Бой с тенью

Во весь экран демонстрировалась неподвижная заставка — спутниковая фотография какого-то промышленно развитого города.

— Чья специальность? — громко спросил Андрей. — Картография, аэрофотосъемка и прочее?

— Моя, — словно школьница, поднимая руку, пролепетала Вера. — Только практики у меня пока не было…

— Все равно вам слово. — Соловьев указал на правый верхний угол снимка. — Что вы видите?

— Промышленный объект. — Сосредоточившись на снимке, Вера немного успокоилась и осмелела: — Увеличение не позволяет мне…

В этот момент на мониторе сменился кадр и «промышленный объект» занял все пространство.

— Теперь даже я вижу, что это какой-то завод, — опережая Веру, заявил Филиппов. — Подъездные пути, автономная котельная, вот это, наверное, кузнечный цех, это — слесарный, вон там боксы, гальванический цех…

— Какой вы быстрый, — неожиданно раздался громкий комментарий.

Голос не принадлежал никому из сотрудников, да и звучал он откуда-то с потолка.

— А что? — поднимая взгляд к длинным дневным лампам, спросил Анатолий.

— А ничего, — нахально ответил невидимый собеседник. — Это вовсе не завод. Это вид на одну из вражеских баз сверху.

— Неслабая маскировочка. Только к чему вы клоните, Андрей Васильевич? Кстати, вот этот голос с потолка принадлежит «ВТ»?

— Ему, ему, — подтвердил голос, — можете спрашивать непосредственно меня, без посредничества господина Соловьева. Ничего зазорного в этом нет.

— Вы, значит, и есть искусственный интеллект?

— Очень умный вопрос, — «Вектор» издал короткий смешок.

— Это обязательно? — вновь обращаясь к Андрею, раздраженно спросил Анатолий. — Вот эти потуги на иронию, юмор… Когда я читал о компьютерах и всяких там киборгах с чувством юмора, то всегда испытывал раздражение. Нельзя у него эту функцию отключить?

— А у вас? — Соловьев усмехнулся. — Как вы отнесетесь, например, к отключению лобных долей мозга? Вон господин Пашков у нас доктор, причем имеет богатую практику нейрохирурга, сделает все в лучшем виде. Не желаете попробовать?

— Я человек, — с трудом воздерживаясь от грубого ответа, заявил Филиппов.

— Ну и что? — Андрей наклонился вперед и взглянул на него в упор. — Мы говорим не о происхождении субъекта, а о наличии у него разума. Существо, способное мыслить, вправе само решать, как и о чем оно будет думать, что говорить, о чем молчать. Раздражает это кого-нибудь или нет — вопрос тысяча триста шестнадцатый.

— Но ведь это имитация! — воскликнул Анатолий. — Элементарный подбор примерно подходящих по смыслу фраз!

— Слушай, гений, я ведь могу и обидеться, — заявил голос с потолка.

— И что, плюнешь в меня электроразрядом? — Филиппов скривился.

— Зачем? — удивился «Вектор». — Я просто перестану с тобой разговаривать. Подсказать, на какое вещество ты в этом случае изойдешь?

— Ты сначала докажи, что с тобой вообще имеет смысл разговаривать!

— Такому заносчивому тупице, как ты? Возможно, и не имеет…

— Ты слова-то подбирай, калькулятор силиконовый! Не с железом вроде себя разговариваешь!

— Ага, с деревом, — «ВТ» достаточно натурально фыркнул. — Зануда вы, Анатолий…

— Я вижу, вы поладили, — Соловьев удовлетворенно потер руки. — Теперь отвлекитесь. «Вектор» пояснит, на этот раз уже всей группе, зачем показал это фото. А то Вера стоит, ждет… Мне даже как-то неудобно…

Он расплылся в такой странной улыбке, что Веру слегка передернуло. Однако она не отвернулась, не отвела взгляда и даже не шелохнулась. Глаза ее были полны вселенских мук, но складывалось впечатление, что именно этого ей всю жизнь и не хватало.

— Вот пойми их, этих женщин! — пробормотал Филиппов, обращаясь к сидящему по левую руку Феликсу. — Иногда могут в морду плюнуть ни за что, а иногда стоят, как лист перед травой, и млеют от того, что их в грязь втаптывают…

— Часто плевали? — так же тихо спросил Феликс.

— В меня-то за что?! — спросил Анатолий, беззвучно смеясь. — Я терпением и лаской беру…

— И дают?

— Ну, если беру…

Их едва слышная пошловатая пикировка была прервана новой громогласной репликой «Вектора Тысячелетия».

— Вот именно! Вера стоит и хлопает глазками, а остальные и вовсе ничего не понимают. А между тем по Земле расползаются диверсионные группы келлов. Вот с таких баз.

— Нет, ну он действительно немного… нагловат, — теперь не выдержал даже Федор, наиболее преданный сторонник высоких технологий. — Андрей Васильевич, может быть, вы как-то повлияете?

— «Вектор», веди себя прилично, — потребовал Соловьев.

— Копирую алгоритм поведения начальства, — пробурчал «ВТ». — Впрочем, воля ваша.

— Хороший мальчик, — с усмешкой сказал Андрей. — А теперь, граждане, слушайте с предельным вниманием. Эту базу в свое время я и вычислил. Знаете — как?

Соловьев взял паузу, в течение которой на секунду заглянул в глаза каждому из сотрудников… …Войти в серебристое свечение было страшно, хотя подобную процедуру воин проделывал уже, наверное, в сотый раз. Он невольно задержал дыхание и сделал короткий шаг вслед идущему впереди товарищу.

Мир раскололся и рухнул под ноги миллионами зеркальных осколков. Воину даже показалось, что он слышит отчетливый хруст стекла под тяжелыми металлопластиковыми подошвами. Температура воздуха неожиданно подскочила на десяток градусов, и в лицо солдату ударил порыв горячего ветра. Он зажмурился и задержал дыхание. На смену теплой волне пришла холодная, но не такая агрессивная, и воин снова открыл глаза. Отблески свечения еще играли на серой униформе и затылках солдат. Длинные вытянутые тени достигали стены, перед которой строй останавливался и сгружал поклажу на пол огромного ангара.

Воин тоже сбросил с плеча объемистый мешок и отошел в сторону, освобождая место для идущих за ним. Теперь у него появилась возможность оглядеться.

Высокий потолок, бетонный пол, кирпичные стены, запах какого-то нефтепродукта — скорее всего… как же его… ах да, мазута или технической смазки на нефтяной основе.

«Нефть! Триллионы тонн! — вспомнил воин лекцию по ресурсоэкономике планеты. — А еще богатейшие запасы железной руды, каменного угля и цветных металлов. Просто не верится…»