Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Борисоглебский, 6. Из лирического дневника 1914—1922
Шрифт:
* * *
Посреди комнаты — огромная изразцовая печка, На каждом изразце — картинка: Роза — сердце — корабль — А в единственном окне — снег, снег, снег. Вы бы лежали — каким я Вас люблю: ленивый, Равнодушный, беспечный. Изредка резкий треск Спички. Папироса горит и гаснет, И долго-долго дрожит на ее краю Серым коротким столбиком — пепел. Вам даже лень его стряхивать — И вся папироса летит в огонь.

10 декабря 1916

«Кто спит по ночам? никто не спит!..»

Кто спит по ночам? никто не спит! Ребенок в люльке своей кричит, Старик
над смертью своей сидит,
Кто молод — с милою говорит, Ей в губы дышит, в глаза глядит.
Заснешь — проснешься ли здесь опять? Успеем, успеем, успеем спать! А зоркий сторож из дома в дом Проходит с розовым фонарем, И дробным рокотом над подушкой Рокочет ярая колотушка: — Не спи! крепись! говорю добром! А то — вечный сон! а то — вечный дом!

12 декабря 1916

«Вот опять окно…»

Вот опять окно, Где опять не спят. Может — пьют вино, Может — так сидят. Или просто — рук Не разнимут двое. В каждом доме, друг, Есть окно такое. Крик разлук и встреч Ты, окно в ноч'u! Может — сотни свеч, Может — три свечи… Нет и нет уму Моему — покоя. И в моем дому Завелось такое. Помолись, дружок, за бессонный дом, За окно с огнем!

23 декабря 1916

1917

«Мне ль, которой ничего не надо…»

Мне ль, которой ничего не надо, Кроме жаркого чужого взгляда, Да янтарной кисти винограда, — Мне ль, заласканной до тла и всласть, Жаловаться на тебя, о страсть! Все же в час как леденеет твердь Я мечтаю о тебе, о смерть, О твоей прохладной благодати — Как мечтает о своей кровати Человек, уставший от объятий.

1 января 1917

«Милые спутники, делившие с нами ночлег!..»

Милые спутники, делившие с нами ночлег! Версты, и версты, и версты, и черствый хлеб… Рокот цыганских телег, Вспять убегающих рек — Рокот… Ах, на цыганской, на райской, на ранней заре — Помните утренний ветер и степь в серебре? Синий дымок на горе, И о цыганском царе — Песню… В черную полночь, под пологом древних ветвей Мы вам дарили прекрасных, как ночь, сыновей, Нищих, как ночь, сыновей… И рокотал соловей — Славу. Не удержали нас, спутники чудной поры, Нищие неги и нищие наши пиры. Жарко пылали костры, Падали к нам на ковры — Звезды…

29 января 1917

«У камина, у камина…»

У камина, у камина Ночи коротаю. Все качаю и качаю Маленького сына. Лучше бы тебе по Нилу Плыть, дитя, в корзине! Позабыл отец твой милый О прекрасном сыне. Царский сон оберегая, Затекли колена. Ночь была… И ночь другая Ей пришла на смену. Так Агарь в своей пустыне Шепчет Измаилу: «Позабыл отец твой милый О прекрасном сыне!» Дорастешь, царек сердечный, До отцовской славы, И поймешь: недолговечны Царские забавы! И другая, в час унылый Скажет у камина: «Позабыл отец твой милый О прекрасном сыне!»

2 февраля 1917. Сретение

«Август — астры…»

Август —
астры,
Август — звезды, Август — грозди Винограда и рябины Ржавой — август!
Полновесным, благосклонным Яблоком своим имперским, Как дитя, играешь, август, Как ладонью, гладишь сердце Именем своим имперским: Август! — Сердце! Месяц поздних поцелуев, Поздних роз и молний поздних! Ливней звездных Август! — Месяц Ливней звездных!

7 февраля 1917

«Над церк'oвкой — голубые облака…»

Над церк'oвкой — голубые облака, Крик вороний… И проходят — цвета пепла и песка — Р'eволюционные войска. Ох ты барская, ты царская моя тоска! Нету лиц у них и нет имен, — Песен нету! Заблудился ты, кремлевский звон, В этом ветреном лесу знамен. Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон!

2 марта 1917

Москва

Царю — на пасху

Настежь, настежь Царские врата! Сгасла, схлынула чернота. Чистым жаром Горит алтарь. — Христос Воскресе, Вчерашний царь! Пал без славы Орел двуглавый. — Царь! — Вы были неправы. Помянет потомство Еще не раз — Византийское вероломство Ваших ясных глаз. Ваши судьи — Гроза и вал! Царь! Не люди — Вас Бог взыскал. Но нынче Пасха По всей стране, Спокойно спите В своем Селе, Не видьте красных Знамен во сне. Царь! — Потомки И предки — сон. Есть — котомка, Коль отнят трон.

2 апреля 1917,

первый день Пасхи

Москва

«За Отрока — за Голубя — за Сына…»

За Отрока — за Голубя — за Сына, За царевича младого Алексия Помолись, церковная Россия! Очи ангельские вытри, Вспомяни, как пал на плиты Голубь углицкий — Димитрий. Ласковая ты, Россия, матерь! Ах, ужели у тебя не хватит На него — любовной благодати? Грех отцовский не карай на сыне. Сохрани, крестьянская Россия, Царскосельского ягненка — Алексия!

4 апреля 1917,

третий день Пасхи

«Чуть светает…»

Чуть светает — Спешит, сбегается Мышиной стаей На звон колокольный Москва подпольная. Покидают норы — Старухи, воры. Ведут разговоры. Свечи горят. Сходит Дух На малых ребят, На полоумных старух. В полумраке, Нехотя, кое-как Бормочет дьяк. Из черной тряпицы Выползают на свет Божий — Гроши нищие, Гроши острожные, П'oтом и кровью добытые Гроши вдовьи, Про черный день Да на помин души Отложенные. Т'aк, на рассвете, Ставят свечи, Вынимают просф'oры — Старухи, воры: За живот, за здравие Раба Божьего — Николая. Т'aк, на рассвете, Темный свой пир Справляет подполье.
Поделиться с друзьями: