Бояться поздно

А пока надо повернуться и снисходительно глянуть в сторону калитки — типа да, это следы. Повернуться, даже если это не издевательство, а ловушка, чтобы долбануть мне по башке. Он же знает, кто я такая. Я жертва. Давно подготовленная и беззащитная перед ним. Сама пришла — тем проще. Если проснусь сейчас лбом в сиденье электрички, значит, угадала.

А вдруг не проснусь — и этим все и кончится? Для меня — насовсем?

Аля, сжав зубы, повернулась к нетронутому снегу и заморгала, разом расслабив спину и затылок, сведенные ожиданием удара. Снег был тронутым — слегка, но заметно. Кошачьими следами.

Да тут все тронутые, сказала бы, наверное, Алина. С одной стороны — ну да, это просто игра такая. А с другой — такая, потому что чего-то добивается. Всеми силами, серверными, пиксельными и кошачьими. Чего? Доживем — увидим. Котикам нельзя доверять, но в них нельзя не верить.

— Реально, что ли, в дом заскочил, — пробормотал Лексеич, и Аля поспешно обратилась к нему лицом. — Как зовут?

— Белянка, — сказала Аля, кажется, не дрогнув. — Это она.

— Вот она, а вот она, где-то там намотана, — сообщил Лексеич, задумчиво ее разглядывая. — Тебя как зовут, я спрашиваю.

А вот теперь надо уходить, поняла Аля. Если даже она гарантированно проснется в электричке, минуты или, не дай бог, часы в компании Лексеича представлялись лишними и пугающими куда сильнее самых жутких страхов, рожденных игрой или предельно расторможенным Алиным воображением.

Аля кивнула и, неловко улыбаясь, сделала шаг назад, потом еще шаг. Спиной к Лексеичу она не поворачивалась. Просто не могла.

Лексеич ласково улыбнулся и переступил с ноги на ногу. Аля мгновенно и исчерпывающе поняла: сбежать не успеет. Даже пары шагов не успеет сделать. Крикнуть разве что.

— Нашла? — крикнул Карим, заходя в калитку. — Здрасьте. Не к вам забежала?

— Потом сама придет, — сказала Аля, потихоньку смещаясь в его сторону. — Если найдете, выкиньте ее за калитку, пожалуйста, дальше она дорогу сама найдет. Обидчивая.

— Ой как удобно, — с удовольствием протянул Лексеич.

Он изучал Алю, Карима, расстояние между ними и улочку за забором, будто собираясь перед прыжком.

Карим, замерев на миг, поспешно проскрипел к Але и, взяв ее за руку, встал так, чтобы заслонить. Как будто он мог быть заслоном. Как будто кто-то вообще мог быть заслоном, способным выстоять под ударом Лексеича.

А вот я, например, поняла Аля. Хотя бы попробую. Хотя бы морду красивусенькую ему расцарапаю.

— Народ, вы где? — донеслось вроде издали, но зычно. — Аля, Карим, Данила, Дипыч!

Глотка у Марка была все-таки луженая. Воображение примерно такое же. Дипыч, надо же придумать такое.

Лексеич явно задумался, и тут донеслось уже из-за его спины:

— Об чем базар-вокзал?

Лексеич, помедлив, чуть посторонился, давая дорогу невысокому дядьке средних лет, то ли лысому, то ли бритому наголо. Одет он был примерно как Лексеич, хотя сидело все на нем не так ладно и боевито — видимо, из-за тугого животика. Лысый, покачавшись с носка на пятку, растер лицо и лысину, тряхнул головой и только потом огляделся.

— Пионеры макулатуру собирают? — спросил лысый сонно, хотя сонным не выглядел.

— Кари-им! — Голос Марка ощутимо приблизился. — Нашли, нет?

— Кошку ищем, — сказал Карим, чуть ослабляя хватку и расслабляясь сам. — Белая такая, хвост темный. Следы сюда привели и вроде прямо в дом.

— Не видел, — отрезал лысый, подумал и добавил: — И не слышал. Найдем — занесем. Вы из какого домика?

— А то вы… — начала Аля, но Карим, снова сжав ей пальцы, пробормотал:

— Taw?slama.

Это значило «не шуми».

Он громко сказал:

— Спасибо огромное! Восьмой домик, это вон туда по улице и за углом. Вы просто оставьте во дворе или внутрь закиньте, мы дверь не запираем.

Лексеич быстро посмотрел на лысого, а тот ласково, в точности как красавчик минуту назад, разглядывал Карима и Алю. И это было почему-то еще страшнее, хотя лысый явно был не так быстр и силен, как Лексеич.

— До свидания, — сказал Карим, шагнув назад и чуть дернув Алю за руку, чтобы не тормозила. — Удачной охоты.

Лысый поднял бровь, Лексеич закивал, и их скрыла калитка.

— Айда-айда, не тормозим, — пробормотал Карим, ускоряясь.

Аля едва не упала от рывка, пробежала и сердито скомандовала:

— Tuqta [21] , паровоз!

Марк с встревоженным лицом уже бежал им навстречу. Карим показал ему ждать, а сам не остановился, но чуть замедлил шаг до человеческого — ну, Алиного — темпа.

— Куда гонишь, всё ведь уже!

Карим проскрипел до Марка, убедился, что забор четырнадцатого домика исчез из виду, остановился и объяснил, старательно дыша:

21

Стой (тат.).

— У лысого винтарь за спиной — не заметила, да? Ремень под курткой, не видно, но ствол сбоку слегка торчит. Тоненький такой, явно не огнестрел, а пневматика — для усыпляющих дротиков, например.

— А огнестрел есть? — жадно спросил Марк, но Карим отмахнулся.

— Прикольно, — медленно сказала Аля. — А про дверь ты им зачем сказал? Подманишь — и дальше что?

— Увидим. От балды, честно говоря, но вроде сработало.

— Как сработало? — снова влез Марк, начиная пританцовывать от нетерпения. — Блин, ну скажите уже, что было, сколько их там и все такое! Может, нам копья строгать…

— Tuqta, паровоз, — повторила Аля, и Марк действительно замер. На него татарский действовал чуть эффективней.

Аля кивнула ему с благодарностью и медленно проговорила:

— Ты мне вот что скажи. О’кей, мы в игре. Значит, можем видеть только то, что игра отсканила и сохранила. Грубо говоря, все, что есть в наших гаджетах, правильно?

Карим предложил:

— Вопрос давай.

— Вопрос напрашивается. Как мы можем видеть лысого, пневматику эту усыпляющую, то, что внутри их домика?

— А ты видела? — встрепенулся Марк. — Что там?

Аля мотнула головой. Карим объяснил:

— Ну, во-первых, он типовой, такой же, как у нас.

— Я заметила.

— Игра тоже. Во-вторых и в-главных, тут как раз доказательство от противного. Игра нам показывает этот домик, лысого, усыплялку — значит, ей все это знакомо. Значит, она это видела. Значит, кто-то из этого домика тоже был в игре.

— Или Володя заходил в этот домик.

— Или то и другое.

Аля кивнула и двинулась вперед.