Бой

– Слушаюсь.

– Можете идти. Всего хорошего.

Окраины города промелькнули перед окнами. Поезд шел по полю. На краю поля еще виднелись фабричные трубы и серое облако дыма и пыли над городом. Сбоку железнодорожного пути шло шоссе. Поезд обгоняли легковые автомобили. Грузовики ехали медленнее. Грузовики отставали от поезда.

На столбах стояли рекламные плакаты.

"А я ем повидло и джем", - прочел Борис.

"А я ем повидло и джем... А я ем повидло и джем..." Стишок назойливо и скучно звенел в голове Бориса. "А я ем повидло и джем..."

Стучали колеса вагонов, громко пыхтел паровоз. Длинная тень от дыма бежала рядом с поездом. Шоссе свернуло вправо и скрылось из виду. Поезд шел по полю.

Прощай, Маша! Прощай, Маша!

Все вдруг прервалось, все кончилось.

Борис так и не повидался с Машей. Уехал, не повидавшись с ней. Он позвонил ей по телефону. Телефон долго трещал. Потом недовольный голос домашней работницы сказал: "Кого надо?" - и Борис попросил Машу, и голос сказал: "Нету дома..." - и Борис повесил трубку.

Андрея Борис тоже не застал дома. Очевидно, Андрей был еще на заводе.

Перед самым поездом Борис заехал на стадион. Петр Петрович выслушал Бориса и долго молчал.

– Очевидно, так нужно, - сказал он. Борис испугался, таким старым показался ему Петр Петрович.
– Очевидно, так устроена жизнь, Борис, что часто нужно прощаться. Слишком часто нужно прощаться... Мне очень жаль. Вы знаете... Но так нужно. Я уверен в вас. Я уверен, что вы не сдрейфите в тяжелый момент. Вот и все. Может быть, вы еще вернетесь ко мне. Вот и все.

Старик крепко пожал Борису руку и пошел по аллее. Он шел, как всегда, сутуля спину, руки глубоко засунув в карманы.

– Прощайте, Петр Петрович!

Поезд несся по полю. Паровоз гудел, гремели колеса на стыках рельсов.

Серое облако над городом все еще виднелось на краю поля.

Ворона летела рядом с поездом. Она долго летела рядом с поездом. Еще две вороны поднялись с проводов и полетели за первой вороной. Небо было синее-синее. Только с краю, там, где был город, стояло серое облако, Потом облака не стало видно.

"А я ем повидло и джем... А я ем повидло и джем..."

Снова и снова Борис вспоминал все события сегодняшнего дня. Как сразу все кончилось! Сразу все кончилось, все оборвалось. Будет совсем другая жизнь. Какая будет теперь жизнь? Какое усталое было лицо у полкового комиссара в Военкомате... Хорошо, что толстый молодой человек - поэт он, что ли, - хорошо, что он не узнал Бориса, а то было бы стыдно... Очень стыдно было бы... Он Машин знакомый, этот молодой человек... Очень было бы стыдно...

Прощай, Маша!..

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Борис привязал лошадь к коновязи возле крыльца комендатуры. Черные бока лошади лоснились. Борис ослабил подпругу. Лошадь тяжело вздохнула, повернула голову и мягкими теплыми губами слегка ткнулась в плечо Бориса.

– Ночка!
– сказал Борис и улыбнулся.

Утро было морозное.

Столбы дыма прямо стояли над трубами. В холодном тумане всходило солнце. Снег на крышах розовел.

– Устала, Ночка?

– сказал Борис.

Ночка вздохнула еще раз. Над ее спиной подымалось облачко пара. Шерсть на ее ногах заиндевела.

Борис пошел к крыльцу. На ходу он разминал затекшие ноги. Он еще раз оглянулся на лошадь. Ночка, подняв голову и прямо поставив уши, внимательно смотрела вслед Борису. Повод не давал ей повернуть голову. Она негромко заржала.

Борис вошел в коридор и расстегнул ремни. Ему было жарко. Гимнастерка сбилась на спине. Он распахнул шинель и поправил гимнастерку. От рук и штанов сильно пахло теплым запахом конского пота.

Проходя по коридору, Борис в окно увидел свою Ночку. Лошадь рыла копытом снег и, выгибая шею, грызла обитое железом бревно коновязи. Борис немного задержался у окна. Он очень гордился своей лошадью.

В комнате дежурного тускло горело электричество.

Дежурный, с землистым от бессонницы лицом, кричал что-то в трубку полевого телефона.

Не отрываясь от телефона, он пожал руку Борису.

Борис повернул выключатель. Электричество погасло. В комнате стало приятней, когда исчез тусклый свет лампочек. За окном розовел, искрился снег. Ночка хрипло заржала. Дежурный положил трубку и устало дернул ручку телефона.

– Уже утро, - сказал Борис. Ему все время хотелось улыбаться.

– Ты быстро прискакал, - сказал дежурный.

– Ночка - молодчина, - сказал Борис.

С дивана в глубине комнаты встал человек в шинели и подошел к столу. Раньше Борис не заметил этого человека. Он обернулся к нему и отступил на шаг.

– Здравствуй, Борис, - сказал человек.

– Андрей!
– крикнул Борис.

У них был такой взволнованный вид, что дежурный растерянно вытаращил глаза.

– Андрей, - повторил Борис.
– Андрей, дорогой, здравствуй! Как же это?..

Андрей протянул руку, но Борис бросился к нему на шею. Они крепко обнялись.

– Так вы знаете друг друга?
– сказал дежурный.

– Знаем, - сказал Борис.
– Чуть-чуть знаем...

Андрей тихо смеялся.

– Это здорово, - сказал дежурный, - он же к тебе на заставу едет!

– Врешь!
– крикнул Борис.
– Черт возьми! Андрей, как же это все получилось?

– Что у вас получилось?

Борис круто обернулся. В раскрытых дверях стоял полковник. Борис вытянулся.

– Товарищ начальник отряда, лейтенант Горбов явился по приказанию коменданта.

Андрей искоса поглядывал на Бориса. Борис держался и говорил с непринужденной, слегка щеголеватой выправкой. Он был подтянут, весь собран, но вместе с тем в нем не было никакой напряженности.

"Быстро ты снова стал настоящим военным", - подумал Андрей.

– Хорошо, - сказал полковник, улыбаясь.
– Но о чем же вы так оживленно говорили? Что получилось у вас тут?

– Я встретил лучшего своего друга, товарищ полковник, - без улыбки сказал Борис.