Бойфренд для Цесаревны

— Отец, Сын, и Святой Дух, всесвятая, и единосущная, и живоначальная Троица, единое Божество и Царство, да благословит вас, и да подаст вам долголетие, счастье в детях, успех в жизни и вере, и да исполнит вас всех благ на земле, и да удостоит вас вкусить и обещанных будущих благ, по ходатайствам святой Богородицы и всех святых, аминь. Андрей, поцелуй жену свою и обменяйтесь кольцами.

Я одел Ольге на пальчик обручальное колечко. Она мне. Потом Ольга подняла фату. Улыбалась. Мы поцеловались. Сначала нас стали поздравлять родственники, потом остальные. Вдовствующая императрица не была в восторге от меня, как своего зятя. Но это не имело для меня значения. У неё власти всё равно не было. А вот настоящей «хозяйкой русской земли» была как раз теперь уже моя жена. И её мало интересовало мнение матери.

Зазвонили по всей Москве колокола. И не только в столице. Фактически по всей Империи звонили колокола соборов и церквей. В малых и больших городах, в сёлах, если там имелись церкви. Когда мы пошли на выход, на крыльце и далее выстроились гвардейцы — Преображенцы и Семёновцы. Они создали арку из обнажённых сабель. Нам под ноги бросали цветы. Народ было много. Нам кричали здравницы. Звонили колокола. Мы пошли с Ольгой пешком, по Спасской улице. Ольга держала меня под руку. Её шлейф несли две фрейлины.

— Куда мы идём? — Спросил у Ольги.

— Прогулка такая у нас. Пешком идти. Так положено было у Великих Князей Московских, а в последствии и Царей. Потом эта традиция забылась. Мы с тобой её возродим. Ты не против?

— Нет. Вот только, как далеко мы идём?

— До собора Василия Блаженного. А там посмотрим. И народу покажемся.

Я оглянулся. За нами шли родственники и приглашённые. Дошли до Спасской башни. Караул, стоявший на воротах, вытянулся по стойке смирно. Стали кричать здравницы. Мы вышли с территории Кремля. Народу за Спасской башней было море. Практически вся Красная площадь была заполнена людьми. Нас увидели. Люди радостно закричали. Полиция и жандармы стали выстраивать коридор, по которому мы должны были пройти к собору Василия Блаженного.

— Оля, смотри сколько народа? Если заслон продавят, то точно затопчут. Причём, из благих побуждений.

— Всё будет нормально, Андрей. Пошли. — Она крепче сжала мою руку. Мы пошли. Какие-то девицы вцепившись в полицейских рыдали и тянули руки к Ольге. Это было какое-то помешательство. Такое я смотрел у известных рок и поп-звёзд. Даже если вспомнить хронику поклонников группы «Битлз». Что-то подобное было и здесь. Оцепление еле сдерживало толпу. Появились военные. Они пришли на усиление полицейского и жандармского оцепления. Вся дорожка, по которой мы шли была усеяна цветами. Это был словно ковер из растений. И цветы продолжали подать. Кто-то нас обсыпал пшеном с монетами. Сначала в одном месте, потом чуть дальше.

— Счастья вам. — Кричали со всех сторон. — Детишек по больше.

— Самарин, не подкачай! — Кричали мужскими голосами.

По всей Москве стояли огромные экраны, где транслировалось вначале венчание, а потом прогулка. Всё в режиме реального времени. Над нами пролетел полицейский вертолёт. Потом я увидел вертолёт с репортёрами, которые вели репортаж и снимали всё, что происходит на площади, на видеокамеры. Всё это транслировалось на всю Империю и за рубеж. Дошли до собора Василия Блаженного. Там нас встретил на крыльце Митрополит Московский. Благословил нас.

— Живите в мире, дети мои. Андрей, ты должен понимать, какой венец ответственности за целую страну лежит на твоей, богом тебе данной, супруге. Будь ей не только мужем на супружеском ложе, но и надёжной опорой. Заботься о ней, люби её и береги. Ольга, неся бремя власти, не забывай, что теперь у тебя есть семья. Одари мужа своего детьми, ибо они есть продолжение ваше. Ваше бессмертие. Живите в соответствии с совестью и законами божьими. И Господь вознаградит вас. — Когда Митрополит говорил, на площади установилась тишина. — Андрей, поцелуй жену свою, ибо поцелуй супругов, это символ любви.

Фата у Ольги была поднята и закреплена на шляпке ещё в Кремле. Я чуть склонился и наши губы соединились. Митрополит улыбался и кивал нам. Народ на площади разразился овациями и радостными криками…

Свадебный банкет проходил в Георгиевском зале. Там были накрыты столы. Там же мы танцевали с Олей первый наш супружеский танец. Правда Ольге пришлось отстёгивать свой длинный шлейф.

Ближе к вечеру, я заметил, что Ольга устала. Сказал об этом министру Двора Он тут же объявил, что молодые идут в свою опочивальню. Оказавшись в спальной комнате, с большой и широкой кроватью, спросил Олю:

— Устала?

— Устала. Столько эмоций, переживаний. Андрей, помоги мне раздеться.

Помог. Сам разделся. Пошли с ней в ванную. Там просто приняли душ. Потом легли в постель.

— Оль, давай засыпай.

— Не хочешь исполнить супружеский долг? Теперь скрываться не надо.

— Хочу. Но ты устала. Нам надо отдохнуть. Особенно тебе. А долг утром исполним. Согласна?

— Согласна. Спасибо, Андрюша…

…В одну из комнат особняк Самариных зашла Ольга Константиновна. Там в детском манеже сидела годовалая белокурая девочка. Играла погремушками. Тут же находилась няня. Ольга Константиновна подошла к манежу. Малышка посмотрела на неё и улыбнулась. Ольга протянула руки и взяла девочку.

— А кто это тут такая маленькая, такая красивая девочка? Это Катенька, внученька моя. — Она стала целовать ребёнка. Малышка засмеялась и тоже попыталась обслюнявить свою прабабку. В комнату зашёл Фрол Никодимыч. Ольга Константиновна повернулась к мужу. — Вот, Катюша, прадед твой. Посмотри, у тебя глаза папины и дедушкины. Видишь, Фрол, как она похожа на своего отца. И на тебя тоже.

— Сразу понятно чья кровь в ней течёт. Наша, Самаринская. Дай мне её. — Фрол Никодимыч забрал ребёнка. Поцеловал её в лобик. — Расти большой, здоровенькой, красивой и счастливой. А дедушка обо всём остальном позаботится…

Спустя две недели после свадьбы. Москва. Особняк Самариных.

По просьбе деда, приехал в наш семейный особняк. Он ждал меня в своём кабинете. Там же находился и Джон Морган. Я поздоровался. Заметил, что у деда на столе была разложена карта Аргентины.

— Андрей, ты догадываешься, зачем я тебя сюда пригласил?

— Судя по разложенной карте на твоём столе, догадываюсь.

— Ну и хорошо. Подойди к столу. — Я подошёл. — Можешь показать, где, в каком месте ты вышел из подземелий?

Я смотрел на карту. Потом показал.

— Вот здесь. Там недалеко племя живёт. Они меня и нашли, после того, как я выполз на поверхность, после схватки с анакондой. Там каменный истукан. Вернее, голова истукана. И большой рот у него. Как лаз. Вот из него я и выполз.

— Там точно много золота? — Задал вопрос Морган.

— Много. Целая пирамида облицована золотыми пластинами.

— Покажешь на месте?

— Если надо, то покажу. Но скажу сразу, там очень жутко. Словно в ад спускаешься. Я не знаю, как сам там крышей не поехал. Даже не надеялся, что когда-нибудь выйду на поверхность. Шёл чисто на упрямстве. И залезать туда вновь, желания нет.