Босиком за ветром

Малика отцепила взгляд от почерневших неубранных стеблей подсолнухов.

– Ты маме сказала, что мы приедем?

– Да, позавчера звонила тёте Луки. Она местный почтальон. Должна была сегодня предупредить, – Славка взволнованно сжала коленями сложенные ладони, – ей очень хотелось, чтобы Малика понравилась маме, а мама Малике. Зофья обожала необычных людей, ярких, неординарных, неудобных и вывернутых талантами наружу. Она как-то сказала, что за талант готова человеку простить всё что угодно, даже убийство, если того требует искусство. Славка тогда была маленькая, но почему-то эту страшную фразу запомнила, будто мама призналась, что закопала парочку невежд, не оценивших должным образом акварели или сонеты.

Кирилл объехал очередную чуть заиндевевшую грязевую яму и бросил взгляд на Славку.

– Как ты в школу добиралась? У вас же есть школа?

– Есть. Когда сильно развозило дорогу, я дома сидела, а так обычно в сапогах. Тут у всех есть резиновые сапоги – основное средство передвижения. А ещё на лодке, если идти через лес по мерцающим тропкам, то ближе и не грязно.

– А чёрная кошка у вас есть?

– Индюк есть, кстати, чёрный.

– Ну, конечно! Какая кошка, если можно завести индюка? Его же потом съесть можно.

– Кошку тоже можно съесть.

Малика на секунду застыла, а потом рассмеялась.

– Эдька, поворачивай обратно. Что-то мне уже не хочется в логово ведьмы.

Зофья встречала их у дуба, накинув на плечи яркий шерстяной платок. Славка выбралась из машины, не дожидаясь её полной остановки, и бросилась к маме. Стиснув в объятиях, уткнулась носом в холодные гладкие волосы и затихла.

Зофья погладила её по спине и поцеловала в висок.

– Нэпавин моя приехала, – она отстранилась и оглядела гостей, – проходите.

Ведьма усадила их за стол в маленькой кухоньке и, перебрав баночки на полке, поставила чайник на плиту. Напоила чаем с крыжовенным вареньем и только тогда завела беседу. Говорила мало, больше слушала и рассматривала диковинных гостей. Славка ёрзала на табуретке, то и дело убегала в свою комнату, приносила оттуда пыльных пластилиновых монстров. Зофья переводила взгляд с Малики на Кирилла, точнее, перекладывала, настолько тяжёлым он казался всем, кроме Славки, смотревшей так же.

– Ты сама знакома с картами, зачем тебе моё гадание? А у тебя глаз колдовской, он видит глубже и другое.

Малика толкнула мужа плечом.

– Я же говорила, что у тебя жабий глаз. Чем нам расплатиться?

– Дни у вас не возьму, – она задумалась лишь на мгновение, – отдай своё умение читать карты.

Малика растерялась, явно не ожидала такой цены.

– А может, оно мне нужно.

– Оно тебе не нужно, – уверенно отрезала Зофья.

– Я могу подумать?

– Нет.

Кирилл сжал ладонь Малики.

– Может, лучше я заплачу?

Зофья снова переложила взгляд. Оглядела Кирилла въедливо и тщательно, опять повернулась к Малике.

– Нет. У тебя нет того, что мне нужно. Глаз, к сожалению, не вынуть.

Славка засмеялась.

– Мам, не пугай их.

– А ты сходи, погуляй, – сказала Зофья.

Славка ожидала этих слов, поэтому не сопротивлялась. Накинув пальто, вышла во двор. Горшки с геранью переехали на веранду, их место заняли лиловые и розовато-сиреневые октябринки, яркие и сочные, несмотря на первые заморозки. Дуб усыпал траву и качели багряными листьями, бесстрашно встречал холода, рассадив на голых ветках ворон. Славка прошлась по заиндевевшей лужайке и подозвала индюка. Он распушился, раздулся от удовольствия и заклекотал. Насыпав ему гороха у дощатой стены, Славка толкнула приоткрытую дверцу сарая.

Судя по всему, мама устроила тут уборку. Вещей не стало меньше, но лежали они по-другому. В таком порядке найти что-то было сложнее, чем в привычном бардаке. Славка погремела сложенными в стопку ржавыми кастрюлями, прошла вглубь. На трёхногом стуле обнаружилась вышитая бирюзовым бисером тесьма с остатками чёрных перьев. Она осторожно коснулась прохладных стекляшек и отдёрнула руку. Сердце болезненно ёкнуло, и Славка застыла, как сказочная принцесса, оцарапавшаяся о веретено. Откуда вообще взялся этот обрывок роуча, и почему он разорванный?

Бросив перья на стул, она вышла из сарая и столкнулась с Кириллом.

Он неловко улыбнулся.

– Меня тоже выгнали.

– Малика согласилась?

– Сторговались, скажем так.

Ожидая окончания сеанса гадания, они метали топор в стенку сарая, разрисованную белой краской. Точнее, метала Славка, у Кирилла топор влетал то плашмя, то рукоятью. Он злился, на Славку поглядывал с восхищением.

– Ты мне напоминаешь одну девочку. Только ты лесная. А она морская. Вы обе стихийные и внезапные²⁶.

– Это ты своим чёрным глазом рассмотрел?

– Ага.

Славка снова метнула топорик и поправила съехавшее с плеча расстёгнутое пальто.

– Как ты понял, что любишь Малику?

Кирилл не удивился вопросу. Задумался.

– Не знаю. Мы знакомы с детства. Скажу тебе по секрету, эту бандитку порой сложно любить.

– Мама говорит: когда легко – это не любовь. У любви много граней, и они все острые.

Кирилл покачал головой.

– Я не согласен с твоей мамой. Любовь должна быть тёплой и уютной, спасающей и защищающей. Как бы сложно ни было с Маликой, большую часть времени мне с ней именно так. Она моё отражение и моя причина улыбаться.

Славка хотела поспорить, но вспомнила солнечного Луку с искристыми янтарными глазами.

– Первая любовь… – её голос сорвался и охрип, горло снова пережало спазмом. Такое бывало и раньше, когда Славка в гневе выкрикивала проклятия, и случилось полчаса назад, когда она коснулась чёрных перьев.

Кирилл постучал её по спине. Славка прокашлялась, но предложение не закончила. На крыльцо вышла Малика, нашла их взглядом и махнула рукой.

– Всё. Дело сделано, я больше не хиромантша. Теперь нужно оценить ваши развалины и музей.

Снова поехали через деревню, Славка показала дорогу к руинам поместья и рассказала, как выбраться к Шестому мосту. Оставив их без сопровождения, пешком вернулась домой. Зофья уже убрала со стола, завела все часы в доме и, ожидая дочку, плела лоскутный коврик.

– Рассказывай.

Славка заволновалась, сразу вспомнила Криса и свои странные чувства.

– Откуда ты знаешь, что я хочу что-то рассказать?

Зофья приподняла тонкую бровь.

– Не знаю что, но знаю, что хочешь. И это тебя сильно тревожит.