Борька

Вздохнув и сказав это, Варсонофий погладил ещё и Борьку и тихо вышел.

Так закончились отчаянные попытки Василисы что-либо изменить.

Она начала смиряться.

15. КНИГИ И ДОСУГ

Время шло.

Василиса по старой памяти часто оставляла Борьку ночевать в доме.

Но характер у него был неровный, взрывной, нехороший, поэтому спустя некоторое время она решила всё-таки уже что-то поменять.

Она привлекла соседа - Борьке сварили клетушку, крепкую и небольшую. Но хоть клетушка эта и не была каким-нибудь огромным контейнером устрашающего вида, она сдерживала его норов, и это было уже неплохо.

А Василиса пыталась жить как раньше, но жизнь её уже не становилась прежней.

Всё чаще она задумывалась у окна. Всё чаще смотрела на то, как же свободно летают птицы - везде, там, где им хочется.

– Как же и мне хочется быть такой птицей, чтобы полететь туда, куда я пожелаю. Оставить всё прежнее, жить сегодня и лететь только за будущим. Какой прекрасной и беззаботной жизнью живут они, и я хочу жить точно так же. И никто из них не думает ни о чём, и не боится ни смерти, ни старости, ни голода, ни болезней - потому что настоящая свобода - это и есть свобода от страхов, будь даже она куплена ценой безрассудства и жизнью одним днём. Да хоть и стрекозкой, наконец, - так думала она глядя в окно.

Но эти мысли не приносили её ни счастья, ни облегчения.

Она пыталась читать - начала, конечно же, с Библии.

Но Библия не дала никаких ответов. Она читала Екклесиаста с его "Род проходит, и род приходит, а земля остаётся вовеки... Суета сует - всё суета", и впитывала эти слова... А потом продолжала: "Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь".

Эти конструкции хоть как-то отвечали на её вопросы, но не предлагали решения.

В частности, было неясно, что же делать в практическом смысле и куда обратиться за помощью.

Начинала читать Василиса и классиков, и даже поэзию - но здесь ожидало её самое жестокое разочарование.

С одной стороны, она читала:

"В оный день, когда над миром новым,

Бог склонял лицо своё, тогда,

Солнце останавливали словом,

Словом разрушали города",

– и это вдохновляло её, это вливало в её измученную душу новые силы.

Но где же можно было найти такие слова? Ведь как раз такие ей и были нужны... И они не находились.

А с другой стороны, классики и сами были людьми какими-то неясными, с трудной, по всей видимости, судьбой.

Ведь, кроме вышеприведённого, и писали то они в своих произведениях почти всегда нечётко - смутно, туманно и пасмурно.

Она-то хотела, чтобы была романтика, шуршащие платья, гусары, поцелуи и страстные объятья утром на балконе под луной, роковая любовь и смерть от любви (или без любви) - а что же она видела на самом деле?

Да вот что:

"- Жил на свете таракан,

Таракан от детства,

И потом попал в стакан,

Полный мухоедства.

Место занял таракан,

Мухи возроптали.

"Полон очень наш стакан", -

К Юпитеру закричали

Но пока у них шёл крик,

Подошёл Никифор,

Бла-го-роднейший старик...".

– И это что - КЛАССИКА, что ли?!?! Да вы ополоумели!!!!!– подумав так, и с возмущением отбросив книгу, она беспокойно заходила кругами. В ней прямо вскипало всё - литература, называется! Писатели великие!

– Ну, какие они писатели? Про тараканов они пишут... стихи плохие!

Сердце у неё так и рвалось из груди от возмущения... Прошло много времени, прежде чем она успокоилась...

Василиса еще поискала, и по рекомендациям знакомых, подруг, да и по отзывам в Интернете взялась ещё за одну книгу - она называлась "Ешь, кури, молись".

Здесь всё было уже яснее, давались практические рекомендации - в общем, эта книга доставила Василисе удовольствие, и дало некую пищу для ума. По крайней мере, она прочитала её бегло.

Книга довольно быстро закончилась, к сожалению, и Василиса стала уже с нетерпением ожидать продолжения, которое должно было выйти через несколько месяцев, и называлось оно (Василиса разведала это через Интернет) "Ешь, колись, молись".

Судя по названию, продолжение было увлекательным, и имело все шансы стать бестселлером.

16. ТЕЛЕВИЗОР

Нашлось и другое занятие, которое скрасило Василисе ожидание, и облегчение принесло уже надолго - им стал телевизор.

Именно с его помощью она вдруг становилась той самой птицей, которой так мечтала быть.

Здесь ей показывали чудесные и необычайные страны, тайны подводного и подземного мира.

Она видела весь мир в его разнообразии - и прекрасный, и ужасный, и хищные джунгли и пампасы, где жизнь была настолько опасна и непредсказуема, что не стоила почти ничего, где само выживание (и неважно уже как оно происходило) было уже величайшим достижением.

Но ей показывали и ласковые пляжи, где прибой шевелил жемчужные раковины размером с ладонь - пляжи, на которых можно было прожить всю свою жизнь - беззаботно, под ласковым (не палящим) солнцем, с золотистой корочкой на коже.

Корочкой, которую не могло смыть уже ничто.

И даже мягкие волны тёплого океана, шумевшего круглосуточно (убаюкивающего ночью - звёздной-звёздной ночью, с мириадами чьих-то чужих солнц, рассыпанных по тёмному небу - лучше всякой колыбельной песни), были бессильны смыть и победить этот цвет, потому, что эта корочка была цветом кожи беззаботного и счастливого человека. А такое отнять невозможно. Ни у кого.