Бой вечен
Шрифт:
– Я журналистка! Подданная Великобритании.
Человек подошел ближе, упал на колени, прикоснулся…
– Сукин сын… ты не забыл жилет, мать твою, Малек… Ты надел жилет, – пробормотал он.
– Я хочу помочь! – в третий раз сказала Крис и тоже закашлялась. Дым от сгоревшей взрывчатки и горящих автомобильных покрышек драл горло, ел глаза.
– Леди, если вы действительно хотите помочь, идите, позвоните в «Скорую». И в полицию…
– У меня… телефон не работает! Но у меня есть аптечка! В машине!
– Черт… несите…
Когда
Ночь на 29 мая 2014 года
Каир, Египет
Госпиталь Эль-Каср на острове
– Сержант!
Я повернулся. За спиной стояли двое, по меньшей мере один – оперативник СРС. Как я это узнал? А никак. Мы с тобой одной крови – ты и я. Либо ты это чувствуешь, либо меняй работу… пока жив.
– Не нужно. Я знаю этого человека.
Я же этого человека не знал.
Седовласый, представительный господин с навеки застывшим на лице осознанием собственной значимости шагнул вперед, протянул руку.
– Майкл Алан Коллинз, второй секретарь посольства САСШ в Египте. Вы отец Майкла, верно?
Теперь понятно. Как этот человек догадался – не стоило и спрашивать. Трудно не догадаться…
– Вице-адмирал Флота Его Императорского Величества, князь Александр Воронцов, честь имею…
Второй человек – именно тот, которого я определил как сотрудника СРС – не представился.
– Давайте присядем. Вон там есть небольшой уголок и там есть кофейный аппарат.
– Я должен видеть… сына.
– К нему никого не пускают, он в палате с какими-то… не знаю… что-то убивающее проклятые микробы. Пойдемте, пойдемте…
Мы прошли к уголку для посетителей. Сотрудник СРС отправился к кофейному аппарату, мы присели за столик.
– Сейчас будет врач… из университетской клиники… рядом университетский факультет медицины. Я… отправил людей.
– Благодарю…
– Не стоит… – Североамериканец тяжело вздохнул. – Я вас помню, да и… моя Натали… не знаю, как это все теперь будет. Вот, посмотрите…
Я взял небрежно сшитую степлером стопку документов… принятый в западной медицине стандартный отчет о здоровье пациента. Контузия, минно-взрывная травма… перелом… осколочные ранения, не представляющие опасности для жизни. Состояние оценивается как тяжелое, есть угроза для внутренних органов. В принципе мне все это хорошо известно – стандартные последствия подрыва на фугасе. Основная смертность в таком случае – не от осколочных ранений, а от контузии внутренних органов.
– Можно переправить его в наш военный госпиталь. У нас серьезные специалисты именно по этому виду травм… хлебнули в Тегеране досыта…
– Майкл – североамериканский гражданин.
– И прежде всего мой сын!
Я вдруг осознал, что что-то произошло. Что я схватил Коллинза за отворот пиджака,
а второй американец держит мою руку…– Извините…
Североамериканец невесело улыбнулся.
– Да ничего. Я отправил Натали отсюда, здесь неспокойно. Не знаю, что бы я делал, если бы она…
– У них серьезно все было?
Второй секретарь пожал плечами.
– Сейчас не разберешь… молодежь. Лет сорок назад я бы надрал вашему ловеласу задницу и заставил бы жениться, а сейчас…
– Он честный малый.
– Я в этом и не сомневаюсь…
Зазвонил телефон. Я купил карточку в аэропорту «Каир-Запад», за такое короткое время никто не мог узнать номер, кроме…
– Все в порядке… – сказал я в трубку предваряя вопрос. – Он жив.
– Что?! Ты его видел? Что произошло? – Трубка буквально звенела.
– Подрыв. Заминированная машина. Он сейчас в больнице, с ним все будет в порядке.
– Я возьму самолет и прилечу, – сказала Юлия.
– Не вздумай. Сделай вот что… найди пару хороших специалистов по таким травмам из Мечниковской академии, засунь их в самолет и пусть летят сюда. Прямо сейчас, поняла?
Юлия несколько секунд тяжело дышала в трубку.
– Поняла… – наконец сказала она. – Он в самом деле в порядке?
– Не совсем, но жить будет точно. Я тебе перезвоню, не занимай телефон. И ищи самолет.
В таких ситуациях – человек должен что-то делать. Хоть что. Иначе может наложить на себя руки. Мне проще, я-то его не растил. Я его предал…
– Что вообще произошло? Как он там оказался?
Второй секретарь посмотрел на сопровождающего его сотрудника СРС.
– Сэр, это закрытая информация.
– Скажи… – тяжело сказал Коллинз.
– Вы знаете, чем занимался ваш сын, сэр?
– Да.
Вопрос в том – а знают ли они, чем занимаюсь я.
– На коммутатор посольства поступил звонок, его надо было проверить, – максимально обтекаемо сказал агент. – Он оказался одним из немногих, кто был в этот момент в посольстве. И поехал проверять. Встретился с женщиной, которая позвонила. Потом произошел взрыв. Я опоздал буквально на минуту, даже меньше. На нем была каска и бронежилет, иначе он был бы мертв.
Это что за звонок такой, который надо проверять в каске и бронежилете?
– Какого черта он был один?
– Сэр… такой же вопрос я задам ему, когда он придет в себя.
Всегда поступай так, как подсказывает тебе долг и честь. Заплати любую цену, неси любой груз, перебори любые лишения, помоги любому другу, борись с любым врагом. Правильные слова – но почему все так скверно…
– Какое задание он выполнял? На кого он вышел?
– Сэр, я не могу вам этого сказать.
– Мой сын едва не погиб от руки какого-то ублюдка. Вам не кажется, что я, по крайней мере, должен знать, от какого именно?