Бой песочных часов

– Потому что вы возвращаетесь в глубины, а мне надо наверх.

– Ну, как знаешь, – вздохнул шаман и сжал локоть Лиса. – Опять же, Лучу не так одиноко будет. Ну, удачи тебе! – он развернулся и направился к священному камню.

– Лучу? – удивился Лис. – Разве он остается?

Подошла заплаканная невестка.

– Ты уж позаботься о Ручейке, – попросила она.

Лис неуверенно кивнул и взглянул на племянника. Вороненок, нахмурившись, стоял в стороне. Он оставался с Волком, и Лис не мог даже представить себе, как ему удастся о нем позаботиться.

Поднявшись на каменную сцену, шаман ударил в бубен. Специально для прощания с землей предков сочинил он ритм и песню. Это был единственный ритуал, который Камень придумал сам, а не перенял у своего наставника. Сегодня он совершал его в последний раз.

Когда в лесном шорохе растворились последние звуки уходящих на север, Лис столкнулся с пугающей пустотой. Несмотря на то что вокруг по-прежнему стоял родной лес, а по центру поляны по-прежнему лежал священный камень, он оказался в абсолютно незнакомом для себя мире. Посмотрев вверх, в безоблачный купол неба, он увидел, или ему показалось, столб света, льющийся на алтарь. Запрыгнув на камень, он подставил лицо и ладони серебряному потоку. Все тело защекотало, словно от предчувствия грозового раската. Вдруг Лис ощутил на себе чей-то взгляд.

На краю поляны стоял Вороненок и исподлобья смотрел на его странные действия. Лис вспомнил, что стоять на камне можно только шаману. Он спрыгнул вниз и, сделав вид, что не заметил племянника, решительно направился к Отцу трех великих родов.

Вообще-то это было строжайше запрещено. Никто никогда не смел тревожить его. Только верховный шаман мог, стоя на камне во время великого праздника, обратиться к нему с вопросом или просьбой. И если вопрос действительно требовал ответа, то старец сам появлялся на священной поляне и отвечал. Но несколько лет назад, сославшись на слабость, он пригласил послов от народа к себе. Надэ отвела их к Отцу.

Лис отлично помнил эту дорогу – они шли на восход всю ночь, нигде не сворачивая и не огибая никаких препятствий. Заблудиться было невозможно, поэтому он уверенно шагал вперед. Вскоре лес начал редеть, под ногами запружинил влажный мох. Лис отметил, что в прошлый раз ступни не проваливались так глубоко и следы намного медленнее заполнялись водой. Чахлые сосны тянули к нему корявые старческие руки, а печальные серебристые ивы тревожно шептали что-то, словно пытаясь предупредить и остановить.

Ответственность

Наконец Оксана доехала. Выйдя из машины, она потянулась и размяла затекшее тело. На стоянке было оживленно: рядом с автомобилем Рихарда нецензурно совещались какие-то ребята. Оксана достала из машины клетку с Кешичем и направилась к мосту. Часть новых досок уже была настелена, но часть пути предстояло пройти, словно по канату, по тонкой металлической полоске. И это было бы нетрудно, если бы не клетка в одной руке и сумка с фотографиями и прочими необходимыми вещами в другой. Держаться за перила было нечем. Оксана в нерешительности остановилась на середине моста.

– Помочь? – услышала она знакомый голос и обернулась.

– Помоги, – она протянула Рихарду сумку.

– Может, лучше клетку?

– Не-е-е...

– Не доверяешь?

– Не то что бы... но как-то...

– Как хочешь! С одной рукой идти сложно, да еще с таким ценным пассажиром.

– Да уж как-нибудь, – Оксана глянула вниз и отважно ступила на полоску. Сердце слегка замирало, когда она перехватывала рукой перила, балансируя клеткой, которая была достаточно тяжела, чтобы при малейшем неверном движении уронить ее в реку. Но слава богу, мост миновали без приключений.

– Дальше провожать не буду, – улыбнулся Рихард, возвращая сумку, и Оксана ощутила странное тепло в груди.

– Саша нашелся? – спросила Оксана у открывшей калитку Галины.

– Нашелся, – кивнула та.

– Где? Что с ним? – Оксана бросилась в дом.

– В вашей комнате, спит...

– А нашли-то его где? – сбросив обувь, она вошла в гостиную. Галина едва за ней поспевала.

– Я ж говорю – в комнате.

– Как? – Оксана поставила клетку на стол и начала расстегивать плащ.

– Заглянула утром, а он лежит в постели как ни в чем не бывало, – развела руками Галина. – Ой! А это что за чудо?!

– Это Кешич. Знакомьтесь, – и Оксана побежала наверх.

Возле Александра дежурила Анюта. Когда Оксана вошла, она как раз доставала градусник.

– Сколько? – спросила Оксана.

– Нормально, – кивнула девушка. – Меньше сорока.

– В себя приходил? – Оксана положила ладонь на его лоб.

– Приходит иногда, пить просит.

– А где был, рассказал?

– Не-а... Говорит, всю ночь здесь спал, а про вчера вообще не помнит. Про какой-то лес бормочет, про войну, про камень какой-то...

– Камень? Хм... Ладно, ты иди, отдохни немного, а я с ним посижу.

– Да я не успела еще устать, – пожала плечами Анюта. – Только что Машу с Дашей сменила.

– Как? Разве они не в школе? Сегодня же первое сентября.

– Они не поехали. Не смогли через мост сломанный перейти – высоты боятся.

– Ясно... Ну ладно. Раз не устала, тогда посиди еще немного, а я пока поговорю с Галиной.

Спустившись вниз, Оксана достала из сумки и положила на стол папку с фотографиями.

– Уже напечатала? – Галина оторвалась от общения с попугаем и взялась просматривать рисунки дочери.

Оксана села рядом.

– Обычные детские художества, – пожала она плечами. – И чего здесь может увидеть психиатр? Небо, солнце, трава, горы... странно, трава почему-то желтая.

– А может быть, это осень?

– Наверное...

А горы больше похоже на пирамиды. Слишком правильная форма.

– Точно! – улыбнулась Галина. – Даже расположены так же: маленькая, большая и средняя.

– Если это пирамиды, то желтая земля – это песок пустыни. Вполне логично. Вы были в Египте?

– Не довелось пока, – Галина взяла следующий рисунок. – А это что?

– М-м-м... – Оксана забрала у нее снимок и вгляделась. – Я бы сказала, что это какая-то башня с куполом наверху... что-то типа минарета... или космический корабль, ракета.

– Или просто свечка, – улыбнулась Галина. – А это, наверное, Князь, – подала она следующий рисунок.