Бойцовский клуб (перевод А.Амзина)

Или, возможно, я мог позвонить ребятам из транспортного управления, в отдел жалоб. Существует крепление переднего сиденья, которое никогда не проходило тест на столкновение, пока не было выпущено в производство.

Если ты знаешь, куда смотреть, то увидишь вокруг зарытых в землю мертвецов.

Доброе утро, говорю я.

Он говорит:

— Доброе утро.

И кладёт у моего локтя другой важный секретный документ только-для-моих-глаз.

Одна пара тяжёлых чёрных ботинок.

Две пары чёрных носок и две пары простого нижнего белья.

Одно плотное чёрное пальто.

Это включает в себя ту одежду, в которой пришёл претендент.

Одно белое полотенце.

Один армейский матрац для койки.

Одна белая пластиковая миска.

На моём столе, с моим боссом, стоящим недалеко, я подбираю оригинальный список и говорю ему — спасибо. Мой босс уходит в свой офис, и я решаю разложить пасьянс на компьютере.

Я иду домой.

Я иду на работу.

Я иду домой, и перед домом на крыльце стоит парень. Парень у двери со второй чёрной рубашкой и штанами в коричневом бумажном мешке, и он захватил оставшиеся три предмета, белое полотенце, армейский матрац, пластиковую миску, всё это на ограде крыльца. Из верхнего окна Тайлер и я смотрим на парня, и Тайлер говорит мне отослать парня назад.

— Он слишком молод, — говорит Тайлер.

Парень на крыльце — это мистер ангелочек, которого я пытался уничтожить в ту ночь, когда Тайлер придумал проект «Разгром». Даже с его двумя синяками под глазами и остриженными накоротко волосами ты видишь его великолепно жёсткий взгляд под всеми складками и шрамами. Одень его в платье и заставь улыбаться — выйдет девочка. Мистер ангелочек просто стоит по стойке смирно перед парадной дверью, глядит чётко вперёд в растрескавшуюся дверь, руки прижаты к бокам, чёрные ботинки, чёрная рубашка, чёрные брюки.

— Избавься от него, — говорит мне Тайлер. — Он слишком молод.

Я спрашиваю, а что такое «слишком молод»?

— Это не имеет значения, — говорит Тайлер. — Если претендент молод, мы говорим, что он слишком молод. Если он толст, то слишком толст. Если он стар, то слишком стар.

Худой — слишком худой. Белый — слишком белый. Чёрный — слишком чёрный.

Таким образом буддийские храмы тестировали претендентов на протяжении хренлионов лет, говорит Тайлер. Ты говоришь претендентам уйти, и если его желание так сильно, что он ждёт у входа без еды, и сна, и надежды три дня, тогда и только тогда он может войти и начать тренировки.

Так что я говорю мистеру ангелочку, что он слишком молод, но к обеду он всё ещё стоит там. После обеда я выхожу и бью мистера ангелочка метлой и выпинываю его мешок на улицу. Сверху Тайлер наблюдает, как я заехал палкой от метлы парню в ухо, а парень просто стоит здесь, и тогда я выпинываю его пожитки на землю и ору.

Уходи, ору я. Ты не слышал? Ты слишком молод. У тебя никогда не получится, кричу я. Возвращайся назад и через несколько лет приходи снова. Просто иди. Уходи с моего крыльца.

На следующий день парень всё ещё здесь, и Тайлер выходит, чтобы сказать: — Мне очень жаль.

Тайлер говорит, что он сожалеет, что он сказал парню о тренировках, но парень на самом деле слишком молод и не может ли он просто уйти.

Хороший полицейский. Плохой полицейский.

Я кричу на несчастного парнишку снова. Затем, шестью часами позже, выходит Тайлер и говорит, что ему жаль, но нет. Парню следует уйти. Тайлер говорит, что собирается позвонить в полицию, если парень не уйдёт.

И парень остаётся.

На третий день другой претендент стоит у парадной двери. Мистер ангелочек по-прежнему здесь, и Тайлер спускается и просто говорит мистеру ангелочку: — Заходи. Подбери свои шмотки с улицы и заходи.

Новому парню Тайлер говорит, что он сожалеет, но произошла ошибка. Новый парень слишком стар, чтобы тренироваться, и не лучше ли ему уйти?

Я хожу на работу каждый день. Я прихожу домой, и здесь один или два парня, ожидающих на крыльце. Эти новички не отвечают взглядом на взгляд. Я закрываю дверь и оставляю их на крыльце. Это происходит каждый день, и иногда претенденты уходят, но в большинстве случаев дотягивают до третьего дня, пока большая часть из семидесяти двух коек, которые мы с Тайлером купили и установили в подвале, не оказывается заполненной.

Однажды Тайлер дал мне пять сотен долларов наличными и наказал, чтоб я их держал в своём ботинке всё время. Мои личные деньги на похороны. Это тоже старая традиция буддийских монастырей.

Теперь я возвращаюсь с работы, и дом заполнен незнакомцами, которых принял Тайлер. Все работают. Весь первый этаж превратился в кухню и мыловарню. Ванная никогда не пустует. Люди командами исчезают на несколько дней и возвращаются с красными прорезиненными сумками с прозрачным, водянистым жиром.

Однажды ночью Тайлер поднимается по лестнице, чтобы разыскать меня, спрятавшегося в своей комнате, и говорит: — Не тревожь их. Они все знают, что делать. Это часть проекта «Разгром». Ни один человек не понимает плана целиком, но каждый натренирован, чтобы исполнить одну простую вещь в совершенстве.

Правило проекта «Разгром» — ты должен доверять Тайлеру.

А затем Тайлер ушёл.

Команды проекта «Разгром» постоянно разделяют жир на сало. Я не сплю. Всю ночь я слышу, как другие команды смешивают щёлок, режут мыло на бруски, выпекают бруски на противнях, затем упаковывают и запечатывают фирменной этикеткой Мыловаренной компании на Пейпер-стрит. Все, кроме меня, знают, что делать, и Тайлер никогда не возвращается домой.

Я бьюсь об стены, будучи мышью, запертой при помощи механизма, состоящего из молчаливых людей, энергичных, как натренированные обезьяны, готовящих, работающих и спящих посменно. Опусти рычаг. Нажми на кнопку. Команда из обезьян-космонавтов готовит пищу целыми днями и целыми днями команды обезьян-космонавтов поглощают эту пищу из пластиковых мисок, которые они принесли с собой.

Однажды утром я ухожу на работу, и на крыльце стоит Большой Боб в чёрных ботинках, чёрной рубашке и брюках. Я спрашиваю, видел ли он Тайлера? Не Тайлер ли послал его сюда?

— Первое правило проекта «Разгром», — говорит Большой Боб, ноги вместе, спина ровно, — ты не задаёшь вопросов о проекте «Разгром».

Что за безмозглую маленькую задачу дал ему Тайлер, что он её принимает за честь, спрашиваю я. Эти ребята, чья работа — просто варить рис целыми днями или мыть миски или убирать дерьмо. Целыми днями. Может, Тайлер пообещал Большому Бобу просветление, если он потратит шестнадцать часов в день на заворачивание брусков мыла в бумагу?

Большой Боб ничего не говорит.

Я иду на работу. Я возвращаюсь домой, а Большой Боб всё ещё на крыльце. Я не сплю всю ночь, а на следующее утро Большой Боб направляется к саду, чтобы прибрать.

Перед тем как я ухожу на работу, я спрашиваю Большого Боба, кто его впустил? Кто дал ему это задание? Видел ли он Тайлера? Тайлер был здесь прошлой ночью?

Большой Боб говорит:

— Первое правило проекта «Разгром» — не зада…

Я прерываю его. Да, говорю. Да, да, да, да, да.