Бой с тенью

Вязкая черная капля была достаточно крупной, чтобы увидеть ее даже в полумраке и с двадцати метров. Она поймала округлым маслянистым боком отсвет из чьего-то незашторенного окна и перебросила его в сторону офицера. Внимание майора и так было приковано к срезу крыши, но, увидев блик, он выпрямился и сделал несколько шагов к подстанции. Капля набухла до размеров кулака и медленно покатилась вниз по ровной кирпичной кладке. За ней тянулся широкий, совершенно черный след. Она преодолела примерно половину расстояния до земли, когда на краю крыши появилось еще несколько таких же капель. Набухнув до разных размеров — от теннисного до футбольного мяча, — они тоже потекли, разлиновывая стену в широкую черную полоску. Евгений остановился, ошарашенно глядя на странное явление. Капли появлялись на срезе крыши без пауз и, после секундного замешательства, стекали вниз. Стена была уже абсолютно черной, а образовавшаяся под ней битумная лужа растеклась почти до середины двора. На расплавленный битум она была похожа лишь с первого взгляда. Край лужи протопил снег и подобрался к самым ногам Евгения. Майор в очередной раз присел и протянул руку к черной субстанции.

Потрогать ее офицеру не удалось. Кто-то неожиданно схватил его за воротник и резко отбросил назад. Пролетев пару метров, Евгений тяжело грохнулся спиной об асфальт и проехал по ледяной корке еще примерно метр, едва не уткнувшись головой в колесо внедорожника. От удара о землю наступила легкая дезориентация, но спустя пару секунд майор уже пришел в себя и вскочил на ноги. Высокая черная тень мелькнула между корпусом машины и углом дома. Первым порывом Евгения было желание броситься вдогонку, но, сделав пару шагов, он остановился и взглянул под ноги. На еще не растаявшем ночном снежке было по-прежнему три вида следов, а там, где мелькала тень, снег был вообще девственно-чист. Майор неуверенно попятился и, вспомнив о черной луже, резко обернулся. Красная трансформаторная будка с черной крышей стояла во всей своей первозданной красе. На ее стене белел меловой ромбик с буквой «Д» и несколько написанных неуверенной рукой подростка нецензурных лозунгов. Никаких черных капель, потеков, а тем более — растопивших снег луж. Евгений прошел по тропинке, проложенной через частично вытаявший из-под потемневших весенних сугробов газон, приблизился к стене и провел по ее поверхности рукой. Чуть заметная вибрация, холод кирпича и шершавые полосы осыпавшегося раствора. Изучение с близкого расстояния позволило рассмотреть еще пару полустертых надписей. На этот раз про любовь. Майор поставил пистолет на предохранитель, вернулся к машине и закурил. Что происходило в этом странном дворике, он не понимал, но беспокоило его другое. Он даже примерно не представлял, что следует делать дальше. И это было хуже всего.

— Логинов! Живой?!

Бондарь буквально вылетел из внедорожника — близнеца того, который зловеще замер у въезда во двор. Следом за ним на снег выпрыгнули трое «тунгусов». Еще примерно через пару секунд с другой стороны к дому подъехали две легковушки и микроавтобус. Из всех этих машин высыпали «свои», и Евгений немного ожил.

— Что, черт возьми, происходит?! — рявкнул Безносов, приближаясь от одного из легковых авто. — Где Палыч? Женя, ты меня слышишь?

— А, это вы? — Евгений указал пальцем на запертый подъезд.

Полковник направился было к подъезду, но тут до него дошел смысл брошенной майором реплики. Он остановился и, как в кино, не поворачиваясь всем телом, медленно повернул голову. Окинув офицера подозрительным взглядом, он приподнял одну бровь и спросил:

— Что?

— Не могу знать, — ответил майор, спокойно выдержав его взгляд.

— Ясно, — констатировал Безносов, пару секунд поиграв в «гляделки». — Садись в мою машину.

— Я в порядке, — попытался возразить офицер.

— Садись, — отрезал полковник и продолжил движение к дому.

— Сеня, ты вовремя, — Сноровский уже стоял на крыльце.

— Там и оставайся, — приказал Безносов, — пока ребята все не сфотографируют.

— Тут наши следы, — забеспокоился Иван Павлович. — Мы же подходили посмотреть…

— Это ты моим следователям расскажешь, — грозно пообещал полковник. — Или своим, если есть такое желание, конторским…

— Твои предпочтительнее. — Сноровский снял кепку и потер лысину. — Что же происходит-то? Снова келлы?

— Нечего на келлов пенять, коли сам рылом не вышел, — полковник от злости был просто багровым. — Ты уже собрался? Проходи в автобус. Руки на виду держи. И очкарика своего не забудь.

— Сеня, служба службой, но ты не перегибаешь?

Безносов скрипнул зубами и пригнул голову, словно уклоняясь от снежного заряда. Справившись с эмоциями, он выпрямился и коротким кивком указал на вторую легковушку. Сноровский ухмыльнулся и подтолкнул растерянного Федора в сторону машины.

Когда начальство и свидетели уехали, Бондарь обвел невеселым взглядом притихших «тунгусов» и, отщелкнув подальше окурок, подал знак приступить к осмотру места происшествия…

* * *

— Понятно, — Безносов уже восстановил душевное равновесие, хотя до уровня хорошего его настроение так и не поднялось. — То есть ничего, конечно, не понятно, но понемногу картина проясняется. В своем последнем рапорте Краб сообщил о подозрительном «манекене» в черном плаще, которого мы так и не нашли, потом ты увидел тень в балахоне, от которой не осталось даже следов, а между делом кто-то отравил Крабникова цианидом и пошуровал в твоем мозгу. Полный бардак.

— Так точно, — Евгений вздохнул. — Вы еще забыли о том, что кто-то не позволил мне прикоснуться к черной луже.

— Ясности в версию это не добавляет, — заметил полковник. — Тем более что это произошло на стыке реальности и галлюцинаций.

— Я же не мог сам прыгнуть спиной вперед на три метра, да так, что почти закатился под джип.

— Но и отбросить тебя на такое расстояние могло только взрывной волной, а взрыва там не было.

— Меня схватили за воротник.

— И рывком забросили под колеса «мерсу»? — Безносов поморщился. — Кто это, интересно узнать, объявился такой могучий, но невесомый? Швыряет людей, как мячики, но в то же время не оставляет следов. Супермен? Гуманоид?

— Или все вместе: супермен-гуманоид, — заметил расположившийся на угловом диванчике Сноровский.

Безносов взглянул на Ивана Павловича с неодобрением.

— Ну и где этот «суперманоид»? Растворился? А главное — почему он грохнул Краба? В чем провинился рядовой воин?

— А если…

— Только следи за базаром, пан Иван. Если ты сейчас выдвинешь версию о том, что Крабников был чьим-то шпионом и неизвестный благодетель в черном балахоне убрал его из симпатии к честным «тунгусам», я тебя придушу. Такие предъявы лошадям кидай.

— Сеня, не заводись. Ты, когда сердишься, переходишь на такой загадочный язык, что я перестаю понимать ровно половину. Я с Крабом общался мало, но зато в боевой обстановке. Обвинять его в предательстве я не собираюсь. Не из тех он был людей, согласен. Но в любой ситуации должна быть логика. А в данном случае ею пока не пахнет.

— Может, ты не там нюхаешь? — полковник все-таки завелся.

— Воротник, — негромко пробормотал Федор.

— Чего? — Безносов перевел гневный взгляд на замершего у двери программиста.

Курилович откашлялся и, указывая на спину Евгения, повторил:

— Воротник. Он надорван.

Логинов проворно сбросил кожаную куртку и разложил ее на коленях. Воротник по шву был действительно слегка надорван.

— Перед Новым годом покупал, — Евгений приподнял куртку так, чтобы рассмотреть надрыв в проходящем свете. — Вроде бы целая была, без брака.

— Нигде не цеплялся? — Безносов надел очки. — По шву… а вот здесь кожа треснула. Это, конечно, ничего не доказывает… Не трогай!