Борьба

Если бы только я могла закрыть еще несколько дверей.

Рен рыдала в гостиной, зовя меня снова и снова.

— Мама! Мама!

— Я иду, — крикнула я, спеша расставить несколько ее стаканчиков и, хотя бы немного очистить столешницу.

— Мама! — закричала она, и этот звук пронзил мое сердце.

С едой придется подождать.

Я поспешила к холодильнику, достала литр молока, чтобы налить ей стаканчик на ужин. Я как раз открывала крышку, когда ее плач прекратился. Я замерла, прислушиваясь и ожидая. Когда она не издала ни звука, я пошла в гостиную, все еще держа в руках кувшин с молоком, и обнаружила Рен в объятиях Ронана.

Мое сердце екнуло.

Ее большие карие глаза встретились с его, и они уставились друг на друга.

Судя по выражению ее лица, она не была уверена, что с ним делать. Рен вела себя так же в присутствии моего отца и брата. Ей требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к мужчинам. Возможно, потому, что дома у нее не было отца.

Ронан просто держал ее, пока она оценивала его, давая ей время.

Но прежде чем она смогла решить, нравится он ей или нет, она заметила меня, прижалась к его груди и протянула руки.

— Мама.

Ронан двинулся в направлении рук Рен, сокращая расстояние между нами.

— Прости. Я пытался.

— Она просто тебя не знает, — сказала я. Я тоже, но все равно позволила ему поцеловать меня.

Это был всего лишь поцелуй. Но даже спустя несколько часов я все еще была так… взволнована.

В голове у меня был туман, и я не была уверена, в какую сторону идти — на север или на юг, налево или направо.

— Это молоко для Рен? Или для меня? — спросил он, все еще держа ее на руках, потому что мои были заняты.

Верно. В моих руках был кувшин.

— О, эм. Это для Рен. Ты тоже хочешь молока?

— Я люблю молоко.

— Хорошо. — Я развернулась и направилась на кухню, спеша взять два стакана и поильник.

— Мама, — сказала Рен, приказывая Ронану следовать за мной.

— Хорошо, Светлячок. Мы идем на кухню.

Светлячок. Мое сердце бешено заколотилось.

Без сомнения, это было самое милое прозвище для ребенка, которое я когда-либо слышала в своей жизни. От того, что он дал его моей дочери, у меня защемило в груди. Хорошее это было прозвище или плохое, я не была уверена.

— Милое местечко. — Ботинки Ронана стучали по моему деревянному полу. — Планировка полностью отличается от моей.

— Все дома в этом тупике имеют разную планировку. — У меня дрожали руки, когда я наливала молоко Рен. Я возилась с крышкой на ее бутылочке, один раз уронила ее и неправильно завинтила. Мне потребовалось две попытки, прежде чем я, наконец, смогла это сделать.

Почему я так нервничала? Это был самый обычный ужин. Я должна быть благодарна и расслабляться, что мне не пришлось готовить. Но дрожь не проходила.

Ронан и Рен подошли и встали рядом с островом.

Моя дочь все еще смотрела на него, пытаясь понять Ронана Тэтчера.

Как и я, малышка.

— У меня дома беспорядок, — сказала я, наливая нам с Ронаном по стакану молока.

— И?

— Обычно по пятницам у меня никого не бывает, потому что к этому моменту беспорядок только нарастает. В субботу утром все возвращается на свои места.

— Мне все равно, Ларк, если у тебя дома беспорядок по пятницам. Или понедельникам. Или средам. С другой стороны, по вторникам у тебя порядок…

Улыбка прогнала часть нервозности, когда я ставила молоко обратно в холодильник.

— Моя мама всегда наводила у нас порядок по вторникам, — сказал он. — Она называла это «Чистым вторником». На втором курсе колледжа я пригласил ее во вторник к себе домой. Я жил со своим приятелем, который был неряхой. Я знал, что это сведет маму с ума, но не смог удержаться.

Я хихикнула.

— Это ужасно.

— Мама — дикарка. Она приказала нам обоим заняться уборкой, иначе она не станет делать ужин. В тот вечер я получил ужин. Мой сосед… нет.

— Хорошо для нее.

— Где тарелки и вилки? — спросил он.

— Я принесу их, если ты хочешь пройти в столовую.

Он кивнул и понес Рен из кухни, как будто носил ее туда сотни раз.

Вау, это было странно. Это было свидание? Хотела ли я, чтобы это было свидание?

Ронан двигался со скоростью света, и мой разум мчался, чтобы догнать его. Часть меня все еще оставалась в его кабинете, утопая в поцелуе.

Сосредоточься, Ларк. Я покачала головой, затем отнесла стаканы в столовую.

Он посадил Рен на ее стульчик для кормления, и пытался разобраться с застежкой.

— Тебе не нужно пристегивать ее. С ней все будет в порядке. — Я поставила перед ней молоко и наклонилась, чтобы поцеловать ее в волосы, когда она схватила стаканчик и поднесла его ко рту.

Я обменяла наши стаканы с молоком на остальной хлам на столе, отнесла его в прачечную, где бросила на пол, чтобы разобраться с ним позже. Затем я взяла тарелки, столовые приборы и салфетки и вернулась. Ронан сидел за столом и открывал три упаковки с едой на вынос из «Уайт Оук».

Запах бекона и картофеля ударил мне в нос.

Блинчики. Мне нравились блинчики в «Уайт Оук». И он заказал картофельный салат, а не картошку фри, потому что, как бы быстро вы не привозили еду домой в контейнерах на вынос, картошка фри всегда оказывалась мягкой. Он даже принес любимый сэндвич с сыром Рен, приготовленный на гриле.

— Сии, сии, — сказала Рен, указывая на свою еду.

— Что значит «сии сии»? — спросил Ронан.

Я взяла пакетик с яблочным пюре, лежавший рядом с ее сэндвичем, и сняла крышку.

— А-а. — Он кивнул, наблюдая, как Рен практически вдыхает содержимое пакетика.

Ресницы Рен были влажными. До того, как появился Ронан, она плакала, пока я укладывала ее переодеваться.

Я провела большим пальцем по ее нежной щеке, затем взяла ее горячий сэндвич с сыром и разломала его на мелкие кусочки на подносе.

— У нее был долгий день в детском саду, и она не поспала.

— Я тоже не поспал, — сказал он ей, надув губы.

Рен уставилась на него, посасывая яблочное пюре.