Боссу не откажешь: маленькое счастье в нагрузку

Мы с Ангелиной остались за столиком одни.

Правда тишина была недолгой.

Мой телефон тотчас зазвонил: “Пусть мама услышит, пусть мама придёт…”

Ангелина вздрогнула, метнув на меня удивлённый взгляд, а я хотела провалиться сквозь землю.

— Алле? — бросила в трубку, намеренно коверкая слово.

— Аллеее, — на том конце радостно рассмеялась Лерка, а вместе с ней и… моя мама.

Чёрт! На миг стало обидно.

И почему-то стыдно что так нагло ответила при Ангелине её же дочери.

— Прости, — мимо телефона, виновато кивнула блондинке. Тут же встала из-за стола и вышла на террасу. Южный ветерок приятно затрепал волосы, музыка стихла за раздвижными дверями ресторана.

— Как дела? — Лерчик показывала удивительную сдержанность. Обычно она не говорила шаблонами, а тараторила новости и вытряхивала мои из меня.

— Хорошо, как у вас?

— Хорошо, — захихикала Лера. — А меня научили дельфинировать! — важно добавила.

— Дефилировать, красотка, — я поправила Леру, и почти сразу за спиной снова стала громче слышна музыка, а следом опять тише. Я оглянулась, посмотреть, кто вышел и увидела перед собой Ангелину, неловко топчущуюся в трёх шагах от меня.

— Лер, — мой голос надломился. Ангелина снова вздрогнула, не отпуская меня с прицела глаз.

На горле точно удавка стянулась. Я поняла, что не смогу говорить с мамонтёнком при её матери.

— Созвонимся попозже, ладно? — выдавали на силу.

Лере там явно не было скучно и она без лишних вопросов отключилась, уже заливаясь смехом. А вот её родная мать — не смеялась. Смотрела на меня в упор, не решаясь начать разговор.

— Это… Лерка, — озвучила я очевидное, чтобы не слушать тишину. — Она… с мамой… моей… — тотчас показалось, что я закапываю себя всё глубже.

Ангелина молча кивнула, подошла к краю террасы и облокотилась о перила. Ветер заиграл с её волосами как и с моими. И теперь мы стояли рядом, точно две замершие статуи.

— У вас с Ромой всё так серьёзно? — наконец заговорила она.

— Н-не… — брякнула, сама не зная точного ответа.

— Не притворяйся, никому не скажу, — буркнула она.

— Не знаю, — секундами погодя призналась я. — А моя мама… — запнулась, раздумывая, как верно объяснить ситуацию, — просто в качестве няни, а не новой бабушки. — Прозвучало как-то до ужаса горько, и Ангелину от моего тона просто передёрнуло.

— Уверена, что так и есть! — усмехнулась она. Опять умолкли. Смотрели с террасы на прибрежную линию, закат…

— Твоя мама, с моей дочкой… — словно пробовала на вкус Ангелина. — Ты ей доверяешь? — косой взгляд на меня.

— Нет, — призналась как на духу. — Но и тебе я бы не доверяла, — пояснила мысль.

— Не доверила бы… — ещё тише шепнула Ангелина, опять глядя вперёд. — Чёрт! — Повернулась спиной к перилам и положила на них локти. — Я… Ты наверное такой сукой меня считаешь, — горько хмыкнула. — Представляю, что тебе Рома наговорил…

— Считаю, — совершенно искренне кивнула я. — Рома ничего не говорил, а Леру мне жаль, потому что я росла примерно в такой же ситуации. В смысле родители есть, но по сути меня никто не воспитывал. Мама… кукушка, иначе не скажешь. Вбила себе в голову, что главное, чтобы была еда на столе, а остальное — детали в жизненном механизме, — теперь и я усмехнулась с горечью. — Она капитально недоедала в детстве, вот и решила, что я так жить не буду, вот только времени, совмещать обеспечение и воспитание, не хватало и она решила… Меня в ясли — сама работать. Я болею — меня к соседке/подружке/бабушке. А папа хвостиком за мамой. И самое смешное, — я на миг умолкла, понимая, что наверное зря раскрываю свою душу и выставляю на обозрение незнакомому человеку своё сокровенное и детское, но поделиться хотела. — Самое смешное, что когда начинала плакать, они все говорили: “Ты — плохая девочка! Мама — старается, а ты ноешь!”, - дёрнула плечом, потому что было тяжело об этом вспоминать. — А я не понимала, чем киндер-сюрприз лучше мамы. — Мы опять умолкли. Я о своём думала, Ангелина о своём, но думали на тему… Поэтому я озвучила свои умозаключения:

— Знаешь, лет до семи всё было оправдано. Папу уволили из армии, как и у многих тогда денег не было… Он был в звании никаком. Пенсии никакой. Будущего никакого и крутиться было нужно! Но что потом? Мама не остановилась, даже когда всё было хорошо! Ларёк на рынке превратился в отдел. Отдел в шоу-рум, шоу-рум в сеть. Инста в сайт. Мама так и не вернулась ко мне, — опять повисла задумчивая пауза. — А теперь она играет с Леркой, будто знает что это такое! — смех через скупую слезу. Вот так я вылила всю боль и обиду за детство на чужого человека.

Руки Ангелины чуть дрожали, и она вся страшно напряглась. Тряслась и часто дышала, а потом ушла с террасы.

Я уже думала, что всё, довела человека душевными терзаниями, но Ангелина вернулась с двумя бокалами вина. Неприлично полными — до самых краёв.

Глава 27

Кристина

— Чтобы дважды не ходить, — буркнула она. Вручила мне один и кивнула на лавку близ ограждения, с видом на море.

— Мама сильно болеет, — только мы сели, чуть помолчали, пригубили вино, как Ангелина вытерла щеку тыльной стороной ладони и заговорила. — Сильно и долго. И она… замечательная. Не такая как твоя… — косой взгляд на меня.

— Ирония какая, — я перевела дух и сделала большой глоток.

— Ага… — едва заметно кивнула Ангелина и тоже отпила. — Мама добрая и умная… А я выросла тупицей. Ничего не умею. На самой простецкой работе… — запнулась, и видимо не найдя подходящих слов, мотнула головой:

— Словом никогда ничего не могла. В школе ещё поняла, что глупая, как пробка. С тройки на двойку. Подружки мои такие же были, только им могли позволить оплатить песни-пляски, а я только смотрела на них. В итоге даже в стриптизерши не возьмут… смешно, — горько усмехнулась и глотнула алкоголя. — А подружка-Ленка отходила в образцовый танцевальный коллектив эстрадного танца и третий год крутит жопой. Тачку купила, даже не давала никому! — опять на меня глянула, будто эта фраза была очень значимой и показательной. Как-то так вышло, что я приняла этот взгляд за сарказм и тихонько засмеялась. Ангелина тоже. Так и сидели хихикали, пока я не кивнула, призывая продолжать. — Гордиться нечем, но это лучше чем то, что делаю и делала я… В общем, — короткая пауза, — мама болела. Всегда. А ещё были долги… Господи, это я ещё мягко их называю! — посмеялась так, что стало ясно — чтобы не разреветься. — Мы брали кредит за кредитом в надежде, что вот-вот всё закончится!.. В итоге — долговая яма! Банкротство! Рецидив…

Всё же подбородок Ангелины задрожал.

Я очень сильно захотела, чтобы она замолчала. Слишком плохо её история звучала. Слишком безысходно.

— А мне восемнадцать, — отпила вина, явно чтобы заглушить крик души. — Тогда к нам и приехала «помогать» тётка. Сука! — с чувством. — Короче, эта сука, сказала моим родителям, мол, устроит меня в городе на работу. Относительно нашего городка — в большом городе, и зарплата будет хорошая, хоть работка и пыльная. В цех… «Программы-Рекламы». Родители всегда хотели, чтобы я начала жить своей жизнью и уехала из нашей дыры, а я даже в вуз не поступила. Меня радостно провожали. А уже в поезде… тётка рассказала свой идиотский план. Подложить меня под гендиректора всеми правдами и неправдами, и разыграть, как она сказала, классическую женскую штучку. Знаешь такое? — беглый взгляд на меня и желчная улыбка. — Я беременна, а после свадьбы: Ой! Рассосалось! — в блондинке пропадала актриса. — Я отказалась, — удивила признанием Ангелина. — Тогда тётка трое суток в поезде день и ночь твердила, что я бесталанное, бесполезное существо! Безмозглая дура, и что всё равно в большом городе стану проституткой. А тут предложение чистое! Можно и согласиться…

— Значит, согласилась, — догадалась я. В восемнадцать, несчастная девчонка, наверное даже не понимала, что происходит толком.

— Согласилась, — кивнула безрадостно Ангелина и почти осушила бокал. — Только с уговором, что это ненадолго и только ради денег на лечение. Никаких денег на другие нужды. А тётка заявила, вот увидишь, тебе понравится! — опять повисла пауза. Я не знала, нужно ли что-то сказать или нет, будет ли продолжение, но и спугнуть мысль не хотела. Разговор принял тот оборот, когда жизненно важно услышать всё до конца.