятственно, так как дверь в квартиру никогда не запиралась.

– Мадам Амабль, - сказал полицейский комиссар, - я должен арестовать вас, у меня ордер... Судя по той картине, которую я застал сейчас, вы можете этому только радоваться. Полиция Республики о вас позаботится. Нигде вам не будет так хорошо, как в тюрьме. Полнейшая безопасность!..

Полицейский продолжал отпускать шуточки. Бомаск, задыхаясь, смотрел на него. Пьеретта несколько раз глубоко вздохнула, потом заложила руки за спину и, расправив плечи, подошла к комиссару.

– Предъявите ордер, - сказала она.

Полицейские повели ее.

Когда они выходили, Бомаск, опомнившись, бросился за ними, но они уже были на площадке лестницы. Комиссар, выйдя последним, захлопнул дверь перед его носом и запер ее на ключ, торчавший снаружи в замочной скважине.

Бомаск слышал, как все четверо полицейских дружно захохотали.

Он со всего размаху ударил плечом в дверь.

– Жена моя!
– закричал он и принялся колотить в дверь кулаками, бить в нее ногой.

– Помогите! Помогите! Пьеретту арестовали, ее уводят!

Потом он подбежал к окну, распахнул его.

– Помогите!
– кричал он в темноту.
– Товарищи, помогите! Шпики уводят Пьеретту.

И снова он ринулся на дверь, налег на нее с такой силой, что выворотил замок.

– На помощь, товарищи!
– звал он, наклонившись над лестничной клеткой.
– Шпики уводят Пьеретту!