Боулинг-79

– Нет, – упрямо мотнул головой агитбригадовец, – не будет распределения – и концерта не будет.

И снова: тот же странный сон – это не Валерка говорит, а Володя!

Седович моргнул – вернулось прежнее изображение: в самом деле, Валерка.

– Но ты же понимаешь, – растерянно проговорил Седович, – если вы подведете нас, да еще на таком высоком уровне, будет страшный скандал.

– Понимаю. И поэтому прошу тебя.

– Да-а, нуты выдал пенку… Что ж. Я постараюсь решить твою проблему. А ты обещай, в свою очередь, не выкручивать нам руки.

– Что ж, буду ждать, – бросил Валерка, и, презирая самого себя, вышел из кабинета.

А назавтра, за день до концерта, Седович явился спозаранку к нему в общежитие. Володька уже умотал из общаги на консультацию по диплому.

– Пляши, артист, пляши! – провозгласил комсомольский лидер на всю комнату своим зычным голосом. – Ты не представляешь, чего мне это стоило! До каких я сфер добрался! С какими людьми о тебе балакал!

– Что, разрешили? – улыбнулся еще нежащийся в кровати Валерка.

– Да! Да! Ты идешь в аспирантуру! Правда, пришлось потеснить твоего друга и соседа. Место Володьки отдали тебе… Придется, кстати, тебе самому с ним объясняться… Но что делать!.. Ты нам сейчас важнее… Тебя оставляют на кафедре… Только если через три, максимум четыре года ты не защитишься – я лично приду и плюну тебе в глаза. Помни: я за тебя ручался!..

– Ура! – заорал Валерка, выпрыгнул из-под одеяла и прошелся по комнате на манер лезгинки.

***

Лиля впоследствии часто спрашивала себя: а что сделалось нынче с теми людьми, кто имел власть и силу при прежнем, советском режиме? Куда делись всевластные социалистические персонажи? Продавщицы пива с золотыми зубами? Директора магазинов? Товароведы?.. Наверно, торгаши благополучно отправились на пенсию и стали жить-поживать, стричь лужайки, проедать наворованное… А вот что сталось с бесчисленными инструкторами райкомов, обкомов и ЦК? Секретарями парткомов? Спецами по идеологической работе?.. Одно время Л идя даже расспрашивала мужа и знакомых, внимательно просматривала газеты в поисках ответа на этот вопрос. И за несколько лет наблюдений сделала вывод: те, кто при прошлой власти достиг чего-то своим умом, хитростью и трудом, и нынче не потерялись.

Однажды она увидела по столичному каналу интервью Седовича (явную «джинсу») – того представили генеральным директором корпорации «Белый парус»… Новое руководство, прихватизировавшее ДК МЭТИ и устроившее в нем развлекательный комплекс, не забыло Олъгерд Олъгердыча. Его (даром, должность у него была почти юмористическая) назначили не директором, но заместителем оного по культурной части. И если раньше он договаривался о выступлении в своих пенатах Арсения Тарковского и Беллы Ахмадулиной, то теперь приглашал в казино петь группы «Корни» и «Сливки». А Боря Барсинский, еще один питомец МЭТИ и бывший комсомольский функционер, стал настоящим олигархом: дома, яхты, футбольные клубы… Да и Володька Дроздецкий в грязь лицом не ударил… Значит, сделала для себя вывод Лиля, не в общественно-политической формации дело. Свою судьбу определяет сама личность. А какое тысячелетие на дворе, – махровый капитализм, реальный социализм – значения не имеет. И раз тот же Валерка не смог пробиться в люди в новых условиях – он бы и при старом режиме сдулся…

Но тогда, в феврале 81-го… Никто ничего не знал о том, что случится и кому какая судьба уготована…

В день концерта в Кремле Валерка появился на ее пороге весь сияющий, с букетом заснеженных роз (наверно, на Центральный рынок за ними мотался, дурачок).

Бархатисто изрек: «Дорогая! Поздравь меня! Меня распределяют в аспирантуру!..»

А потом, вечером, – огромная пасть пятитысячного зала и страшное волнение, и толкущиеся за сценой народные артисты – люди, известные каждому в лицо… Выход, первая Валеркина реплика на сцене: «На войне я дневников не вел…» – и мгновенно вскипевшие аплодисменты, перерастающие в овацию, в повсеместное не режиссированное вставание… Столь хорошо не принимали никого – ни Лещенко, ни Кобзона, ни Ротару… Самой долгой овации Кремлевского дворца удостоились не народные артисты Союза ССР, а не известная никому самодеятельная труппа студентиков-электротехников… Скрипнул зубами в артистической народный артист Лановой… Завистники сколь угодно могли говорить, что не артистические таланты определили достижение «мэтишников», а удачный выбор темы, конъюнктурный драматургический материал… Однако средства, коими достигнута победа, – дело десятое… Главное – успех, поняла тогда Лиля, а уж какой ценой ты его добился, никого не волнует…

И ночью после шампанского, литрами выпитого в артистическом буфете Кремлевского дворца, Валера с Лилей вышли, держась за руки, из Кутафьей башни… А потом мимо Александровского сада, по тихой улице 25-го Октября, вывернули на площадь Дзержинского… Затем по улице Богдана Хмельницкого – домой к Лиле, в Армянский переулок… Они оба чувствовали себя тогда победителями…

Пару лет назад

Ответа на «миллионный» вопрос Валерка не знал.

Его ехидненьким голосом озвучил конферансье Мальков: «Где в человеческом теле находится, по медицинской терминологии, «мандибула»?» И зачитал варианты ответов: «А – в руках; В – в голове; С – в туловище; D – в ногах».

Валера даже не понимал, о чем идет речь. Что еще, блин, за мандибула!..

Подсказки у Беклемишева кончились.

На Малькова, на то, что он хотя бы намекнет, даст наводку – надежды никакой не было. Не станет ведущий помогать, когда на кону стоит миллион. Вон сидит он себе напротив, хитренько улыбается, выжидательно смотрит… Если б речь шла о тысяче, он бы, может, и помог… Но не сейчас… Одна надежда на себя – и на свою удачливость… Может, нынче Валерке, наконец, повезет?.. Или – опять отказаться от борьбы? Взять несгораемую сумму и отправиться восвояси?..

«Ну, давай думай скорей… На тебя все смотрят – и Мальков, и, откуда-нибудь, Лиля, и Женечка из зала, и сотни других зрителей, и десяток телекамер… Даже прибежали редакторы, гримерши, буфетчицы, прочий обслуживающий персонал… Не каждый день люди миллион выигрывают… Или – проигрывают…»

Мальков вопросил:

– Итак? Ваш ответ?

«Как говорил Володька? Когда тебе трудно и ты не можешь принять решение – отвлекись от всего на свете. Абстрагируйся. Закрой глаза и спроси свою интуицию. Ну, давай, парень!»

Так подхлестывал себя Валерка. Так уговаривал.

Напряженное ожидание сгустилось на площадке, в зале, у режиссерского пульта.

И тут Валера спокойно проговорил:

– Ответ «Бэ».

Мальков поднял бровь.

– Вы уверены? Не «А», не «Цэ», не «Дэ»? Именно «Бэ»?

Он играл с противником словно кошка с мышкой. У него на руках имелись все козыри. Ведущему нечего было волноваться. Даже если б он играл на свои. Для него тридцать тысяч долларов были, конечно, изрядной суммой, но далеко не критичной. Мальков ежемесячно, в основном чесом по провинции и заказным конферансом, зарабатывал раза в три-четыре больше, чем стояло сейчас на кону.

– Да. Я уверен в ответе, – спокойно отвечал игрок.

– Могу я спросить, почему?

– Не знаю, – открыто улыбнулся Валерка. – Это как в старом анекдоте. «Я ответ не знаю, но нутром, Петька, чую: пол-литра будет».

Симпатии публики были целиком на стороне игрока. Это ощущал и он сам, и четверо руководителей программы в режиссерской будке.

«Только бы он выиграл!» – скрестила пальцы Лиля. Она знала правильный ответ. Еще бы ей, бывшей студентке-медичке, не знать! И она с трудом подавляла искушение вмешаться в игру, помочь Валерке. Она могла бы скомандовать «в ухо» конферансье, чтобы тот не тянул резину, перестал сбивать игрока, но не стала делать этого. Игра есть игра. Для рейтинга сейчас как раз полезней нагнетать напряжение.

Мальков тонко улыбнулся.

– Значит, и вы, как Василий Иванович из анекдота, нутром чуете: ответ «Бэ». Мандибула находится, считают медики (и вы вслед за ними), в голове.

– Да.

Ведущий иронично ухмыльнулся.

А что это такое – мандибула 13 , вы нам объясните?

– Представления не имею.

– Значит, вы не знаете, что это, но полагаете, что находится это у нас с вами в голове?

– Именно так.

Валерка улыбнулся. Он замечательно держался для игры со ставкой в миллион.

13

Верхняя челюсть.