Бой с тенью

— Так точно, — ответил воин и снова сдержанно зевнул.

Машина оттолкнулась всеми четырьмя колесами и неторопливо покатила по узким дворовым дорожкам к проспекту. Краб выдержал ровно минуту тишины и потом негромко, как о чем-то обыденном, доложил:

— Я тут минут десять стоял. Ну, и проверил, от скуки, как новый приборчик работает…

Он указал большим пальцем за плечо. Евгений обернулся и взял с заднего сиденья изящную комбинацию бинокля, прибора ночного видения и келлского энерговизора. Это был как раз один из результатов использования отечественным военпромом инопланетной технологии. Госзаказ, по слухам, был уже размещен на соответствующих оптико-механических предприятиях, но опытная партия пока испытывалась только избранными. Прибор позволял видеть не только с приличным приближением и в темноте, но и сквозь не слишком мощные преграды. Например, сквозь типовые панели можно было рассмотреть любые детали, причем не схематично, а в реальных образах и цвете.

— Ну и как?

— Весело, — Краб усмехнулся. — Вы не поверите, сколько народу занимается этим делом в такое неподходящее время…

— Тьфу ты…

— А если серьезно, видел я одного типа… Вроде бы ничего особенного, только одет не по сезону и стоял, как манекен.

— Где стоял, как был одет? Выражайся яснее, — заинтересовался Евгений.

— Аккурат на траверзе вашего окна, на том же этаже, только в доме напротив.

— Одетым в квартире?

— Может, у него отопление отключили?

— Просто стоял?

— Может, спал, — Краб пожал плечами. — Дохлый, вон, стоя спит за милую душу, дай только к чему-нибудь прислониться. Но тут вот еще какая деталь. Если бы он стоял у окна и любовался пейзажем, я бы не обратил на него внимания. А он стоял лицом к стене, левее окна, но с открытыми глазами. Как ребенок в углу. Что за удовольствие взрослому человеку в пять утра стоять в углу и пялиться на стену?

— Молился, — неуверенно предположил Евгений.

— У панельной стенки? Какому такому богу?

— А как он был одет?

— А тоже, как лунатик с Марса, в плащ — это сейчас-то! Народ еще дубленки не снял, а он в плаще! До пола и широком, как парус. Мы такие в начале девяностых носили, чтобы оружие под полой не было видно.

— В плаще? — Евгений нахмурился. — Может быть, в балахоне?

— Или балахоне, — согласился воин. — Вот точно! В балахоне. С капюшоном, как бывает у монахов. А я-то думаю — что он мне напоминает?

— Черный балахон? — озадаченно уточнил майор.

— За цвет не ручаюсь, там, в визоре, все чуток зеленоватым отсвечивает.

Евгений вынул из кармана телефон, но Краб его остановил.

— ССБ я уже вызвал. Бондарь выделил две группы — одну нам на загривок, другую вашей э-э… супруге.

— Служба собственной безопасности — это, конечно, хорошо… — Евгений задумчиво повертел в пальцах телефон и взглянул на дорогу. — Сейчас направо… Стоп. Смотри по сторонам, я быстро.

Он вышел из машины и невольно обернулся. Никаких шпионов в черных балахонах увидеть он, конечно, не рассчитывал, просто сработал рефлекс. Офицер прошел в узкую длинную арку и оказался в ухоженном дворике, перед очищенным от снега крыльцом. Нажать кнопку домофона он не успел. Дверь сама по себе открылась, и динамик буркнул голосом Федора:

— Заходи.

— Из окна смотрели? — Евгений шагнул через порог.

— По времени сориентировались, — ответил Курилович, уже вручную открывая еще одну дверь — в единственную на первой площадке квартиру. — Как только гимн по радио заиграл, сразу и открыли.

— Готовы?

— Только кепки надеть… Да ты проходи.

— Время.

— А что — время? Его теперь много. Война позади, жизнь в колее, келлы — друзья.

— Временно, Федя, — появляясь из кабинета, заявил Сноровский. — Женя, доброе утро. Кофе?

— Нет, спасибо.

— Ты чем-то обеспокоен? Что случилось?

— Все в порядке.

— Да? — Иван Павлович помолчал, пару секунд изучая лицо офицера. — Тогда к машине, друзья мои…

Еще не дойдя до автомобиля, Евгений понял, что Сноровский увидел в его глазах больше, чем замечал он сам. Беспокойство в его душе было, причем было оно обоснованным. Двигатель «танка» оказался почему-то заглушен, а Краб словно бы спал, уронив голову на баранку. Майор опустил правую руку в карман и нащупал предохранитель лежащего там пистолета. Прежде чем открыть переднюю пассажирскую дверцу, он присел и заглянул под днище. Никаких посторонних предметов там не было. Евгений осторожно потянул за ручку и открыл дверь. Водитель не шевелился. Майор легко толкнул его в плечо, но реакции со стороны воина не последовало. Евгений забрался в машину и приложил пальцы к его шее. Кожа была холодной, мышцы напряжены, а пульс не прощупывался. Офицер потер и понюхал пальцы, на них осталась какая-то липкая жидкость без цвета и выраженного запаха.

— Это просто пот, — сказал Сноровский, заглядывая в машину с другой стороны. Он поднатужился и откинул тело шофера на спинку. — Тяжелый… был.

Евгений бросил взгляд на лицо Краба и почти сразу вспомнил, где он видел нечто подобное. Точно так же выглядели келлы из неудавшейся лесной засады. Синюшное одутловатое лицо, пена на губах…

— Балахоны, — пробормотал майор, скрипнув зубами. — Только почему Краб?

— Вот именно, — Иван Павлович с тревогой оглянулся по сторонам. — Где мотив?

— Может быть, месть? — выглядывая из-за его плеча, предположил Федор. — Мало ли кому он насолил. При его-то роде деятельности.

— А что за балахоны?

— Я уже видел такие лица, — признался Евгений.

— Давайте-ка вернемся в контору и вызовем наших «тунгусов», — предложил Сноровский. — Безопаснее будет.

При упоминании о «тунгусах» Евгений встрепенулся и повертел головой. Краб говорил о машине сопровождения, но ее нигде не было видно. Впрочем, если они допустили, чтобы погиб их товарищ, то, скорее всего, и сами были уже мертвы или каким-то образом блокированы.

— Женя! — уже с крыльца позвал Сноровский. — Не искушай судьбу без нужды.

— Заприте дверь и позвоните Бондарю или Безносову, — Евгений махнул рукой. — Если бы я был обречен, то уже лежал бы рядом с Крабом. Раз я жив, значит, нужен им живым.

— Зачем? — Сноровский больше всего удивился не факту избранности офицера, а тому, как спокойно он рассуждал на такие неприятные темы. — И кому — «им»?

— Вот и я думаю — зачем? — Майор достал оружие и щелкнул предохранителем. — И кому… Уходите!

Дверь лязгнула тяжелым внутренним засовом, и офицера окружила покойная тишина холодного мартовского утра. Наступающая по всем фронтам весна насыщала воздух запахом талого снега и какой-то непередаваемой легкостью, энергией жизни, пробуждающейся после зимней спячки. Умирать в такой приятной обстановке было просто нелепо. Тем более так, как Краб. Не в бою, не от инфаркта в постели со страстной подружкой, а ткнувшись лбом в руль с трехлучевой звездой.

Евгений выглянул за угол. Улица была практически пуста. Далеко на перекрестке сигналили первые машины и бродили люди, но в непосредственной близости от дома не было ни души. Майор вернулся во двор и присел рядом с автомобилем, изучая следы. К водительской дверце вели две цепочки — обе от подъезда и обратно — Сноровского и Федора. С другого борта — тоже к подъезду и обратно — его собственные. Больше ничего. Ни следов, ни подозрительных предметов. Задумавшись, Евгений поднял глаза на замыкающую дворик силовую подстанцию. В ней не было ничего примечательного, но по непонятной причине майор никак не мог отвести взгляд. Красные кирпичные стены, плоская, залитая битумом, крыша…