Боярыня Морозова. Княгиня Елена Глинская

– По милости Господней я есмь недостойный иерей. Только прежде чем благословить тебя, молви мне: как веруешь? Как знаменуешь себя крестом? – пронизывая своим взглядом Власа, спросил у него старик.

– Как все, так и я, – не понимая вопроса, ответил парень, с удивлением посматривая на старика.

– Покажи, как крестишься!

Влас сложил на руке крест по-православному, то есть в трехперстное сложение.

– Никонианин! – с ужасом воскликнул старик и отбежал от Власа.

– Чего?..

Влас был мужик совершенно безграмотный и чуждый всяких споров о преимуществах старой веры; крестился он так, как научили его крестные отец с матерью; для него не составляло важности различие икон старого письма от новых.

Слышал он, что на Руси появился раскол, что нашлось много людей, недовольных нововведениями патриарха Никона, но и только. В чем состоял раскол, он не знал и не понимал.

Старик Пушкарев хоть и придерживался старины и косо смотрел на новшества, но к старообрядцам не пристал, и его дворовые могли молиться как хотели, то есть двуперстным и трехперстным сложением креста.

– Ты отступник! – кричал на Власа старик старообрядец.

– Отступник?.. Ну, отче, уж это ты врешь. Я не отступник, а такой же крещеный, как и ты, – обиделся мужик.

– А зачем так крестишься?

– Как же мне креститься?

– Смотри – вот истинный крест!

Старик сложил крест по-старообрядчески.

– Сим крестом знаменуй себя – и спасен будешь!

– Меня батька с мамкой научили так молиться с малых лет, так я и молюсь доселе.

– Молитва твоя Богом не примется.

– Я ведь неграмотный, Бог с меня не взыщет. Скажи, отче, не попадался ли тебе мой боярич? – меняя разговор, спросил Влас у Аввакума (это был он).

А как Аввакум очутился в лесу недалеко от усадьбы Пушкарева? Он как глава раскола был сослан в дальнюю ссылку, но у него при дворе государевом нашлись доброжелатели, которые и выпросили у государя ему помилование и разрешение жить в Москве.

Глава XV

Возвращаясь из ссылки, Аввакум захотел побывать в скиту, где начальствовал Гурий, его приятель, один из самых закаленных его учеников и последователей.

Дорогу по лесу, очевидно, он знал хорошо и, не доходя несколько шагов до скита, повстречался с дворовым мужиком Власом.

– Так как же, отче? Не попадался ли тебе навстречу мой боярич, стрелецкий полковник? – спросил еще раз у Аввакума Влас.

– Нет, мне никто не попадался, – хмуро ответил ему глава раскола.

– Беда, да и только! Вторые сутки пошли, как боярич не возвращается.

– А как его звать?

– Владимир Иваныч Пушкарев прозывается.

– Как? Владимир Пушкарев? – переспросил Аввакум.

– Да, да…

– Твоего боярича я давно знаю…

– Неужели, отче, знаешь? – обрадовался мужик, не зная сам, чему обрадовался.

– Знаю… парень он хороший… Только никонианин… вот что плохо… По ложному пути идет… А ложный путь ведет к погибели…

Аввакум знал Владимира Пушкарева, когда он жил в Москве и был еще стрелецким сотенным. Молодой Пушкарев часто ходил в тот приход, где Аввакум священствовал, и познакомился с ним, даже бывал у Аввакума в гостях и подолгу с ним беседовал.

– Как же боярич Пушкарев очутился в этом лесу? – спросил Аввакум у Власа.

– У его отца близко отсюда есть вотчина, прозывается Лихоборьем. Боярич-то и приехал погостить, значит, – пояснил Влас. – А ты, отче, куда пробираешься? – спросил он у Аввакума.

– Обитель тут есть близко… скит. Туда иду.

– Отче, а как звать-то тебя?

– Аввакумом.

– Возьми меня, отче, с собой в скит. Скоро ночь, а к ночи домой мне не вернуться. Право, возьми!

– Не должно входить тебе в нашу обитель, ты никонианин.

– Возьми, отче, я в скиту-то поспрошаю про боярича. Может, монахи его где видали?

– Ну, пожалуй, пойдем, – несколько подумав, сказал Аввакум.

– А далеко, отче Аввакум, идти?

– Недалече.

– Я и не знал, что здесь есть обитель. Видно, недавно построили?

– Недавно.

– А пустят меня туда?

– Пустят.

– Переночую, а ранним утром опять за поиски!

Аввакум шел молча, наклонив голову и опираясь на палку; он о чем-то думал.

Влас несколько раз с ним заговаривал, но глава раскола отвечал неохотно и коротко.

Было уже совсем темно, когда подошли они к воротам раскольничьего скита, где игуменствовал Гурий.

Ворота были заперты.

Аввакум шибко постучал три раза.

К воротам подошел сторож и спросил:

– Кто стучит?

Аввакум ответил ему каким-то изречением Священного Писания.

Калитка у ворот быстро отворилась. Сторож-раскольник встретил его земным поклоном и принял благословение.

Аввакум истово его благословил и спросил:

– Что игумен?

– Отошел ко сну, отче. Прикажешь разбудить?

– Не надо. Чай, скоро утреня?

– Скоро, святой отче. Всего два часа до утрени осталось.

– На время дай пристанище этому мужику, – повелительно сказал Аввакум сторожу-раскольнику, показывая на Власа.

– А он из наших?

– Не спрашивать, а исполнять твое дело! – строго заметил ему Аввакум.

– Прости, Христа ради, святой отче.

Раскольник опять поклонился в ноги Аввакуму.

– Пусть парень переночует в твоей хибарке.

– Слушаю, святой отче. Пойдем! – обратился сторож-раскольник к Власу и ввел его в свою сторожку, показывая ему на постель.

Усталый и измученный Влас скоро захрапел богатырским сном. Он не знал, что несколько саженей отделяют его от Владимира Пушкарева, который все еще томился в тяжелом заключении.

Глава XVI

Было утро, когда проснулся Влас. Он поспешно встал и вышел из сторожки.

Солнце ярко горело на лазоревом небосклоне.

На дворе раскольничьего скита не видно было ни души.

Из большой избы, на которой был водружен восьмиконечный крест, доносилось протяжное, унылое пение.