Босиком за ветром

В этот раз уха состоялась, но Крис ел без удовольствия, из вежливости, чтобы не обидеть Зофью. В принципе, жизнь в деревне сделала его не таким привередливым в еде и приучила к тому, что свекольная ботва и голуби вполне годятся в качестве запеканки или жаркого. А леденцы из крапивного отвара стали его любимым лакомством, особенно из губ Славки.

Позже, вспоминая предрассветный туман, Крис с удивлением осознал, что принял эту странную жуть как что-то заурядное и вполне обычное, хотя раньше большую часть местных легенд воспринимал как выдумки и признак недалёкого ума. Славка же вообще ни в чём не сомневалась, она в этом выросла, для неё было привычно здороваться с деревьями и различать белок по мордочкам.

Две недели он довольствовался рассосанными леденцами и случайными прикосновениями, а к концу августа получил долгожданный поцелуй. Всё лето они воровали то яблоки, то подсолнухи. Поля не огораживались, и в деревне считалось нормой, что детвора периодически покушается на урожай. Крис составлял Славке компанию, но каждый раз боялся, что получит заряд соли в мягкое место и хозяева полей нажалуются бабе Любе. В августе варварскому нашествию подвергались в основном виноградники. Глава задумал возрождение винодельни и начал именно с высадки мускатных сортов. Пока полноценно работало только старое здание, сохранившееся ещё со времён тех самых Старолисовых, он же хотел превратить территорию вокруг винодельни в туристический комплекс. Уже строились новые погреба, беседки и фонтаны.

Виноград, даже самый вкусный, практически не воровали. Во-первых, почти каждый двор в деревне имел собственную беседку с неприхотливой «Изабеллой» или стойкой «Аркадией», а во-вторых, большей популярностью пользовались настойки: ежевичная, смородиновая и малиновая. Их делали почти в каждой семье, а Водовозовы обеспечивали самогонкой любителей напитков покрепче. Славка больше всего любила тёмно-фиолетовый виноград с круглыми ягодками, что это за сорт, она не знала и называла его чёрным жемчугом.

До винодельни добрались после полудня, с утра небо клубилось облаками и мерцало молниями, воздух насытился озоном и неподвижной духотой. Птицы летали низко и суетливо, деревья застыли в предвкушении грозы. Даже без Славкиных познаний Крис знал, что это к дождю, и отговаривал от вылазки в поле. Славка только хмыкнула. Для неё дождь точно не был причиной спрятаться, тем более летний тёплый дождь. Первые капли упали, когда они успели сорвать несколько гроздей, Славка потянула ещё одну, самую большую, но, услышав раскат грома, подпрыгнула и упустила ветку.

– Ого! С грозой будет.

– Боишься? – удивился Крис.

– У нас тут был случай, и не один, когда молнией шарахало.

Крис взял виноград из рук Славки.

– Пойдём ко мне или к тебе?

Славка подняла лицо к небу, чуть сощурилась, а потом кивнула.

– Пойдём в домик лесника.

Крис согласился. В роднике за домиком можно вымыть ягоды и переждать грозу без опасности пополнить Старолисовскую статистику ужаленных молнией.

Пока добирались, успели промокнуть насквозь, большую часть винограда растеряли или помяли. На повороте тропинки Славка неожиданно замерла, озадаченно ощупав платье на груди.

– Я ключ потеряла.

Крис встряхнулся, вода бежала с мокрых волос, холодными ручейками скользила по спине и лицу. Дождь давно превратился в ливень, но в лесу его сдерживали деревья, смягчали удары капель и приглушали рокот грозы.

– Домой?

– Нет, побежали к развалинам. Я на всякий случай оставила один ключ под лестницей на руинах.

Пока Славка выкапывала спрятанный ключ, Крис стоял над ней, укрывая от дождя, и держал порядком истрепавшиеся грозди. Умытые ягоды потемнели и теперь блестели, как Славкины глаза. Дождь всё не унимался, шатал деревья, пригибая к земле самые неустойчивые и молодые, ветер усилился и потерял освежающую приятность.

– Давай быстрее, сейчас тропинка размокнет, а там подъём. Свалимся мордой в грязь.

– Всё, достала, – Славка вытерла мокрой ладошкой ключ, – бросай виноград, побежали.

Крис не бросил, решил донести хотя бы то, что осталось после их приключений, хотя на подходе к домику он всё-таки поскользнулся и плюхнулся животом прямо на свою потрёпанную ношу. Славка забрала у него последнюю более или менее целую гроздь и отперла двери. Забежали в домик почти одновременно и растерянно застыли, хлопая глазами. Из-за грозы в лес рано пришли сумерки, а в домике с его маленькими окнами клубилась самая настоящая ночь.

– Давай печку зажжем?

– Дрова в углу, – откликнулась Славка, пристраивая спасённый виноград на тарелку, – спички на полке, там же бумага и трут.

Крис сложил сухие ветки шалашом, подпихнул снизу сухие метёлки камыша и скомканные листы из старых школьных тетрадок. Огонь занялся быстро, сразу же стало светлее и уютнее. Гроза потеряла свою хищность, но не утихла, а, судя по всему, усилилась. Но теперь она кусалась где-то там, за стенами тёплого освещённого живым огнём домика.

Он поднялся с колен, отлепил от живота мокрую майку, вымоченную в фиолетовом соке и грязи, не успел сказать, что одежду лучше снять, как Славка наклонилась и подцепила двумя руками подол, стянув платье через голову. Небрежно отбросив в сторону, принялась выжимать волосы. Крис хотел отвернуться, но не смог. Славка стояла перед ним практически обнажённая и, видимо, не знала, что этого положено стесняться. В безразмерных платьях она казалась излишне худой, а без одежды стала тонкой, гибкой и какой-то естественной. Нагота ей шла больше, чем любые украшения и наряды. Сколько раз он пытался заглянуть в оттопырившийся ворот платья или караулил задравшийся подол, неделями довольствовался малым. Бесстыжая Славка умудрялась оголяться почти целомудренно. А сейчас просто сняла платье. Впервые Крис обрадовался, что длинные волосы не скрывают ни плечи, ни живот, ни грудь.

Откинув влажные пряди от лица, она выпрямилась и перехватила его жадный взгляд. Крис не знал, что делать, что говорить и как реагировать, тело решило само: сердце оглушающе бухало в ушах, щёки горели, а руки предательски дрожали. Его колотило и трясло, он жутко волновался и понимал, что невозможно скрыть ни его взбудораженность, ни смущение. Славка приблизилась к нему тихо и медленно, погладила прохладной ладонью горячую щёку и легко поцеловала в губы. Он чуть отстранился, его взгляд невольно скользнул вниз и торопливо взметнулся выше.

Славка взялась за край его футболки и потянула вверх. Он послушно поднял руки, позволил освободить себя от одежды и снова замер. При внешней неподвижности его буквально разрывало на части, кровь бурлила кипятком, мелкие волоски на руках и затылке встали дыбом. Она обняла его за шею и уткнулась лбом в его горячий лоб.

– Не нравлюсь?

Крис мотнул головой.

– Нравишься.

Облизал пересохшие губы и обхватил руками её лицо. В этот раз поцеловал он. Грубо, ненасытно и торопливо. Плотно притиснулся, ощущая животом и грудью её влажную прохладную кожу. Его шатало, как пьяного, перед глазами плавала сиреневая пелена и мешала рассмотреть Славку. В голове пульсировала только одна мысль: голая, почти голая Славка, – а он вцепился в её плечи, вместо того что бы наконец-то пройтись руками по маршруту ежедневных наглых взглядов.

Она слегка отстранилась, прошептала, касаясь губами его щеки.

– Мой милый.

Крис не ответил, хотя прекрасно расслышал признание. Славка снова притиснулась к нему, и он едва не упал в обморок от накрывших его чувств. Он впервые поверил, что фраза «захлестнуло эмоциями» вовсе не преувеличение. Его так точно накрыло девятибалльной волной.

Пока не закончился дождь, они целовались как шальные, гладили друг друга осмелевшими ладонями, прижимались мокрыми разгоряченными телами и не слышали ни дождя, ни грома. Губы распухли, а кожа горела от царапин и поцелуев. Крис даже не думал о чем-то большем, это трясло от возможности касаться Славки и целовать до помутнения сознания.