Бойтесь своих желаний

— Эй, ты чего так долго? Спросил Вениамин.

Вдруг Лилит поняв ситуацию, прекратила закатывать истерику и попросила Ларика — Попробуй ударить мой малыш! Долго уговаривать не пришлось, я ударил как умел и… ничего себе…

Он отлетел и прошиб спиной толстый ствол дерева.

Одна веточка даже пронзила глаз с хрустом яичной скорлупы.

Он завизжал и захаркал кровью.

Я что — настолько сильный?

— Ты великолепен! Закричала Лилит в аплодисментах. — Ты не один! Попроси девушек помочь!

Воздух треснул. Три девушки окружили меня стеной.

Два ангела в доспехах из прессованного света не могли заставить себя воспринимать рыжего юношу со слабым похотливым демоном всерьез.

Константин атаковал режущим воздухом, но все уклонились, лишь школьная юбка Лилии вспоролась о сук, обнажив бедра и милые розовые трусики.

Земфира первой рванулась в бой.

Учительский пиджак лопнул по швам, когда она схватила Вениамина за плечи. Бомж взревел, ударив её по лбу. Кожа покрылась гематомой, но женщина с умными глазами впилась зубами в горло.

Виолетта тем временем с грудью, вывалившейся из порванного лифчика, прыгнула на Константина.

Ангел пытался отбить её ударом ветряного крыла — пуговицы от блузки разлетелись, и она упала на колени, но тут же вцепилась в его голень, выворачивая сустав с хрустом.

— Они… Нечеловеческие твари! Куда сильнее проклятых псов! Костя и Веник готовились умертвить двух взрослых женщин, но Лилия метнулась между ними и маленькими ручками обнажила ребра на животе…

Она рвала кожу пучками как листья…

Истекающий кровью Вениамин пытался взлететь, но Земфира вскочила ему на спину. Юбка зацепилась за ветки, обнажив аппетитные ягодицы и татуировку, сделанную в молодости по глупости…

Ударом локтя она переломила ему шею.

Константин прижатый Виолеттой к земле — захрипел, когда она вонзила ему в глаз острие маленького камня.

Крылья ангелов бились в агонии, сбивая с берез последние листья. Полуголая Лилия вырвала каждому по почке.

Лилит как кошка спрыгнула с ветки на землю и обратилась к двум не последним историческим фигурам — Добыча превратилась в охотника! Парочке лицемеров не одолеть меня! Настала моя эпоха! Её платье растворялось, обнажая тело, покрытое шрамами от древних проклятий.

Наверное, она решила обнажиться до кучности…

Ангелам чудом удалось спастись…

Путем колоссального ущерба для развития, они затратили много энергии божественных искр.

* * *

— Ты прогнал их! Лилит радовалась как девушка с подаренным айфоном…

Я не успел разделить её радость…

— Дай я тебя поцелую! Сказала она, став на миг материальной.

Лилит приблизилась, и мир вокруг словно замер. Её черные губы, как ночь без звезд.

Они были так горячи, что я почувствовал тепло, даже не касаясь… В воздухе висел запах чего-то запретного и сладкого…

Неужели, это запах того самого первого яблока?

— Ты заслужил, мой мальчик… Шептала она и голос проникал в организм как яд, медленно растекаясь по венам.

Я хотел отстраниться, но тело не слушалось.

Оно жаждало этого — как пустыня жаждет дождя.

Её пальцы скользнули по щеке, оставляя горячие как раскаленные угли следы.

И только тогда она поцеловала меня…

Это было непохоже ни на что…

Ни на нежный и робкий поцелуй Лилии, ни на страстны укусы Виолетты… Это что-то большее… В её губах скрывалась выворачивающая наизнанку сила. Язык пронзил меня до самых пяток.

Мир вокруг взорвался.

Я чувствовал, как её сущность смешивается с моей… будто она высасывает из меня всё человеческое и заменяет человеческое — чем-то темным, сладким и бесконечно приятным.

Мысли путались как пьяные мотыльки.

Я хотел кричать, но издал лишь стон. Сила заполняет каждую клеточку тела. Это как неизвестный, не пробованный наркотик — но уже ставший необходимым.

Я хотел больше, желал, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался.

— Ты никогда не чувствовал ничего подобного, правда? Она как на зло отстранилась…

Мир вокруг рушится…

— Нет… Прошептал я.

Мой голос звучал как эхо в пустой комнате.

Она улыбнулась… В глазах огонь, который обещал мне еще больше удовольствия и боли.

— Хорошего понемножку… Прошептала она…

И тут я понял, что потерял себя без шанса быть найденным… Но в этом ничего страшного. С ней я почувствовал себя живым, как никогда раньше.

Глава 30

Я бы с удовольствием поразмышлял с Абаддоном о кое-каких вещах, но он зарекомендовал себя молчаливой сукой. Придется вытягивать из демона ответы — как глисты из жопы, но это позднее, а пока утопающий спасет себя самостоятельно.

Один из классиков сказал — что в принципе человек может сам додуматься до чего угодно, если захочет и воздержится от алкоголя.

Вот чем не грешен — всегда трезв как стеклышко.

Первый вопрос был бы — А Господь создал людей по любви или по пьяни? Или его как последнего лоха подловили на слабо — А сможешь из говна и палок слепить за сорок секунд что-то умнее таракана?

Люди…

Боже, самый неудачный проект…

Их жизнь — жвачка, растянутая между зарплатой и похоронами, а вся философия заключается в — схватить кусок пожирнее и утащить в свою норку.

Общество людей стадо, где каждый баран мечтает перевоплотиться в волка, но блеет как сука в течке.

Большинство людей инертные и ничем в жизни не интересуются. Обычная толпа потребителей. У всех одни и те же “проблемы” — жена растолстела и её совсем не хочется, дочь шалавой растет как мама научила, и сын дебил, на которого в старости не опереться.

Можно долго ругать человека. Если даже все деревья планеты пустить на блокноты, список будет продолжаться бесконечно…

Спросите человека, чего он хочет, и он попросит цепь подлиннее.

Стоит человека оторвать от мамкиной сиськи, так он ищет себе дополнительную няньку — пусть жена командует, начальник или государство в целом.

Думать самостоятельно — равносильно наказанию для человека. Свобода для людей как солнечный свет для крота: они жмурятся и лезут обратно в норку.

Человек роется в мусоре чужих идей, как тараканы в объедках.