Бояться поздно

— Это называется солипсизм, — поведал Карим.

— Не начинай, — сказал Марк и продолжил изумительно размеренно и рассудочно: — Слушайте, народ. Мы говорим, шевелимся и строим планы только потому, что игра нам позволила, так? И всю нужную инфу нашли, так? Поисковики работают, хотя раз мы внутри стеклянного шарика, то должны иметь доступ только к инфе, которая осталась внутри шарика. Короче, поздно бояться, что это бесполезняк, ловушка или тупо уровень игры. Всё, что нужно для спасения, игра нам покажет или обеспечит, если правильно спросим или сделаем.

— Не всё, что нужно нам, а всё, что нужно ей, — поправила Тинатин.

— Нам-то ни разницы, ни выбора, — напомнил Карим.

Алина вредным голосом сказала:

— Что-то как-то мне не нравится исполнение чужой воли, а уж машинной…

— Не нравится — не ешь, — рявкнула Алиса, вставляя наушники. — Другие варианты есть? Других вариантов нет. Играем тем, что дали. Всё, заставка пошла.

Заставка, естественно, пошла у всех, кроме Али. Поэтому она и упросила Карима пристроиться по соседству, чтобы хотя бы разок хотя бы одним глазком увидеть, как начинается игра для простых смертных. Алиса ожидаемо обиделась, но вняла заверениям в том, что опыт объединения подружеских усилий накоплен колоссальный, разнообразный и прискорбный. Но и через могучее плечо Карима Аля мало что углядела.

Карим пробормотал что-то в гарнитуру, и его персонаж, проскочив коридор, рванул вперед и вниз по бесконечной лестнице между бесконечных же белесых панелей, видимо, бумажных на бамбуковом каркасе. Наушники вылетели, что ли, с досадой подумала Аля, поспешно поправляя их, и напомнила:

— Печатать не забывай.

Карим помедлил, точно понял не сразу, но кивнул и быстро набил в чате несколько строк, которые для Али даже с метрового расстояния были неотличимы от мелькавших выше и левее бамбуковых реек. Голова Али слегка закружилась, и она, быстро пожмурившись, повела взглядом по комнате.

Подсвеченные экранами голубоватые лица как будто висели в полумраке. Почти неподвижно. Лишь иногда шевеля губами или еле заметно качнувшись в такт пальцам, набивающим сообщение.

До Али сообщения не доходили. В наушниках стыла тишина, в чате кусались задравшие хвосты котики, на основном экране истекали последние секунды обратного отсчета.

— Народ, вы Вв видите? — нервно спросила она напоследок голосом и текстом. — Свистите, если не, а то в реале нападение пропустим.

Карим охнул. Аля метнулась глазами к его экрану и тут же вернулась к своему. На экране Карима очень медленно ползла влево раздвижная дверь, открывая лаково блестящие черные панели, в которых отражались отсветы углей из стоящей посреди комнаты жаровни. В комнате не было ни Вв, ни кого-либо еще. На экране Али лента мессенджера металась вверх-вниз, срезая котиков так, что оставался один только хвост, верхний или нижний. Основное поле, украшенное нулями, на миг застыло, чтобы уступить адскому полыханию. В ушах заревело, и лицо, кажется, обдало жаром.

Задумываться и сравнивать показания экранов было некогда. Аля набрала полные легкие воздуха и прыгнула в огонь.

И спустя бесконечность ударилась лбом в спинку кресла.

Звук вышел громким, так что рядом хихикнули — и не Алина, кажется, — но куда громче Аля втянула воздух, чтобы тут же шумно выдохнуть и вдохнуть еще и еще.

— Душитель приснился? — спросила Алиса со смешком.

Аля дышала, глядя в скучный узор на ткани.

— Аль, подъем, подъезжаем. Подъё-ем. Аль, ну успеешь… Аль. Аль! Ребята, что с ней?!

— Что такое?

— Слушайте, айда потом, времени…

— Смотрите, что с ней? На глаза посмотри!

— Блин!

— Карим, ты признаки инсульта знаешь?

— Ох ты. А так ведь не было?

— Народ, айда спокойней. Сейчас…

— Бесполезно, — сказала Аля.

— Что бесполезно? Аль, у тебя болит что-то? Мы сейчас выйдем, там наверняка аптека есть.

Аптеки там не было. Аля могла перечислить, что там есть, планомерно описывая метр за метром, но толку-то.

— Аль, ты не волнуйся, ты скажи, что болит. Голова?

Аля медленно повернулась к Алисе и повторила:

— Бесполезно. У нас две секунды.

Часть восьмая РАЗЪЕЗД

1. Пренебречь страхами, вальсируем

— У нас две секунды, — устало повторила Аля в очередной, но всяко не в последний раз.

Ей, кажется, уже верили, но все еще ни фига не понимали.

— Мы поняли, — нетерпеливо сказала Алиса. — Ты говорила, что с самого начала было мало времени. Пять минут, да?

— Четыре.

— А много ты уже сделала попыток? — спросил Карим.

Аля напряглась, вспоминая, поморщилась и отрезала:

— Много.

— Вот. И там время идет по-другому. Ты за четыре минуты мильон попыток сделала. А за две секунды тыщу сделаешь.

Аля закрыла глаза, утомленно соображая, как сказать, чтобы до них дошло. Во тьме сразу сгустилось и с ревом раскинуло крылья всепожирающее черное пламя. Аля поспешно открыла глаза, качнувшись, отвела заботливую руку Алисы и медленно объяснила:

— Время идет по-другому и по-разному. Обычно одна попытка — это секунда, иногда чуть меньше. Иногда больше. Значит, у нас остались две попытки, максимум три. А скорее, одна, последняя.

— Значит, надо, чтобы она была успешной, — бодро сказал Марк.

— До сих пор не получалось.

Они сидели, как обычно уже, вокруг стола в гостиной, освещенной только вечерним солнцем. Солнце стояло чуть выше, чем в прошлый раз. Аля наловчилась объяснять и в рекордно сжатые сроки принуждать ребят к вниманию, сосредоточенности, отстегиванию Володи и опробованию нового варианта заманивания и обезвреживания генделей. Только сроки как раз мало что решали.

Ничего они уже не решали.

Карим не унимался:

— И с нашим участием? В смысле осознанным?

— С вашим меньше, — неохотно признала Аля. — Я даже поверила, что успеем.

— И чё, не вышло? — спросила Алина издевательским тоном, какое-то время выдерживала общий, ну, почти, и очень укоризненный взгляд, фыркнула и отвернулась.

— Нет, — сказала Аля, которая на Алину как раз не смотрела. — Часы пошли, и нас сожгло. В дым.

Она передернулась и сильно растерла нос и глаза, но кожу все равно сводил леденящий зной, который налетел черными клубами и просто убрал Алю из существования, едва она тронула корпус часов, на сей раз укомплектованных секундной стрелкой. Стрелка дернулась, и Аля стерлась быстро и бесследно, как влажный след чашки под взмахом бумажной салфетки.

— А раньше по-другому сжигало? — спросила Алиса.

— Раньше вообще не сжигало, — раздраженно сказала Аля. — Я же говорю: раньше вы заходили, а я не могла. Меня игра пускала только через четыре минуты. И к этому моменту игра уже кончалась: я шла по пустым декорациям, находила вас мертвыми, потом меня накрывала смерть по той же причине, что и вас, — четыре минуты спустя, получается, хотя они могли и на час растянуться.

— А причина какая? — деловито уточнила Тинатин.

— Обычно убийцы, военные, одетые под эпоху: если Средневековье, то в камзолах и колготках, и маски итальянские такие, если Древняя Греция, то хитоны, а в более-менее современном сеттинге — камуфляж и эти, как их, балаклавы. А, ну да: в самый первый раз отравление было, так я и догадалась — ну, с вашей помощью.