Бойтесь своих желаний
Шрифт:
Теперь ни одна мать не сможет их согреть…
Осталось ждать возвращения мужа…
А для него что интересного приготовил?
Ну точно не сладенькое…
Встал на табуретку, накинул петлю на шею и стоял так минут двадцать…
В секунде до суицида, есть о чем призадуматься…
Почему я в детстве стоя на такой же табуретке не рассказывал стихи деду морозу?
Почему мне не дарили подарков?
Почему у меня не было детства и даже таких никудышных родителей как у мертвой троицы в соседней комнате…
И самое главное, зачем всё это…
Я конкретно потерялся
Нужно было не церемонится и повеситься раньше, до сделки с демоном. Я бы обрел долгожданный покой и не убил бы ни в чем неповинных хулиганов за решеткой, мать, троих детей и немножко ментов…
От грустных мыслей отвлек щелчок входной двери.
— Семья я дома! Я получил премию и закупился сладостями! Похоже великие умы мыслят одинаково…
Если и ты напичкаешь их пирожными, то разовьется диабет…
Ах, да, они же мертвы…
Он заходит на кухню и видит жену с петлей на шее…
Обомлел…
— Ты чего… Казалось, его мозг не до конца верит глазам.
— А ничего… Ответил я и опрокинул табуретку.
Блин!
Как неприятно задыхаться!
Шею будто сжимает удав! Каждый вдох — попытка вдохнуть море — соленое, тяжелое, бесконечное…
Глаза выхватили обрывки мира — пятно на обоях, мерцание лампы, тени на стене…
Звезды в глазах, глухой гул в висках, я закричал бы, но язык показался чужим, тяжелым как камень… а ведь он и не мой…
Сознание выжигает всё кроме обрывков запаха мыла на веревке, капли пота на лбу, звука собственного хрипа…
Слез не было, только судороги в горле…
Муженек бросил пакеты и побежал спасать жену.
Я ухватил его голову рукой и переместился…
* * *
И вновь я мужчина…
Стою напротив умирающего супруга в теле давно мертвой супруги… Смерть бывает разная и многие мужчины мечтают умереть внутри женщины…
Но не уверен, что именно так…
Я стоял, а он в панике задыхался…
Я прекрасно понимаю, что он испытывает… Губы синели, он хрипел и извивался…
— Извини… Бес попутал… А вернее — демон. И за убийство детей прости… И вообще блин, жаль, что твоя жена первой попалась под руку в толпе…
Извинился и вышел на улицу, когда удостоверился в его смерти.
Хорошо, что в кармане премия… Я купил много водки и выжрал залпом две бутылки…
— Не убивайся… Шепчет Левиафан. — Даже без тебя, они всё равно погибли бы от старости… И не поспоришь сука…
Чем я занимался в следующие дни? — Пил по-черному, старался забыться…
Хорошая вещь алкоголь. Отвращение на минуту, а забыться можно на часы…
Вот бы всё начать с начала…
Не просто своровать и загубить чужую жизнь, а чтобы с нуля…
Пьяный и потрепанный, я бродил около детской площадки и услышав детский плач в колясочке, понял, что нужно…
Это и есть мой чистый лист…
— Какой интересный вариант…
Проговорил Левиафан.Решено!
Я извалялся в грязи, обосался, обосрался и весь такой вонючий и непрезентабельный — побрел к своей будущей мамочке с коляской…
Женщина не замечает меня…
Ребенок заплакал, увидев моё лицо.
Дети и животные вроде чувствуют демонов…
Но его смех оборвался, стоило нашим пальцам соприкоснуться. Теперь его душа в теле безутешного отца, а я… Я начинаю с чистого листа или… с обосранного подгузника…
Дальше вижу и слышу плохо…
У детей оказывается зрение расфокусировано…
А еще голова болит…
Похоже детский мозг не создан для взрослой личности…
Время спать…
* * *
Тем временем рядом…
Младенец во взрослом теле моментально упал на асфальт и зарыдал… Он еще не умел говорить, правильно двигать ногами и больше походил на алкаша с приступом эпилепсии.
Мать была в шоке!
Думала, что пьяный бомж напал на её ребенка и завизжала на всю улицу!
Невозможно заподозрить, что душа твоего ребенка запечаталась в теле мужчины, у которого по данным следствия милиции — дети отравились газом, а жена, не выдержав утраты — повесилась…
Муж официально сошел с ума и превратился в вегетативного человека…
Глава 24
Свобода без дома — это когда весь мир твоя комната, но ни одна дверь не откроется на встречу.
Свобода быть невидимым самая горькая из свобод. Я могу исчезнуть, и никто не спросит — Где ты?
Весь мой дом и пожитки помещаются в одну клеёнчатую сумку. Багаж может и легкий, но люди не видят, как тяжелы воспоминания…
Вся моя свобода измеряется шагами от вокзала — до помойки, от скамейки до подъезда. Иногда свобода — это не выбор, а приговор хуже тюремного. Единственное, чем бомж может распорядится — это угол, где тебя не прогонят.
Бомж — это человек, чьи сны давно истлели в кострах из газет. Он греет руки у чужих историй, но пламя не возвращает ему даже имени…
Моя жизнь — как старый поезд, который вечно сходит с рельсов.
Взлёты? — Да, тоже были. В денежном плане порой взлетал так высоко, что мог плевать на облака и ссать людям на головы.
Падения? — Разумеется. Чем выше поднялся — тем больнее падать… Разбивался вдребезги, пока осколки моей гордости не становились песком под ногами более достойных людей.
Женщины? — Их было много… Стройные, пышные, молодые и отчаянные. Но ни с одной так и не смог построить семью и завести детей.
Успешный бизнесмен не тот — кто заработал много денег и купил швейцарские часы, а тот — кому удалось к средним годам обрасти близкими людьми, надежными как швейцарские часы.
В этом плане я банкрот.
У меня нет никого, кого можно обнять и обменяться теплом, кроме теплотрассы. Любой приличный человек побрезгует пить со мной из одной бутылки. Моё последнее крушение закончилось бомжеванием и алкоголизмом.